Миланья

Милли каждый свой день, проводив Эда в Сферу, отправлялась на прогулку по бескрайним просторам. Шелест сочных зелёных листьев, хруст сучьев под ногами, рассеянный свет, пробивающийся через плотные кроны деревьев, мирное журчание мелких ручейков и речушек. Она могла бродить здесь часами. Иногда гуляла по уже проверенным излюбленным тропинкам, временами же захаживала в доселе не знакомые ей части леса. Ей очень нравились эти мирные размеренные часы одиночества. Появилось время привести в порядок мысли. Проанализировать события. Подумать о жизни. Все предыдущие годы Милли провела в бешеной гонке за деньгами. Работая с детства, нормального отдыха у неё и не было. Даже в редкие дни отпуска, когда она уже у Эверина-старшего работала, её постоянно дергали и отвлекали, не давая прийти в себя.

Теперь же она бродила часами, вдыхая свежий аромат леса. Какая-то неведомая сила влекла ее всё дальше и дальше, заставляя растворяться в окружающей красоте. И откуда в ней такая тяга к природе Септимуса, она и сама не могла понять.

— Это твоя корсиканская кровь, — дала как-то ответ Таня.

Миланья и доктор подружились. Первой не хватало общения, ведь Эд львиную долю времени проводил в лаборатории, вторая же соскучилась по живой имперской харизме. На Корсике принята чопорная и консервативная манера изъясняться. Конечно, в этом есть свои преимущества, но для империанца такой стиль казался мёртвым и скучным. С Милли же Таня не только могла поболтать на родном языке, но и нашла много общих точек соприкосновения. Обе девушки любили красивую одежду, моду, а также интересовались наукой, политикой, искусством. Они часто встречались в конце дня, шли в кафе при Сфере, заказывали по пирожному или пирожку с какао и вели живые интересные беседы.

Вот и сейчас Милли и Таня сидели за круглым маленьким столиком на открытой террасе. Наслаждались завораживающим видом заката и приятным слабоалкогольным коктейлем.

— Тань, ты не права, — возразила Милли, — во мне нет ни капли корсиканской крови. Этого просто не может быть. Мои родители — оба граждане Империи.

— Я говорю о национальности, а не о гражданстве. — доктор отпила из трубочки глоток коктейля, — Анализы не врут. Генетика — штука серьёзная. Ты никогда не жила на Корсиканских планетах, но твои предки отсюда. Вот тебя и тянет на родину.

— И все-таки я не верю, — Милли тоже отпила коктейль, — откуда?

— Вопрос к твоим родителям. — пожала плечом Таня. — Веришь — не веришь, но в тебе не менее сорока процентов корсиканской крови.

— Вот развела тут нацизм! — Милли допила коктейль, издав неприятный чвакающий звук трубочкой о пустое дно бокала. Она любила выжать все до капли. — Главное — не национальность. Я гражданка Империи — только это важно. Ой, — девушка поднялась из-за столика. — Там Эд появился. Побегу тогда к нему. Пока!

— Пока! — доктор осталась за столиком одна, с улыбкой провожая взглядом счастливых влюблённых.

Милли с Эдом прекрасно жили у него в Берлоге. Никто к ним не лез, не беспокоил, не мучил советами. Чего ещё желать? Влюблённые оказались предоставлены сами себе и были бесконечно счастливы. Дом превратился в маленькое уютное гнездышко, краше которого не сыскать во всей вселенной. Да, с появлением Милли, места стало ещё меньше чем раньше. Дело в том, что девушка ни в какую не желала расставаться со своими вещами. Отправить прочь любимые кофточки, юбочки, брючки и прочие прелестные штучки выше её сил. Пришлось на месте зоны гостиной на первом этаже устроить склад из коробок. Милли сложила всё плотными рядами под самый потолок. Конечно, комфорта такое преобразование не прибавило. Но молодые люди были настолько поглощены друг другом, что подобные бытовые мелочи просто не замечали. Милли радовалась, что её вещи при ней, а Эд просто радовался за супругу. Миланья теперь готовила мужу сама — времени-то теперь полно, причём весьма неплохо. Лёгкие завтраки, сытные обеды с собой, пикантные ужины не шли ни в какое сравнение с едой из столовой в Сфере, где раньше питался Эд. Да, в общепите работали прекрасные повара, но еда из рук любимой женщины — это просто песня. Разве можно сравнивать такие вещи? Милли кормила любимого, а Эду на сытый желудок жена казалась ещё привлекательней.

Так, счастливо и спокойно, дни слагались в недели, недели в месяцы. Милли ещё никогда не чувствовала себя так хорошо. Она понятия раньше не имела, что рядом с любимым даже молчать приятно. В то время, когда они с Эдом находились рядом, одно лишь присутствие мужа наполняло всё её существо приятным трепетом. А уж когда он прикасался к ней, то будто лёгкий приятный ток разливался по телу, даря неведомое ранее наслаждение.

И да, она теперь любила Эда. Любила со всей страстью своей горячей души. Когда и как появилось это чувство — Милли не знала. Возможно, любовь зародилась ещё тогда, в Академии, теперь же лишь проросла и дала плоды. А может лишь недавно глубокая привязанность эволюционировала в большое и крепкое чувство. В любом случае девушка была счастлива целиком и полностью. Прошлое Милли не вспоминала. А если неприятные картины предыдущего опыта возникали в мыслях, то яркое настоящее мигом разгоняло противных призраков. О кое-ком она не думала, и даже имя старалась забыть.

Дни стали похожи один на другой, и Милли готова была чем угодно пожертвовать ради такого чудесного постоянства. Утром она поднималась, готовила завтрак, кормила мужа, сопровождая трапезу приятным щебетанием о всякой всячине. Затем они вместе шли в Сферу. Проводив Эда на работу, Милли уходила гулять в лес. Прогулка могла занять несколько часов. Затем она возвращалась домой, принимала душ, приводили себя в порядок, готовила что-нибудь интересное на ужин, наряжалась в один из своих шикарных нарядов и шла встречать Эда. Часто муж задерживался, и она коротала время с Таней. Когда любимый всё-таки отрывался от своих экспериментов и выходил, Милли мигом оказывалась рядом, и они вместе шли домой. Затем приятный ужин, после которого влюблённые устраивались рядом на выдвинутом в зону кухни диване. Они или разговаривали, или смотрели фильм, или и то, и другое. Кульминацией всего этого действа являлась ночь со всеми её загадками и сладкими тайнами.

Так, день за днём, неделя за неделей, совершенно незаметно, будто один миг, пролетели три месяца.