Милашка, или Толстушкам вход запрещён

И только когда Люба услышала:

– Вы, именно вы! – посмотрела по сторонам, поняла, ведущий обращается к ней.

Ситуации хуже этой, нельзя было и представить. В одной руке кусочек багета с красной икрой в другой, наколотая на вилку отбивная. Здесь, посреди этой залы, когда взгляды всех гостей направлены на неё, Люба вдруг подумала о том, что это не совсем правильно одновременно есть такие разные продукты.

Люба глупо улыбнулась и попыталась дожевать то, что оставалось во рту. Не то чтобы она застыдилась, просто не любила повышенного к себе внимания, тем более во время еды.

– Прошу вас, подойти для участия в конкурсе! – крикливо настаивал ведущий.

Он был, как будто уже в предвкушении того, как смешно будет смотреться Люба, с глуповатым лицом, словно гусеница затянутое в зелёное платье, что невероятными складками сжало её полную фигуру.

Да это должен был быть уникальный номер. Люба мотала головой в знак несогласия, но несколько человек даже встали и подошли, чтобы вытолкнуть её в центр зала.

– Вы со стороны невесты или со стороны жениха?! – радостно кричал в микрофон тамада.

– Янесосторныникого, – сквозь еду пыталась сказать Люба, но попытки эти почему-то сопровождались взрывным хохотом всех присутствующих.

– Кто хочет составить компанию этой юной грации! – кричал ведущий и зал снова взорвался смехом.

Откуда-то сбоку из толпы вытолкнули увальня с весёлым взглядом и красными, то ли от смеха, то ли от выпитого спиртного щеками и он тут же деловито взялся за дело.

– А что нужно?

– Славка, давай покажи экстра-класс! – послышались возгласы гостей.

– Давай кабанчик, мы за тебя!

Люба уже собиралась уходить, но ведущий вернул её на место.

– Н-е-е-е-т девушка, теперь пока не поучаствуете в конкурсе, мы вас не отпустим!

Зал ревел от удовольствия и предвкушения невероятного конкурса. И картина, прямо скажем, к этому располагала. Если бы Люба смогла посмотреть на себя со стороны, то, наверное, тоже смеялась бы, но у неё такой возможности не было, поэтому она просто не понимала с чего смеются все.

В общем, коварный ведущий заставил их обоих залезть в хула-хуп и пытаться его крутить. Но, то ли обруч оказался маленький, то ли Люба со Славкой слишком большими. Обруч никак не крутился, а они просто бились друг об друга на всеобщую потеху публики. То, что творилось в зале нельзя и передать. Кто-то из парней даже упал на пол от смеха, кажется это был жених. Родственники и друзья превратились в одну сплошную грохочущую массу.

– Давай, давай, крутись, – кричал Славка и Люба задирая руки пыталась крутиться.

В чём состоял финал конкурса и кто остался победителем, она так и не поняла. Потому что когда обруч наконец сняли, Люба услышала – “Ну, ты и корова!”, – это заставило резко повернуться, изловчиться и прямым ударом двинуть кулаком Славке в лицо.

Парень пошатнулся, улыбнулся и упал лицом вниз прямо посреди зала.

Резко – все замолчали.

***

За всю свою жизнь Люба сделала немало выводов, но один из них стал как бы основой её спокойного существования.

Она знала, что есть – она, её бабушка и ещё несколько человек, которые – как бы, нормальные люди. А все остальные – другие. Как бы, не такие, как она, бабушка и ещё несколько человек. Они – другие во всем.

Те люди, что близкие могут говорить ей всё, что угодно. Им это позволено. А остальным – другим, таких привилегий не позволяется. И вот, когда кто-то из этих других людей говорил, что она – Люба, какая-то не такая, на проявления бестактности она давно старалась не обращать внимания. Но высказывания грубые – заставляли действовать непродуманно и импульсивно.

В детстве она била тех детей, кто называл её толстухой или ещё какими плохими словами, и не понимала почему бабушка извиняется перед родителями тех детей. В отрочестве, одноклассницы не дружили с ней, бойкотировали молчанием. Она привыкла быть одна и бороться сама за себя. И на словесный удар, почти всегда отвечала ударом физическим.

Например, однажды когда один из клиентов в шутку назвал её – жирной, она будто случайно резанула ему ухо. С тех пор этот человек старался помалкивать, но стричься всё равно приходил.

***

И вот теперь Люба, услыхав слово – корова, не сумела сдержать порыв. Рука будто сама по себе дёрнулась и парень оказался в глубоком нокауте.

5

Такого не ожидал ни кто. Все затихли. Музыка прекратилась. Кажется даже светомузыка остановила свой бег. Ошарашенная публика кто с удивлением, кто с восхищением, а кто и с негодованием все смотрели на Любу и на Славку распластавшегося посреди зала.

– Ах ты, паразитка! – выскочила маленькая бабушка и кинулась к парню. – Что удумала, парней колотить! Кто ты такая, а? Откуда взялась? Ты свой кулак видела? Это же настоящая кувалда! Паразитка! Разве можно такими ручищами махать?

Люди вокруг стали возмущаться и покрикивать.

– Думать надо!

– Зачем парня покалечила?

– Ничего себе девушка!

– Танк Т-34!

– Откуда взялась эта громадина?!

Стало понятно, нужно уходить. Стена непонимания и оскорблений – впрочем, как и всегда. Люба бросила обруч, который до сих пор держала и он издал неприятный металлический звук. Парень пошевелился и привстал, из носа у него показалась кровь. Маленькая бабушка помогла ему и протянула платочек.

– У, зверюга! – бабушка погрозила Любе пальцем. – Тебя к нормальным людям на пушечный выстрел допускать нельзя!

– Да что вы на неё накинулись, он сам виноват! – подошла невеста Оксанка.

– Прежде чем говорить пусть сначала думает! Мозги включает! – выкрикнула было Люба и поискала во взглядах окружающих хоть какой-то поддержки.

Но ничего подобного не увидела. Только Оксанка глянула ободрительно, но это совсем не вселило уверенности и Люба решила сматываться, пока её не обвинили в том, что она испортила праздник.

Она повернулась, хотела уже уходить, когда услышала:

– Подожди, не уходи.

Обернулась. Славка встал, вытер нос. Несколько капель крови упали на белую рубашку.

– Хороший удар у тебя, – криво усмехнулся Славка.

Люба дернула плечом, но его усмешка совсем не ободрила, а кажется ещё больше обидела.

– Не уходи. Это я виноват. Извини.

– Мне уже пора, – сказала Люба и под взглядами сотни гостей гордо удалилась.

В гардеробной, она сменила платье-гусеницу на любимый свитер и леггинсы и пошла к выходу, чтобы навсегда покинуть это место.

По дороге Люба думала, что больше никогда не пойдёт ни на какое мероприятие. Там – много других людей, тех, что не такие как она. И что бы она ни делала, они никогда не станут понимать её правильно. Потому что они – другие.