Милая маленькая игрушка

11

УИТНИ

Мое сердце неровно колотится в груди, отвечая на его вопрос, как у испуганного оленя. Почему тот факт, что он помнит меня, так на меня влияет, я понятия не имею. Полагаю, осознание того, что этот момент затронул его так же сильно, как и меня, подтверждает связь, которую я чувствую с ним. И в то же время, это только больше пугает меня. Это должно быть деловое соглашение, лишенное эмоций, но когда два незнакомца, которые встречаются на улице меньше пяти минут, вспоминают встречу больше года спустя? Это ощущается как нечто большее.

Борясь за то, чтобы вернуть себе контроль над своим телом, я игнорирую покалывания предвкушения, пробегающие по моему позвоночнику, когда руки Ильи скользят по моим бедрам к подолу моего опасно короткого платья. Его губы задерживаются рядом с моими, его теплое дыхание ласкает мою кожу, а его глаза удерживают мои на захватывающий момент. Но он не целует меня, что почему-то кажется более эротичным. Затем его взгляд опускается, когда он медленно направляет мое платье вверх по моим изгибам. Протянув руку за спину, я расстегиваю верхнюю часть выреза, единственная пуговица — единственное, что может помешать ему полностью снять с меня платье.

Я теряю Илью из виду лишь на мгновение, так как мое платье закрывает мне глаза, а затем он отбрасывает его в сторону, когда его взгляд скользит вниз к моей груди, одетой в бюстгальтер, и еще ниже.

— Сними и бюстгальтер, — требует он.

Я так и делаю, протягивая руку за спину, чтобы расстегнуть его, прежде чем позволить лямкам соскользнуть с моих рук на пол.

— Теперь надень свой наряд, — рычит он после долгой паузы. Он отходит от меня, давая мне возможность следовать его приказам, хотя его глаза продолжают раздевать меня.

Дрожащими руками я снова перебираю ткань, чтобы натянуть клетчатую плиссированную школьную юбку, которая плотно облегает мои бедра и свисает достаточно низко, чтобы прикрыть все, кроме нижней части моей задницы. Рубашка — это всего лишь полоска ткани, имитирующая сорочку с коротким рукавом и воротником, но вместо пуговиц на ней две полоски ткани, которые нужно завязать узлом между грудей. Я туго ее натягиваю, замечая, что она едва меня обхватывает, хотя и сжимает мои груди вместе, создавая впечатляющее декольте. Я добавляю последний штрих — симпатичный галстук, который застегивается на шее и ложится на декольте, совсем не скрывая грудь.

— И это тоже, — командует Илья, бросая мне пару чулок до колен.

Сняв армейские ботинки, я надеваю гольфы, затем выпрямляюсь, ожидая дальнейших указаний.

— А теперь ложись на кровать и делай домашнее задание. — Голос Ильи становится более глубоким и опасным, что говорит мне, что наша сцена началась. И он бросает на кровать учебник вместе с блокнотом на спирали и ручкой.

Мне требуется мгновение, чтобы сориентироваться, учитывая, что мы не в клубе. Я действительно не знаю, как справиться с этой ситуацией — когда нет четкого конца, потому что это моя комната, по-видимому, в обозримом будущем. Проведет ли он ночь со мной? Будет ли эта сцена продолжаться все выходные? Эта мысль одновременно волнует и ужасает меня. Я не знаю, смогу ли я выдержать целые выходные с Ильей, но это не помешает мне попытаться насладиться ими в полной мере.

Я делаю, как говорит Илья, легко подхожу к кровати, пока мои глаза задерживаются на его непроницаемом лице. Я ложусь на живот, вытянувшись по всей длине кровати, и приподнимаюсь на локтях. Я открываю учебник и тетрадь, прежде чем взять ручку. Бросив быстрый взгляд сбоку, я замечаю, что Илья наблюдает за мной, но не говорю ни слова. Вместо этого я перевожу взгляд на текст и пробегаю глазами по странице американской истории.

Илья остается вне поля моего зрения, и пока я чувствую его взгляд на себе, я притворяюсь, что сосредоточена на чтении, как школьница, которая полна решимости сделать домашнее задание. Я рассеянно сгибаю колени и скрещиваю ноги в лодыжках, качая ступнями вместе, как я делала бесчисленное количество раз во время учебы. Это легкая роль, недалекая от истины, честно говоря. У меня есть учебники для чтения об истории танца, известных стилях и хореографах, о том, как танец менялся на протяжении многих лет. У меня даже было несколько основных занятий в Роузхилл, охватывающих естественные науки, математику и английский язык.

Илья молчит, призрачно присутствует так долго, что я начинаю задаваться вопросом, не состоит ли его план в том, чтобы просто наблюдать за тем, как я работаю. Если это так, он мог бы действительно позволить мне сделать домашнее задание. Я отбрасываю ехидную мысль в сторону. Мне следовало бы знать лучше, чем думать, что его извращение может включать наблюдение за моей прилежностью, даже если мои ягодицы висят под короткой юбкой.

Затем пальцы Ильи касаются моей икры и медленно поднимаются по внутренней стороне ноги к колену. Грубые мозоли щекочут мою плоть, когда его прикосновение скользит еще выше, оставляя мои гольфы позади, поднимаясь к вершине моих бедер. Теплое возбуждение наполняет мой живот от нежного прикосновения и уверенности, с которой он меня гладит.

Я задыхаюсь, когда его пальцы находят мои трусики и нагло скользят рукой под меня, обхватывая мою киску, пока он находит мой клитор. Моя голова резко поворачивается в его сторону, а мое сердце подпрыгивает.

— Что ты…

— Тебе нужно сосредоточиться на своей работе, — рычит он. — Твоя учеба важна. — Его рука замирает, а его взгляд сужается, давая мне понять, что он недоволен моим ответом.

Я прикусываю губу и снова перевожу взгляд на книгу, сжимая ручку в руке, пытаясь снова сосредоточиться. Как только я начинаю работать, Илья снова начинает двигаться, его руки ласкают меня, исследуя мои бедра, мою киску, мои ягодицы. Он задирает мою юбку, открывая мои хлопковые трусики, и на мгновение я задумываюсь, не стоило ли мне их тоже заменить. Но нет, он хочет школьницу, невинную и одетую как таковая… вроде того.

Его пальцы обхватывают талию моих трусиков, и он стягивает их вниз по бедрам, обнажая мою плоть дюйм за дюймом. Когда жар между моих ног усиливается, я начинаю извиваться, мои бедра инстинктивно сжимаются.

— Ты не делаешь свою домашнюю работу, — мрачно замечает Илья, стаскивая мои трусики вниз по моим ногам и через мои поднятые ступни. — Разве ты не должна что-то записывать?

Я начинаю строчить всякую ерунду на странице, остро чувствуя свой пульсирующий клитор, когда Илья отходит. Мгновение спустя что-то твердое резко щелкает по моим ягодицам, и я вскрикиваю, подпрыгивая и отскакивая от него, даже не понимая, что делаю. Моя плоть саднит, когда я поворачиваюсь и вижу в его руках линейку, на его лице сильное хмурое выражение.

— За что это? — Требую я.

— Ты будешь обращаться ко мне с уважением и отвечать мне, когда я буду с тобой говорить. А теперь делай, как тебе говорят, и заканчивай читать.

Он, должно быть, шутит?

— Ладно, — огрызаюсь я, слишком поздно понимая, что звучу как тот сопливый подросток, которого я должна изображать. Я плюхаюсь обратно на кровать, молясь, чтобы он снова не наказал меня за то, что я ему возражаю.

Рука Ильи находит мою челюсть, и он резко поворачивает мое лицо, чтобы я посмотрела на него.

— Разве так разговаривают с теми, кто старше тебя? — Требует он, его голос едва громче шепота, и все же он вызывает дрожь страха по моей спине. — Ты отвечаешь мне «Да, сэр», «Нет, сэр» и «Спасибо, сэр». Больше ничего. Я ясно выразился?

— Кристально. — Хрипло говорю я. — Сэр, — добавляю я, когда его взгляд становится смертельным.

Он пристально смотрит на меня, не отпуская моего лица несколько мгновений.

— Знаешь, я думаю, тебе нужен урок, малышка. Такой, которому тебя не учат в школе.