Милая маленькая ложь

Подъезжая к нашему внедорожнику, я бросаю свой Мазерати на парковку и прохожу небольшое расстояние, чтобы присоединиться к Сепу и Рокко на заднем сиденье внедорожника.

— Люди твоего отца все еще в десяти минутах, — заявляет Рокко, как только я закрываю за собой дверь.

— Мы их не ждем, — заявляю я. — Похоже, их четверо, двое из которых братья Гатти. А у Троя сломано крыло. Мы легко с ними справимся, если на нашей стороне будет элемент неожиданности.

Мои охранники согласно кивают, без вопросов и колебаний в глазах. Они доверяют мне, и они обученные профессионалы. Они последуют за мной хоть в ад, если я их попрошу.

— Люди моего отца могут присоединиться к празднествам, если они все еще будут необходимы, когда прибудут, — добавляю я, пытаясь легкомысленно снять собственное напряжение.

Сеп мрачно улыбается.

— К тому времени, как они появятся, мы будем на полпути обратно в город, — шутит он.

Я хихикаю, принимая два пистолета Sig Sauer, которые Рокко дал мне.

— Мы двигаемся быстро, не высовываемся и придерживаемся здания, пока я не смогу оценить ситуацию. Затем двигаемся по моему сигналу. — Говорю я. Коротко и ясно. — Как только мы войдем внутрь, я уверен, что начнется настоящий ад, поэтому по ситуации. И не стреляйте, черт возьми, в мою девчонку, — добавляю я, вкладывая силу в свои слова.

Бесшумно выскользнув с заднего сиденья в надвигающиеся сумерки, я веду своих людей через пустое пространство парковки, пригнувшись на случай, если кто-то нас увидит. Мы движемся бесшумно, добираемся до склада, и я прижимаюсь к металлической обшивке, когда Сеп и Рокко следуют за мной.

Из базовой конструкции доносятся приглушенные голоса, один из которых явно женский, когда мы проходим мимо закрытой двери гаража. Я не могу сдержать чувство гордости, которое нарастает в моей груди при звуке неповиновения Ани. Я полагаю, ее слова заглушает кляп, но ее интонации мятежны. Если бы мне пришлось угадывать, она только что послала кого-то на хер.

Последовавший за этим громкий щелчок заставляет мою кровь закипать, и я быстро подкрадываюсь к боковой двери склада, через которую мы войдем.

— Свяжите ее, — раздается приглушенная команда, когда я дохожу до двери, и я узнаю голос Алексея. Чертов ублюдок. Он пожалеет, что связался с моей семьей, если проживет достаточно долго, чтобы столкнуться с моим гневом.

За дверью раздается шарканье, а затем крик Ани, который подстегивает меня к действию. Схватившись за дверную ручку, я заставляю себя медленно ее повернуть. Сначала мне нужно найти позиции людей. Потом мы можем атаковать.

Если мы пойдем с оружием в руках, мы с такой же вероятностью убьём Аню, как и Гатти и их людей.

32

АНЯ

— Никто не придет за тобой, маленькая балерина, — насмехается Трой, пока я в отчаянии бросаю взгляд на дверь склада.

Моя щека горит от нового удара, который Алексей использовал, чтобы заставить меня замолчать, и я судорожно сглатываю вокруг ткани, которая затыкает мне рот. Я знаю, что никто не придет за мной. Как кто-то может знать, где я, и что я в беде? Я села в их машину, не проверив дважды. Моя тетя и дочь даже не были там, чтобы увидеть, как я уезжаю. Конечно, я уверена, что Николо сейчас в ярости на меня за то, что я не была там, когда его водитель должен был меня забрать, но это может означать для него все, что угодно. Почему он должен автоматически решить, что эти психи отвезли меня на склад на окраине города, намереваясь порубить на мелкие кусочки?

Но это не мешает мне искать любые способы побега, которые я могу придумать. Когда мой взгляд останавливается на столе, где стоят Алексей и Трой, мое сердце срывается в спринт. Нож за ножом, выглядящим жестоко, методично выкладываются на его поверхность. Непреодолимое принуждение наполняет меня, когда я кричу, с силой выкручиваясь из пут, удерживающих меня на моем стуле, пока я борюсь, чтобы освободиться. Кожа вокруг моих запястий жалит, когда грубая веревка натирает мою плоть. Но жестокий смех Алексея, который она выпускает над моими бесплодными усилиями, обжигает сильнее всего.

Я в ловушке, совершенно беспомощна, когда я встречаю свою собственную смерть. Все, о чем я могу думать, это моя дочь и Николо и то, как они никогда не узнают об их связи, потому что правда об этом умрет вместе со мной. Слезы ярости жгут мои глаза. Наверное, лучше, чтобы Николо никогда не узнал о Кларе. Не тогда, когда это происходит с людьми, которые могут быть ему дороги. Я просто его игрушка для секса, и посмотрите, к чему это меня привело.

Подняв устрашающе изогнутый нож, Алексей поворачивается ко мне лицом, держа лезвие вверх так, чтобы оно сияло на свету.

— Ты готова, Аня? — Он спрашивает так, словно мы собираемся начать игру в карты.

Краем глаза я вижу, что Трой выглядит довольно надутым из-за того, что не получил возможности порезать меня сам. Хотя я думаю, что Алексей позволит ему сделать это, когда ему достаточно надоест меня мучить. Это слово теперь имеет для меня новый смысл, поскольку я столкнулась с настоящей болью от рук безумца.

Кровь ревет в моих ушах, а мое сердце колотится со скоростью мили в минуту. Мои ребра болят от силы его ударов, когда Алексей медленно подходит ко мне, порочная ухмылка расплывается на его лице:

— С чего начнем? — Спрашивает он разговорчиво, проводя лезвием по моей щеке к челюсти. — Твое лицо? Оно такое красивое. Я уверен, что Николо не хочет видеть, как оно будет изрезано до неузнаваемости.

Кончик лезвия скользит ниже, мимо моей ключицы, чтобы следовать по долине между моими грудями. Я закрываю глаза и с трудом сглатываю, борясь с тошнотой, готовясь к укусу лезвия. Но одним движением запястья Алексей отводит его от моей кожи, оставляя меня нетронутой. Я осмеливаюсь открыть глаза, и ярость, которая искажает его лицо, заставляет меня пожалеть об этом.

С силой схватив мою руку, Алексей прижимает мою ладонь к подлокотнику кресла, к которому я привязана.

— Давай начнем с пальца, — рычит он, с убежденностью опуская нож.

Мои легкие горят от силы вырывающегося из меня крика, и я отворачиваюсь, не в силах вынести зрелища своего надвигающегося расчленения. А затем боль взрывается в моем ухе, когда оглушительные звуки эхом разносятся по складу.

Застыв от страха, я не могу заставить себя посмотреть, сгорбившись на стуле, отклонившись как можно дальше от своей пойманной руки. Еще один оглушительный раппорт заполняет пространство, а затем еще один. И внезапно меня окружает хаос, когда люди кричат и ныряют в укрытие.

Давление на мою руку ослабевает в тот же момент, когда что-то горячее и мокрое брызгает мне на щеку и грудь, возвращая меня в чувство. Я поворачиваюсь, чтобы попытаться осмыслить происходящее вокруг, и мои глаза расширяются. Открытые, невидящие глаза Алексея смотрят на меня, пока кровь сочится из раны на его шее. Я вздрагиваю, когда пули свистят и рикошетят вокруг меня, каждый выстрел сверлит мои уши с оглушительной силой.

Панические крики Троя раздаются из-за стола, который когда-то был покрыт орудиями пыток, а теперь перевернут, чтобы служить жалким щитом. Сжавшись, я пытаюсь сделать свое тело как можно меньше, когда пули пролетают мимо меня в обоих направлениях. Что-то тяжелое падает позади меня — один из их телохранителей, я полагаю — быстро сопровождаемое криками того, кого я могу только представить, как младшего брата Гатти, умирающего в муках.