Милая неженка

После долгих размышлений и советований с Женькой Ника решила, что расскажет отцу исключительно о юбилее Веры Оттовны и покажет ему свои подарки. Когда Александр Викторович увидел сапфировое ожерелье, глаза его немедленно загорелись жадным интересом. Повертев в руках тяжелый бархатный футляр, он поинтересовался, известна ли Нике стоимость этого украшения.

– Вера Оттовна сказала, что в последний раз его оценили в тридцать пять тысяч долларов, – ответила Ника и осторожно отобрала у него коробку.

– Ого! Так это же целое состояние, – чуть охрипшим голосом прокомментировал отец. – И что ты собираешься с ним делать? Не носить же, правда?

– Я положу его в банк, – не терпящим возражений тоном заявила Ника. – Для меня это не богатство, а память о маме. И я ни за что не стану его продавать.

Александр Викторович сразу понял, что спорить с ней по этому поводу бесполезно, и тяжело вздохнул. Немного помолчав, он поинтересовался, не получила ли Ника случайно еще каких-нибудь подарков. Когда дочь призналась, что получила, он снова оживился.

– Бабушка подарила мне несколько маминых детских фотографий, – начала перечислять Ника, – а еще отделанную янтарем шкатулку. Это одна из маминых первых работ, в ней хранили старые письма и открытки. Да, и еще мне досталось распятие.

– Какое еще распятие? – нахмурился Александр Викторович. – Такой мрачного вида серебряный крест, украшенный маленькими красными камешками?

Когда Ника утвердительно кивнула, отец закатил глаза к потолку и, недобро хмыкнув, сказал:

– Очень типично для Кристининой мамаши, все время у нее какие-то выкрутасы. Нет бы подарить что-нибудь толковое, а она…

– Но Вера Оттовна сказала, что в семье Подниесов его считали символом удачи и благополучия и очень им дорожили, – вступилась за бабушку Ника. – Во время войны оно спасло жизнь моему прадеду, то есть отцу моего дедушки. Он привез его домой в качестве трофея и рассказал всем про его чудодейственную силу…

– Да слышал я эту сказку, – недовольно прервал ее отец, – твои Подниесы всем уши про это прожужжали. Без конца хвастались своими раритетами: и картина-то у них редкая, и кольцо-то бесценное, и распятие-то волшебное. Тьфу! Снобы несчастные!

«Наверное, он злится потому, что из бабушкиного наследства лично ему ничего не перепало, – подумала Ника со смешанным чувством жалости и презрения. – Он считает это несправедливым и даже мысли не допускает, что абсолютно не достоин ее щедрости».

– Вера Оттовна говорила, что это распятие они с дедушкой подарили своей старшей дочери, когда той исполнилось шестнадцать лет. В качестве талисмана.

– И в тот же год она свалилась с лошади и чудом не свернула себе шею, – снова встрял Александр Викторович. – Сомнительный талисман, тебе не кажется?

Ника немного растерялась, а потом неуверенно предположила:

– Но, возможно, именно в этом и заключалась его сила? В том, что она упала, но не погибла? Распятие ее спасло…

«Хотя, к сожалению, только на время», – вздохнула она про себя.

– Что бы там ни наболтала твоя бабка, сама Кристина думала совсем иначе. Она этот крест ненавидела, не верила ни в какие его чудесные свойства и все время прятала его подальше – с глаз долой, так сказать. А не вернула его мамочке только потому, что боялась ее огорчить.

Ника живо представила себе небольшое распятие, которое и в самом деле выглядело довольно безрадостно. Казалось, будто его создатель намеренно концентрировал внимание на изображении мучительной смерти. В тяжести провисающего на вытянутых руках тела, в перекрещенных, пронзенных одним гвоздем ступнях, в склоненной, увенчанной терновым венцом голове было столько человеческих страданий, что при взгляде на них становилось по-настоящему страшно. Стоило ли удивляться, что эта вещь не пришлась Кристине по вкусу? Она не только не добавляла больной женщине оптимизма, но лишь еще больше угнетала ее дух и подавляла веру.

От этих мыслей у Ники испортилось настроение, и ей немедленно захотелось избавиться от неприятного подарка Веры Оттовны. Конечно, о том, чтобы отдать его обратно Подниесам, не могло быть и речи, и тогда Ника решила предложить его отцу.

– Нет уж, благодарю покорно! – вскричал Александр Викторович, очень выразительно всплеснув руками. – На что мне сдалось такое уродство? Чтобы меня потом ночные кошмары замучили?

– А что же мне с ним делать? – жалобно спросила Ника. – Теперь, после твоего рассказа, я тоже его боюсь. Вдруг оно на самом деле никакой не талисман, а вовсе наоборот – приносит несчастье?

Отец немного подумал, а потом предложил ей продать распятие какому-нибудь коллекционеру или же, на худой конец, музею – и ей хорошо, и людям польза. Нике его идея понравилась, и она сразу же решила, что обратится за помощью к Яну Сигизмундовичу. У старика было огромное количество знакомых, среди которых наверняка имелось немало коллекционеров, антикваров и музейных работников.

– Почему ты такая грустная? – вернул ее к действительности голос Ивана. – Тебя что-то тревожит?

– Да нет, это просто отголоски моей поездки в Ригу, – смущенно пояснила Ника. – Наверное, потому что у меня не было достаточно времени переварить случившееся, сегодня меня то и дело одолевают всякие невеселые размышления.

– Тебя угнетает то, что твое появление на бабкином банкете не произвело фурора?

– Я не рассчитывала на фурор, но все же их равнодушие меня потрясло, – призналась Ника. – Если честно, я надеялась, что у меня наконец-то появится настоящая большая семья, о которой я все время мечтала. Но ничего такого не случилось… Меня никто не приглашал приезжать в гости, никто не спросил, по какому адресу присылать новогодние открытки, никто не выразил надежду встретиться снова… Согласись, все это не слишком приятно.

– Конечно, неприятно, – кивнул Иван и покрепче прижал Нику к себе. – Но зачем ты вообще об этом думаешь? Оглядись по сторонам, и ты увидишь, что вокруг тебя и без Подниесов достаточно людей, которые тебя по-настоящему любят. У тебя есть Евгения, Ян Сигизмундович, теперь еще и Беата… А я так вообще схожу по тебе с ума…

Последние слова он произнес хрипловатым шепотом, на выдохе, и уже почти коснулся Никиных губ, как музыка неожиданно закончилась. И в ту же секунду рядом с ними материализовался Мишук. Видимо, ухаживания за Беатой требовали от него повышенной концентрации внимания, поэтому сегодня он был на удивление трезв.