Милая Шарлотта

Шарлотта смотрела на него немного по-новому: ей было странно, что этот человек, оказывается, не утратил способности любить и чувствовать. И даже немного неловко делалось оттого, что после той единственной юношеской и очень пылкой любви она стала единственной, кто смог вызвать в нем подобные чувства.

–  Простите, Ваша Милость, нам с папенькой действительно пора ехать, - вслух ответила Шарлотта.

–  Да, конечно, вы позволите проводить вас?

Шарлотта ожидала, что папеньку не удастся так легко уговорить ехать, но барон де Виньи что-то шепнул ему на ухо, и тот сразу направился к выходу. Когда де Виньи помогал Шарлотте сесть в коляску, она чуть сжала на прощание его руку и вполне искренне сказала:

–  Спасибо вам. И спасибо за вечер.

Глава 21. МАЛЕНЬКАЯ СМЕРТЬ

Ночью у Шарлотты начался жар, и на утро она продолжала метаться по постели и бредить. Сидевшая при ней с полуночи Брижит отчетливо слышала, как барышня зовет мсье де Руана и, то клянется ему в любви, то просит оставить ее навсегда. Слава богу, что папенька этого не слышал, потому как тоже был болен с утра, правда по совсем другой причине.

К обеду состояние барышни ухудшилось настолько, что даже несклонная обычно к панике Брижит не находила себе места и, в конце концов, послала за доктором. На этой почве Брижит в очередной раз поругалась с Сильвой, которая тоже рвалась ухаживать за больной, но все больше народными средствами.

Доктор, мэтр Морсиньон, приехал к закату и застал мадемуазель д’Эффель в сознании, хотя та и была бледнее простыни, исхудала лицом, а лихорадочно горящие глаза не двигались, уставившись в потолок. Никого из близких она не узнавала.

–  Состояние мадемуазель д’Эффель не вызывает опасений, - пощупав ее лоб важно изрек доктор, - это, скорее, нервное.

Мэтр Морсиньон был довольно молодым человеком для доктора, потому консервативные жители провинции ему не очень-то доверяли и посылали за ним лишь в крайних случаях. Сильва еще до его появления была настроена враждебно, потому как всех докторов поголовно считала душегубами, а от простуды лечила домашних сама - куриным бульоном, отваром ромашки и растираниями. А после слов о «нервном», даже Брижит разошлась:

–  Что ж вы за доктор такой? Моя сестра два года назад точно так же лежала в бреду, а наутро бедняжка скончалась… - и расплакалась.

–  Ну-ну, милая, - Сильва ласково погладила девушку по голове и зло глянула на доктора: - что это вы тут оставили?

–  Микстуры. Пусть мадемуазель пьет по две ложки раз в день и через неделю она будет здорова, - сквозь зубы произнес тот и, не дожидаясь, пока дамы выставят его сами, покинул спальню.

Обитатели замка и рады были бы поверить словам доктора, да только очень уж плоха была барышня. К полуночи она смогла узнать Сильву, и первое, что произнесла:

–  Позовите за священником… верно, недолго мне осталось.

Кормилица и горничная дружно начали всхлипывать.

–  Быть может, - Брижит с опаской глянула на Сильву, - послать за мсье де Руаном?

В глазах Шарлотты на мгновение мелькнуло желание жить - но, увы, ненадолго:

–  Не нужно. Скажите ему только… впрочем, не нужно ничего говорить - он и сам все знает.

–  А батюшку, батюшку вашего позвать?
– рыдала Сильва.

Но Шарлотта ничего ответить не успела - впала в забытье. А ухаживающие за ней дамы, снова крепко поругавшись, решили-таки подождать и разбудить мсье д’Эффеля только в крайнем случае. А за священником все же позвали.

Находящуюся в полузабытье Шарлотту причастили, после чего она, наконец, уснула. Сильва и Брижит, измотанные сутками без сна, тоже задремали перед самым рассветом, а проснувшаяся первой Брижит к ужасу своему увидела, что барышни нет в постели… Та сидела подле зеркала - бледная, словно привидение, и пыталась нарумяниться.

–  Зачем вы встали, мадемуазель, - растерялась та, - вам нельзя, вы же… умираете!

–  Разумеется, умираю! Но я сперва хочу нарумяниться, а то выгляжу дурно, а ты заплети мне волосы. А после я все же напишу мсье де Руану.

Говорила Шарлотта вполне серьезно и действительно после легла в постель и сложила руки на груди, но что-то в ее поведении заставило Брижит думать, что барышня все же пошла на поправку.

К обеду Шарлотта потребовала булочек с конфитюром, а Сильва тут же бросилась выполнять это желание и едва слышно шепнула Брижит:

–  Я же говорила, куриный бульон творит чудеса - не надо было никакого доктора звать.

–  Ага, зря вызывали, только деньги господские потратили… А еще ученый!
– и презрительно хмыкнула.

А Сильва подумала, что эта девица, возможно, не такая уж плохая партия для ее обалдуя-Жана.

Сутки спустя Шарлотта все еще была очень слаба, но велела Брижит затянуть на себе корсет и причесать, как полагается, и сама надела домашнее платье.

С утра приехали гости - барон де Виньи и мсье Госкар, но папенька, наслышанный, что Шарлотта очень больна, скрепя сердце, позволил ей не покидать комнату.

А еще через час к ней постучала взволнованная Брижит и сообщила:

–  К вам пришли… мадемуазель де Мирабо пожаловала. Сказать, что вы больны?

–  Нет-нет, - Шарлотта живо вскочила с кресла, подумав, что Жоржетта, быть может, принесла весть о Шарле, ведь он почему-то уже два дня ей не писал.

Мадемуазель де Мирабо вплыла в комнату и первым делом оглядела ее скудное убранство. Жоржетта была в белом муслиновом платье, и Шарлотта, отметив, что это теперь, должно быть, модно, решила заказать себе такое же при первой возможности. Тем более что после болезни она еще больше похудела, и пышные многоярусные юбки на ее тонкой талии будут смотреться изумительно.

Шарлотта почтительно опустилась в реверансе перед лицом более титулованным чем она, как требовал этикет, после чего выпрямилась и произнесла:

–  Рада вас видеть, мадемуазель де Мирабо, вы прекрасно выглядите сегодня.

–  Да-да, вы тоже. Мадемуазель д’Эффель, ответьте мне, вы действительно помолвлены с бароном де Виньи?

–  Конечно же нет!
– от нахлынувших эмоций Шарлотта вскрикнула.
– Барон сделал мне предложение, но я не давала согласия.

–  Но вы и не отказали, - улыбнулась Жоржетта, и ее улыбку можно было бы описать, как ехидную.

Но все же это было правдой, потому Шарлотта почувствовала стеснение:

–  Могу ли я просить вас, - сказала она, - молчать о том, что вы слышали на балу. Не говорить об этом мсье де Руану. Не подумайте, я абсолютно честна с ним, но та сцена может быть истолкована им весьма двузначно.

–  В этом нет нужды, мадемуазель д’Эффель, уверяю вас, - по-прежнему улыбаясь, отозвалась Жоржетта.
– Послушайте, я не люблю ходить вокруг да около: Шарль просил меня передать вам письмо - возьмите.