Милая Шарлотта

Дальше Монтевиль помнил только град ударов, обрушившийся на него со всех сторон - он защищался отчаянно, но понимал, что долго не выдержит. Филипп де Монтевиль, увы, не являлся хорошим фехтовальщиком, и все об этом знали: у него были слишком тонкие и изящные руки, чтобы достаточно умело управляться со шпагой, а его тело, слишком изнеженное, быть выносливым просто не могло.

Когда тот же здоровенный детина все же выбрал момент и нанес новый удар, вонзив острие в грудь Монтевиля, тот понял, что это конец. Сейчас последним его желанием было узнать - кто их подослал. Он догадывался кто, но именно сейчас понял, что все бы отдал, лишь бы эта догадка не подтвердилась…

Скрежет металла, самодовольные крики убийц и боль от вонзившегося в плоть кинжала стали восприниматься Филиппом как будто сквозь пелену, а отчетливой и совершенно реальной стала сейчас трава, что растет вокруг великолепного Фонтенуа-ле-Шато, где родился Филипп, и где они с Тьенно [18] в детстве носились как угорелые.

Прикосновения этой травы - колючей, теплой, с изредка попадающими под ступни камешками - стали для Филиппа так реальны, что невольно он улыбнулся. Но потом снова пришла боль - только не в груди, а в ноге. Тьенно тысячу раз говорил ему не бегать за лугом, там, где начиналось подножие Вогезов [19] , а Фил, который был на три года младше, не слушался. И в этот раз он, желая доказать свою самостоятельность, мчался впереди всех по скалистой тропке, но не разглядел расщелину между скал и с размаху свалился в нее…

[18] Уменьшительное от Этьена. Имеется в виду Этьен де Тресси

[19] Горы на северо-востоке Франции

Дико болела голова от удара о камень, лицо было разбито в кровь, а ногу в районе щиколотки пронзала такая боль, что семилетний Филипп не мог ни думать, ни внятно говорить, только орал безумно: «Тьенно, Тьенно!».

Брат что-то говорил ему, стоя на краю, и протягивал руку, но расщелина была слишком глубокой, не меньше полутора туазов [20] , и Филу не удалось бы выбраться, даже если бы он попытался.

Рядом с Тьенно показалось перепуганное личико Жизель - девочки из деревни, компаньонки младшей сестры Филиппа, которая, однако, гораздо чаще играла с ними, чем с сестрой.

[20] Около трех метров

–  Беги в замок! Скорее, позови кого-нибудь!
– наставительно и серьезно наказал ей Тьенно.

Девочка кивнула и со всех ног бросила назад, а Тьенно, сев на край расщелины, просто спрыгнул вниз, к нему. От неожиданности Фил даже перестал плакать:

–  Зачем ты спрыгнул? Мы теперь не выберемся отсюда?!

–  Я тебя не оставлю одного, - сказал только Тьенно и крепко взял ладонь брата в свою.

Сквозь рассеивающуюся пелену он видел, силуэт высокого и сильного мужчины, который яростно отбивался от тех, кто напал на Филиппа.

–  Тьенно… - прошептал Филипп де Монтевиль, возвращаясь в реальность.

Впрочем, он быстро понял, что это не Этьен де Тресси. Это был молодой мужчина, почти юноша, в сером простом жюстокоре, с вьющимися каштановыми волосами. Весьма умело орудуя шпагой, он отбивал нападение одного из убийц, а кинжалом, зажатым в левой руке, оборонялся от второго. Ловко повернувшись, он с размаху всадил шпагу в тело третьего, нападающего со спины, а потом, заметив поднимающегося на ноги Монтевиля, спросил:

–  Вы целы, сударь?

Вместо ответа Филипп приложил ладонь к кровоточащей груди, но понял, что, как ни странно, чувствует себя довольно сносно. Должно быть, ему повезло, и лезвие кинжала наткнулось на ребро, порезав лишь кожу.

–  Кажется, да… - поднимая с земли свою шпагу, отозвался он.

Двое убийц уже лежали на мостовой, не шевелясь, третий корчился на острие шпаги неизвестного помощника, а еще с двумя тот вполне справлялся. Заметив подбирающегося к ним еще одного убийцу, Филипп бросился на него со шпагой. Бои один на один удавались ему лучше, тем более что нападавший был уже порядком измотан, и через пару минут борьбы, Филипп сумел даже обезоружить его и загнать в угол.

За мгновение до того, как проткнуть его шпагой, Монтевиль остановился и, уперев острие в грудь убийцы, яростно спросил:

–  Кто тебя послал?! Отвечай!

–  Я… я не знаю точно… - промычал он, глядя на клинок полными ужаса глазами.
– Он назвался просто де… де Тресси…

Монтевиль сам не ожидал, что это вызовет в нем такую реакцию, но его рука словно онемела, и шпага со звоном выскользнула на каменную мостовую. Филипп и сам без сил упал на колени, что есть мочи вцепившись в собственные волосы.

–  Нет!… - сдавленно прорычал он.

Его даже не волновало, что недобитый им убийца мог сейчас легко зарезать его, но тот, лишь обрадовавшись, что сохранил на сегодня свою жизнь, бросился бежать с этой улицы.

–  Сударь, да вы истекаете кровью!
– услышал он голос над головой. По-видимому, это был все тот же добровольный помощник.

Теперь уже на улице стаяла тишина - все нападавшие или разбежались, или были мертвы.

Монтевиль попытался взять себя в руки и, опираясь на шпагу, поднялся на ноги:

–  Как ваше имя, сударь?
– спросил он, глядя в лицо спасшего его.

–  Шарль де Руан, мсье.

–  Филипп де Монтевиль, - он коротко кивнул и крепко пожал его руку, - вы спасли мне жизнь, мсье де Руан, я этого не забуду.

–  Сударь, да вы едва стоите… - заметил де Руан и перекинул его руку через свое плечо, не давая упасть.
– Вам нужно к лекарю!

–  Да, пожалуй, - согласился Филипп, - буду вам премного благодарен, если поможете мне добраться домой, в Лувр.

–  Куда?!
– изумился молодой человек, но тут же взял себя в руки: - да, разумеется.

Глава 34. ВСТРЕЧА

Поддерживая под руку мсье де Монтевиля, Шарль только и думал в дороге о том, чтобы поскорее сдать спасенного на руки надежным людям. Ему не хотелось в Лувр. Он одет неподобающим образом, а яростная драка лоска ему явно не прибавила. А что, если он встретит во Дворце прежних своих товарищей? А что, если он встретит ее… Нет, об этом лучше вовсе не думать.

Но улизнуть не удалось.

–  Мы войдем через черный вход, - сообщил де Монтевиль, - помогите мне…

–  Сударь, я вижу, вам гораздо лучше. Дальше вы и сами доберетесь, - сделал попытку Шарль.

–  Нет-нет, я настаиваю, - отвечал де Монтевиль, - вы должны рассказать моей супруге, как все было, иначе она решит, что я просто подрался с кем-то в кабаке… Вы же знаете этих женщин…

Шарль невольно усмехнулся, представив, что устроила бы ему Жоржетта, вернись он домой в подобном виде. Воистину, пожалеешь, что жив остался.

В то время, когда Шарль служил в гвардии Его Величества, он и сам имел апартаменты в Лувре, но на этаже, куда привел его де Монтевиль, не бывал ни разу. Здесь обитали господа, до которых ему, простому гвардейцу, было очень далеко. Что еще больше укрепило Шарля в мысли, что де Монтевиль - человек очень высокого полета, ему всегда было не по себе рядом с такими.