Милая Шарлотта

–  Где сейчас герцогиня?
– спросила она.

–  Она сказала, что будет в своих комнатах. Филипп только что вернулся, и я отправил его к ней - даст Бог, они разберутся и без нашего вмешательства. Я уверен, у них все будет хорошо.

Невольно поддавшись ему, Шарлотта кивнула:

–  Может быть, вы и правы… Должно быть, герцог и правда любит ее.

–  Безумно любит.

Шарлотта не сразу поняла, что они говорят шепотом, стоя непозволительно близко друг к другу, а Шарль перебирает пальцами ее волосы и улыбается.

Она как будто очнулась и отступила на шаг:

–  Чему вы улыбаетесь?
– она взяла из его рук платок и вытерла остатки слез.

– Я и так знаю, что ужасно некрасивая, когда плачу.

–  Вы всегда красивы. А улыбаюсь я потому, что… глупо, но я подумал, что за последние сутки мы с вами разговаривали чаще и я узнал вас лучше, чем за все время, предшествующее нашей помолвке.

Шарлотта не успела ответить, потому что внимание ее вдруг привлек конский топот, доносящийся из-за ворот: кто-то торопил лошадь так, будто за ним гнались черти. Шарль, насторожившись тоже, направился на звук, Шарлотта, не отпуская его руки - следом.

У нее было очень плохое предчувствие: редко люди так торопятся, чтобы принести благие вести.

Не успели они с Шарлем и добраться до ворот, когда во двор замка буквально ворвался конь гнедой масти. Но больше всего Шарлотту удивило и испугало, что в седле находилась Жоржетта де Руан.

Глава 49. ИЗМЕННИКИ

Жоржетта нанесла визит мсье Госкару только спустя три дня после отъезда мужа. Она долго не могла решиться и в какой-то момент даже убедила себя вовсе не делать этого, но узнала вдруг, что сутки назад мадам де Виньи отбыла из Парижа. Да не куда-то, а в замок Седан, что в нескольких часах езды от Фонтенуа.

Жоржетта была вне себя! Она из угла в угол металась по своей комнате в гостинице и все твердила ругательства в адрес мужа и Шарлотты - каковы мерзавцы! И ведь почти убедили всех, что ненавидят друг друга!

А потом она неожиданно успокоилась, оделась для выхода и, взяв экипаж, через полчаса уже просила слугу из особняка барона доложить о своем приезде.

–  Мадам де Руан!
– целуя ей руку, приветствовал мсье Госкар, - искренне рад видеть вас. Вы одна или…

–  Одна, - улыбнулась Жоржетта, - мой муж принял приглашение герцога де Моневиль и изволит сейчас охотиться на оленей в окрестностях Фонтенуа-ле-Шато.

–  Фонтенуа-ле-Шато? Если не ошибаюсь, это совсем рядом с замком Седан, куда уехала баронесса. Было бы забавно, если бы они встретились там, вы не находите?

–  До неприличия забавно, - отозвалась Жоржетта.

Кажется, Госкар не паясничал, а искренне не понимал. Впрочем, с ним никогда нельзя быть уверенной полностью.

Она огляделась: мсье Госкар принимал ее в гостиной, оформленной в глубоких винных цветах. Везде, где только можно, был использован рюш, оборки и парча - по всему видно, что к этому интерьеру приложила свою холеную ручку Шарлотта.

Однако, не смотря на бьющую в глаза пышность, здесь было довольно уютно - на диванчик, обшитый бордового цвета бархатом, так и хотелось поскорее присесть.

–  Хочу заметить, что я к вам по делу, мсье Госкар, - опустившись-таки на диван, сообщила Жоржетта.
– Вы, должно быть, знаете, что мы с мужем приехали в Париж, дабы похлопотать о возврате наследства…

–  Да-да, барон сообщил мне об этом, но, право, решил, что проще вашему мужу было бы сколотить новое состояние, поехав в Сан-Доминго, чем вернуть маркизат.

–  Возможно, но я… и мой муж, конечно, хотим именно вернуть наследство. Оно причитается нам по праву и, я уверена, король окажет нам эту милость. Вот, взгляните, - она передвинула к нему кипу бумаг, - я собрала все необходимые документы и теперь хочу передать их в канцелярию Его Величества вместе с прошением. Однако я мало смыслю в придворной политике, потому…

–  Потому вам нужна моя помощь, - констатировал с улыбкой Госкар, все еще глядя в глаза Жоржетте, а не на бумаги.
– Могу я поинтересоваться, почему я должен помогать вашему мужу?

–  Не моему мужу, а мне, - Жоржетта хлопнула отсутствующими ресницами, - и не просто так - я вам заплачу.

–  О, как интересно!
– развеселился Госкар еще больше.

А Жоржетта вынула из кошелька золотой экю [33] и с улыбкой подала Госкару. Тот изумленно держал его на ладони:

–  Надеюсь, я не слишком разоряю вас?

Жоржетта с удовольствием отмечая, что он реагирует практически так, как она и рассчитывала, ответила с деланной серьезностью:

[33] Для оценки: хорошая рыба вроде форели или лосося стоила 2 экю

–  Позвольте, мсье, я нанимаю вас безо всяких рекомендаций, а исходя только из моей к вам симпатии - потому и плата небольшая. Зато, в случае положительного исхода дела, гарантирую вам куда более щедрое вознаграждение.

–  Насколько щедрое?

Госкар наверняка понял ее превратно, но Жоржетта только добавила:

–  Вам понравится.

–  Идет!
– не стал больше спорить Госкар. Он подбросил монетку в воздух и, поймав ее, спрятал в карман жюстокора.
– Могу я только поинтересоваться, сударыня, для чего вы надели это отвратительное фиолетовое платье? Мне казалось, мы уже обсудили, что вам идет, а что нет.

Жоржетта подумала уже, что он не заметит.

–  Я надела это платье, чтобы дать вам понять, что я пришла исключительно по делу. Ну, и чтобы вы ни на что не отвлеклись.

–  Вы меня оскорбляете. Когда я занят делом, меня ничто не может отвлечь!

Госкар и правда разбирал бумаги скоро и сосредоточенно. Жоржетте нравилось, что изъяснялся он просто и говорил без прикрас - она понимала его с полуслова. Сперва, правда, несколько раздражал его тон, которым он критиковал, ее действия - а критиковал он много и едко. Но позже она даже стала находить его сарказм забавным и сама отвечала в том же духе.

Странно, со стороны могло показаться, будто они беспрестанно ссорятся, на деле же - давно Жоржетта так чудесно не проводила время.

Вот только Жоржетте не нравилось, что Госкар брался все организовать сам, порой и не интересуясь ее мнением. А когда она возмутилась, свысока заметил:

–  Мадам, если я не ошибаюсь, вы сами наняли меня и оплатили мои услуги. Так что теперь просто сядьте в то кресло, а слуга сейчас принесет вам кофе.

–  Я не хочу кофе!

–  Ну, тогда займитесь чем-нибудь!
– он отмахнулся от нее, как от назойливой мухи.
– Хотя бы приберите эти бумаги - терпеть не могу, когда на столе беспорядок!