Миледи и притворщик

– И это всё только ради горного храма?

– Да. Это будет двадцать второй храм Азмигиль, в котором я побываю.

– Двадцать второй? – поразилась я. – А сколько их всего?

– Тридцать три. Ещё Великий Сарп повелел возвести в каждой завоёванной им сатрапии храмы в честь богини как знак окончания войны и воцарения мира. Азмигиль каждый миг создаёт всё сущее на земле и уничтожает всё ненужное зло этого мира. Если посетить все её храмы, то богиня простит паломнику все его прегрешения, дарует ему освобождение от земных мук и вознесёт душу к Небесному Дворцу.

Вот это да, какой любопытный план на жизнь – посетить тридцать три храма и автоматически получить пропуск в божественный дворец. Интересная у сарпальцев религия.

– А ты сильно нагрешил, раз тебе нужно прощение богини? – на всякий случай, решила я узнать. Мало ли, вдруг я нечаянно связалась с душегубом и религиозным фанатиком в одном лице.

– Я следую пути пробуждения, а значит, не должен причинять живым существам вред мыслями, словами или делами.

– Вот как? А как же тот сурок, которого ты застрелил? Это ведь ты его убил, верно? А он наверняка не хотел умирать, у него были планы на свою сурочью жизнь.

– Ты права, – неожиданно согласился Шанти. – Я убил живое существо, это мой грех. Но моя пуля сразила его в голову, и он совсем не страдал. А его мясо стало твоим ужином, когда ты голодала. Тут я сделал доброе дело. А ещё я продам шкурку сурка в Эрхоне, и кто-то сошьёт из неё тёплую шапку и защитит свою голову в горную зиму. Так что мой грех обернулся двумя добрыми делами, и Азимгиль обязательно увидит это и простит меня, когда я предстану перед её сияющим ликом.

Когда настало время привала, я ничего сказать не успела, как Шанти сложил костёр и высек искру огнивом, достал из пузатых дорожных сумок посуду с провизией и начал готовить обед.

Я как заворожённая наблюдала, как он отмеряет рис из полного мешка, заливает его водой в чане, потом долго промывает, попеременно сливая и добавляя воду, нарезает и кидает туда овощи, потом идёт к козе, обмывает ей вымя, протирает тряпицей и доит. Котелок с молоком он поставил на костёр рядом с чаном и тут же принялся варить в другом котелке чай. Стоило козьему молоку вскипеть, как Шанти снял его с огня, добавил в котелок порошок, напоминающий муку, шепотку чего-то белого и сыпучего, ложкой зачерпнул из серой склянки что-то вязкое и склизкое, перемешал с молоком, а потом влил в это месиво заваренный чай.

– У тебя есть чаша? – спросил он, и я безропотно дала ему свой латунный стакан.

Шанти налил странный напиток в сосуд и протянул его мне. Я взяла в руки обжигающую посуду и долго смотрела на мутный напиток. А Шанти смотрел мне в глаза, и в то же время я заметила, как его взгляд то и дело соскальзывает вниз, прямо к разорванному вырезу моей блузки. Проклятая пуговица, почему же ты так не вовремя потерялась?

– Пей, это очень вкусно и даёт много сил, – приговаривал он, выливая остатки варева в свою деревянную чашу. – А они тебе очень нужны, если хочешь дойти до Ончи.

Я глянула на чан с рисом и мне невольно вспомнился один селянин, который тоже хотел меня накормить, но не просто так.

– Знаешь, – решила честно признаться я, – у меня совсем нет денег, чтобы заплатить тебе за еду. Меня ограбили, у меня ничего нет. Хотя… – тут я вспомнила про наручные часы и принялась расстёгивать манжету, чтобы снять их и протянуть Шанти, – вот, это самое ценное, возьми. Ты же знаешь, что такое хронометр? По нему хоть днём, хоть ночью можно определить время. Если его продать, то…

– Кто тебя ограбил? – даже не посмотрев на часы, спросил он.

– Разбойники в горах. А я ограбила их, когда сбежала. Взяла с собой только самые необходимые вещи, думала, что за полдня доберусь до равнины, но заблудилась. Я уже семь дней брожу по горам, я так устала скитаться и бояться людей…

– Ты пей чай, а то остынет.

– Шанти, я правда не могу тебе заплатить.

– Разве я что-то просил? – неожиданно сказал он.

– Нет, – к собственному удивлению поняла я, – но ведь все до тебя просили.

– Просто эти люди не встали на путь пробуждения и не служат Азимгиль, как служу я. Я ведь тебе ночью передал с Гро гостинец не ради платы. Богиня завещала нам жить по велению души, а не тела. А совесть говорит мне кормить голодающих и помогать нуждающимся.

– Даже, если они не сарпальцы?

– Какая разница, кем много лет назад родился человек, если сейчас он в беде?

– Не знаю, – только и смогла сказать я. – Но ещё никто в этих горах не захотел помогать мне просто так.

– Это потому что среди здешних демонопоклонников нет последователей Азмигиль, что встали на путь пробуждения, – снова напомнил он. – А я давно ступил на него, и теперь ясно вижу, что тебе помощь нужна, раз тебя обидели плохие люди. Я сделаю для тебя доброе дело, а оно поднимет меня на одну ступеньку ближе к Небесному Дворцу. В Кумкале я взял провизии только для нас с Гро, но это не беда. Может, нам ещё попадётся поляна с норами, я настреляю сурков и продам их жир со шкурками в Эрхоне. Этих денег нам с тобой хватит, чтобы дойти до Ончи. Так что пей чай и не вспоминай о плохих людях. Набирайся сил. Скоро рис будет готов.

На душе отлегло. Хоть кто-то не просит меня отдаться за еду. И это так нетипично для окружающей меня в последнюю неделю действительности. А всё потому, что мне повстречался сарпалец совсем иного сорта и склада ума. Богиня Азмигиль, кем бы ты ни была, но спасибо тебе за твоих чутких и отзывчивых последователей.

Молочный чай оказался жирным и солёным. Последнему я ужасно обрадовалась, так как не вкушала солёной пищи с того самого дня, как прибыла в Чахучан. А напиток и вправду очень питательный и сытный, тепло сразу разливается по всему телу.

Следующим блюдом был рис. Ароматный, красивый, что каждая рисинка видна, не то что у меня… Шанти даже отдал мне свою вилку, а сам ел ложкой. Как же я соскучилась по столовым приборам, даже не думала, что хоть кто-то из сарпальцев ими пользуется.

– Эмеран, так как ты очутилась в горах? – спросил меня за едой Шанти. – Ты тоже дочь полицмейстера и твой отец охраняет железную дорогу в горах от разбойников? А тебя они, стало быть, украли ему назло?

– Нет, всё совсем не так. Я не живу в Чахучане и мои родители тоже. По чистой случайности я приехала в Синтан работать, делать репортаж для журнала. Я – фотограф.

А дальше я рассказала ему во всех подробностях о своих перипетиях и приключениях в горах. Про малодушие коллеги, который меня бросил, про семерых робких разбойников, которые ищут жён-хозяек, про побег и безуспешные попытки найти помощь в деревнях. Поведала ему обо всём, кроме причины, по которой оказалась в Жатжайских горах.

Шанти так искренне смеялся, когда я рассказывала, как дурила головы разбойникам. Все эти уловки, будто большие северные люди объедают маленьких чахучанцев, а полукровки рождаются с жабрами, его веселили. Наверное, ему ещё и не такие бредни в свой адрес приходилось слышать. Тут мы с Шанти собратья по несчастью, слишком непохожи на сарпальцев, чтобы они считали нас равными себе.