Милитариум. Мир на грани (сборник)

Он повернул турель пулемета, вглядываясь в полумрак. В принципе, он мог бы накрыть сектор с закрытыми глазами – за три недели противостояния он и Рецци наловчились в стрельбе с отменной точностью, и их сержант с гордостью говорил артиллеристам двух «Каноне М-06», с которыми они делили мытарства пещеры, что его парни припаяют немецким гранатометчикам задолго до того, как те смогут приблизиться на расстояние броска.

– Святая Мария и великомученик Паоло… – пробормотал пулеметчик.

Увиденное пригвоздило его к месту.

Обычные ориентиры противоположного берега – развалины дома у среза реки и огромный валун, напоминающий голову в немецком шлеме с шишаком – исчезли. Отблески прожекторов немцев от поверхности воды дали понять, что уровень реки сильно поднялся, сомнений не было… Но отчего?

Пьетро услышал новый звук. К унылому шлепанию капель с потолка пещеры добавилось журчание струй воды.

Пулеметчик засуетился в поисках фонаря, но сержант опередил его. Свет выхватил часть амбразуры. Вода сочилась через проем, жадно облизывая стену из бутового камня; с каждым мгновением струи множились, усиливались, и вот уже поток, водопад хлынул внутрь пещеры… Свет фонаря заметался по стенам – сержант будил спящих солдат.

Вопли, обрывки команд офицеров, шум воды добавили хаоса.

– Навались! Быстрее, быстрее, река затапливает пещеру! – Голос лейтенанта-артиллериста на мгновение перекрыл бардак; его команды старались откатить пушки назад, ко входу.

Пьетро спрыгнул с сиденья установки, пытаясь снять пулемет с турели, но сделать это в одиночку не удалось.

– Рецци, где ты там? Пулемет… Помоги… – Горло сдавило от ужаса. Черт с ним, с пулеметом – пора уносить ноги!

Спрыгнув вниз, Пьетро ринулся назад, к выходу. Кто-то оттолкнул его, он зацепился рукавом за маховик турели, потерял равновесие и с размаху ударился виском о стену.

…Он пришел в себя. Его спасла противогазная сумка, закрепленная на груди. Наполненная воздухом, сумка сыграла роль спасательного жилета и удержала Пьетро на плаву лицом кверху, пока он был без сознания. Сколько времени прошло с момента удара – он не знал, но одно было очевидным: река заполнила пещеру под самый верх, и вход в нее оказался под водой. Пьетро плавал в небольшой воздушной «линзе» под потолком.

Похоже, немцы запрудили реку и подняли уровень воды, затопив их огневую точку – а может, и те, что находились выше их дота. Передняя часть пещеры также оказалась под водой, и теперь, барахтаясь в кромешной тьме, Пьетро пытался сориентироваться, в какую сторону ему придется нырять, чтобы выбраться из ловушки через амбразуру. Он не собирался загибаться в холодной до ломоты в костях воде…

Свет, поначалу неяркий, но постепенно усиливающийся, пробил водную толщу. Кто-то, подсвечивая путь под водой, уверенно и споро приближался к Пьетро. Обрадованный пулеметчик подумал, что парни хватились его и теперь пытаются вызволить из беды… Он хлебнул воздуха, сколько мог – легкие были сжаты тисками холода, – и, оттолкнувшись от потолка ногами, нырнул навстречу свету.

Цилиндрический предмет, нечто, похожее на торпеду, промчался рядом с Пьетро, направляясь в глубь пещеры. Его отбросило в сторону – настолько быстро передвигался предмет. Паника сдавила мозг. Пьетро понял, что ошибся, что его не спасают и что самому до амбразуры ему недотянуть…

Последнее, что он увидел перед тем, как захлебнуться, были еще два таких же предмета-торпеды, двигающиеся в пещеру вслед за первым.

Он внезапно понял, что именно так удивило его в этих предметах.

Лица.

Глаза на лицах, повернутых вперед, горели ярким, кроваво-красным светом, освещая людям-«торпедам» путь в толще воды.

С последней искрой угасающего сознания, уже не отличая явь от галлюцинаций, он увидел, как человеческие «торпеды», сложив ладони и выдвинув руки треугольниками впереди головы, врезались в скрытую под водой стену пещеры и затем, почти так же легко, как они передвигались в воде, начали ввинчиваться в толщу горы…

* * *

Дитц понимал, что лейтенант Хартвиг – размазня и слюнтяй. Когда (по требованию Эгберса) капитан пояснил свой план, тот возмутился: слишком «жестокой» показалась ему идея командира «Гельбшаттена».

Обсуждение плана Дитца проходило в штабной палатке, где, кроме Дитца, Эгберса и Хартвига, не было никого – секретность миссии «Гельбшаттена», затребованная Ставкой, соблюдалась неукоснительно.

Когда капитан проводил рекогносцировку, он обратил внимание на то, что уровень реки Изонцо в петле, огибающей итальянские огневые точки, находится всего лишь в нескольких метрах от нижних пещер. Постройка временной дамбы ниже по течению позволит поднять уровень воды в реке настолько, чтобы затопить две-три первые пещеры – при этом позиции немецких войск не пострадают в значительной мере, поскольку лишь первая линия окопов окажется под водой, да и то временно. Как только пещеры уйдут под воду, итальянцы будут вынуждены оставить их, и «Гельбшаттен» примется за дело.

Капитан опустил детальные пояснения того, как именно его бойцы проведут операцию по выживанию макаронников из остальных пещер. Он интуитивно понимал, что чистюля Хартвиг, да и Эгберс, как вояки, воспитанные в традициях прошлого века, будут против методов, привычных для его отряда.

Он сказал лишь, что для отвлечения внимания расчетов итальянских батарей и пулеметных гнезд необходимо ввязать их в интенсивный обмен огнем, используя все виды оружия – артиллерию, пулеметный обстрел и аэропланы.

Эгберс тем не менее настоял на докладе Дитца о планируемых действиях его отряда. Капитан не подал виду и тем же ровным, глухим голосом рассказал о приготовлениях «Гельбшаттена».

Его «демоны» пробурят подкопы в породе из нижних, затопленных, пещер, установят фугасы в толще горы, по возможности как можно ближе к огневым точкам, и после их подрыва натурально выкурят макаронников фосгеном. Чтобы обеспечить нужную летучесть фосгена, который был тяжелее воздуха, Дитц планировал смешать ядовитый газ с гелием. Вдобавок, чтобы сделать противогазы итальянских солдат неэффективными, он решил подрывать фугасы вместе с зарядами «агента ДА», дифенилхлорарсина: фильтры английских противогазов, которыми оснащены солдаты пещер, легко «пробивались» аэрозольной взвесью арсина. В течение секунд маски будут сорваны кашляющими, задыхающимися солдатами, и тогда в пещеры пойдет фосген…

Хартвиг переглянулся с Эгберсом и, едва владея собой, сказал, что варварские методы ведения войны никогда не приветствовались в Четвертой дивизии. Некоторое время Дитц молчал, мерно и тяжело дыша; воздух, с шумом выходящий из-под его маски, казалось, постепенно сменялся дымом, и лейтенанту даже почудился запах серы…

Наконец капитан едва слышно сказал:

– Ну что ж… – и единым быстрым движением снял фуражку, наушники, очки и маску.

Хартвиг подавил возглас отвращения. Генерал Эгберс сжал губы и отвел взгляд.

Назвать лицом то, что скрывалось под маской у Дитца, было нельзя. Кожа – если это была кожа… – испещренная рубцами заживших швов и жуткого вида шрамами, бугрилась волдырями и перемежалась язвами в тех местах, где шрамов не было. Несколько неправильной формы металлических пластин из блестящего металла были прикручены болтами на месте челюстных суставов. Большая впадина вместо губ и носа накрыта золотым перфорированным треугольником, края которого стягивали остатки кожи на щеках мелкими пружинами из золота. Самым жутким зрелищем был череп – не белая, но черная кость, без единого клочка кожи, блестящая и отполированная, словно стеклянная… Демонический блеск глубоко посаженных глаз – ни ресниц, ни бровей – усиливал неприязнь.