Миллениум

– Да! Да!.. И платье было белое, до пят, – с ужасом прошептала ОНА.

Память обрывками выдавала элементы женского туалета… почему-то прошлого столетия.

– Вздор какой-то! Что за день?! – выдохнула ОНА.

Но постепенно фрагменты все-таки сложились: платье обрело тело; перчатки – длинные и белые – нашли руки… почему-то немолодые (определенно руки были дряблые!); шляпа белая с полями водрузилась на голову; стали проявляться туманные черты лица…

– Кажется, вспомнила, – произнесла ОНА, продолжая рассматривать пустое пространство, будто там невидимыми чернилами были написаны ответы на ее вопросы.

– Вспомнила! – повторила уже уверенно, и сама удивилась, как могла забыть такую колоритную фигуру. – За мной какое-то время стояла дама не первой молодости, во всем белом, как будто сбежавшая с кинопроб дореволюционного фильма. Как же я могла забыть? Покрутилась-покрутилась возле меня и исчезла!

– Точно, точно… была женщина в летах… в белой шляпе… Была! – вдохновенно заверил таксист.

– Неужели?!..

– Вот именно!.. – негодовал таксист.

– Где же ее искать? – закричала потерпевшая.

– Своими собственными глазами видел – села в городской автобус пять минут назад, – проявил живое участие таксист.

– Догоним? – вскакивая с места и меча во все стороны искры праведного гнева, возопила ОНА.

– Догоним! От нас воровка не уйдет! – бросаясь к своему авто, вторил таксист.

Через секунду они уже неслись вдогонку за сюрреалистической воровкой в белом. Не замечая выбоин, кочек и поднимая вихри горячей пыли, преследователи мчались вперед; и если бы те, за кем они гнались, ехали в одну из африканских стран со львом и баобабом на гербе, где в ту пору проводилось знаменитое ралли – они бы выиграли главный приз без сомнения.

В конце концов такси стремительно обогнало автобус, и на ближайшей остановке ОНА решительно шагнула в открывшуюся дверь. Салон был битком набит пассажирами.

Осмотревшись вокруг, ОНА не увидела никого в вышеописанном одеянии и стала пробираться в направлении водительской кабины. Деликатно расталкивая стоящих, вглядывалась ОНА в лица и одежду: «Все не то! Неужели ошиблась?..»

Вдруг пронзило как молнией: «Есть!.. Нашла!.. Сидит впереди… огромная белая шляпа… Нет сомнений – это та самая дама!»

Едва ли откроется великий секрет, если кто-то скажет, что все люди делятся на две категории: те, кто любит поскандалить, и те, кто всеми силами пытается избежать конфликт. ОНА относилась ко второй, но ситуация повернулась таким образом, что любая мирная форма поведения непременно привела бы к полной потере ее личности, так как в нашем переполненном формальностями обществе паспорт – и есть наша личность; и только бумага с фотографией и голограммой может подтвердить: вы это или не вы. Никакой сонм свидетелей, никакие клятвенные уверения, доподлинное знание приватных кодов, паролей и имен, не говоря уже о слезах и мольбах – не в состоянии убедить компетентные органы, а так же бюрократов всех уровней и мастей, – тот ли вы индивид на самом деле, за кого себя выдаете или другой; и любые попытки вернуть доброе имя и фамилию окажутся бесплодными, если у вас в кармане не лежит лист из целлюлозы с синей печатью в пол лица. Как мы раньше жили в допечатное время? – видимо, каждый мог быть тем, кем сам захочет!

Выбора не было. ОНА вывернула свое естество наизнанку и приготовилась отстаивать свою похищенную идентичность до конца, даже если потребуется схватить обидчицу за горло; хотя в душе надеялась, что до этого не дойдет.

Пробравшись к креслу «злотворительницы», ОНА скрипнула зубами и, нагнувшись, прошептала в ухо с дребезжанием в голосе и переходами на дискант, какие бывает при сильном волнении:

– Или вы мне сейчас же отдадите паспорт и деньги, или я вызываю сотрудников правопорядка!

Правосудие

Это была дама уже давно не средних лет, однако облик ее и глаза еще отличались живостью. Особенно глаза!.. Они ей сразу не понравились… Пронзительный, матерый взгляд, хитрый и цепкий; который совсем не гармонировал с элегантной одеждой и благородной осанкой женщины.

Пожалуй, ультиматум, злобно прошипевший в ее ухе, не вызвал ожидаемой реакции. Дама в шляпе спокойно, без тени удивления, повернула голову и даже показалось, что по ее лицу пробежала еле заметная улыбка.

– Я не понимаю, о чем вы говорите! – достаточно громко сказала дама в белом, так что ближайшие соседи обернулись.

– Отдавайте мой паспорт! – уже громоподобно сказала ОНА, начиная заводиться и закипать.

– Какой еще паспорт? Вы в своем уме?! – парировала оппонентка.

– Сию минуту открывайте сумочку и предъявляйте мой паспорт! – закричала ОНА дрожащим от возбуждения голосом.

Снова ей показалось, что женщина в белой шляпе улыбнулась уголком рта перед тем как с расстановкой произнести:

– Да помогите же граждане! Какая-то сумасшедшая!

Диалог перешел на такие высокие ноты, что весь салон невольно включился в назревающее противостояние.

Тем временем, автобус доехал до очередной станции. В среднюю дверь ворвался уже известный таксист. Нервно озираясь то вправо, то влево, а так же подпрыгивая на месте, водитель такси увидел, наконец, потерпевшую и обвиняемую сторону, и, с неподдельным энтузиазмом, закричал:

– Да, да, в белой шляпе! Я понятой! Держи воровку!

Двери закрылись, но таксист успел выскочить.

– В чем дело, девушка? Зачем вы пристаете к этой даме? – спросила представительного вида соседка, сидящая напротив.

– Эта мошенница украла у меня паспорт у кассы… и деньги. Куда я теперь без паспорта?

– Вы уверены?.. – переспросила представительного вида соседка.

– Абсолютно уверена! Вы слышали свидетель кричал?! Кроме нее рядом никого не было… Немедленно отдавайте паспорт! – возопила ОНА над ухом преступницы и схватилась за сумочку.

– Помогите кто-нибудь! Это же ограбление среди белого дня! – несколько театрально застонала мошенница. – Спасите!

В жизни мы нередко уходим от необходимости судить, отдавать свой голос, вставать на чью-то сторону, спорить, защищать, искать правду, добиваться справедливости… (Примерно так заметил бы какой-нибудь отставной мировой судья, уже исполненный чувства выполненного долга и поэтому имеющий полное моральное право распространять подобные пасквили, глядя на нас со стороны.) Часто, что греха таить, мы не ввязываемся, не суемся в чужие неприятности, промолчим, отвернемся, не остановимся, чтобы помочь… Иногда – осознанно, терпеливо после этого дожидаясь пока выветрится запах подгоревшей совести; а иногда – бездумно, мимоходом, захваченные своими насущными проблемами, обремененные, уставшие, – проходим мы мимо посторонних бед… Бывает, бывает с нами такое!.. Даже принимая во внимание то обстоятельство, что обычно мы – не такие уж плохие! (Впрочем, оправдания ради, каждый обязан сам пронести свой крест от начала до конца… Так, по крайней мере, говорят.)