Миллион для гения
Шрифт:
– Ну, конечно!!! – издатель перевел дух и закончил, – я очень рад, что мы друг друга поняли…
– Да, поняли,… поняли…, – он встал и медленно пошел к выходу. Медленно брел по длинному коридору, и первый раз этот легкий, почти невесомый пиджак, жал ему со всех сторон. Он давил его, перетягивая все тело и мышцы, а галстук, накрепко вцепившись в горло, хотел его придушить… Повсюду сновали какие-то люди – “классные специалисты”, книги свисали с пыльных полок, стеллажей, а на обложках был нарисован тот самый человек, который с крыши дома головой вниз летел прямо в болото. Там он разбивался, превращаясь в мокрую кровавую кляксу, в грязную тень, в след…
Телефон
Он снял трубку.
– Господин Клейзмер?... журналист Бобрин,... газета “ЖУРНАЛ”,... Интервью для нас....
Все просвистело в его ушах одной короткой, монотонной, жизнерадостной фразой.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, – поздоровался он.
– До нас дошла удивительная новость! Вы получили математическую премию, но отказались от миллиона?
– Да, – спокойно ответил он.
– Но почему?
– Это не мой миллион, – просто ответил он.
– Как не ваш??? Его присудили вам?
– Да.
– Значит он ваш!!!
– Нет.
– Но почему???
– Понимаете,... – Клейзмер задумался и продолжил, тщательно подбирая слова:
– Он не принадлежит мне. Сотни математиков продвигали это решение многие годы, а я оказался в конце процесса и просто был последним. Вот и все.
– Но вы закончили эту работу, значит миллион ваш.
– Нет.
– Так, давайте еще раз… Математический институт присудил вам премию в 1 миллион долларов. Так?
– Так.
Значит он ваш?
– Нет.
– Тогда чей?
– Понимаете, господин Бобрин, существует такое понятие как ученая этика и нельзя пренебрегать ею. Нельзя брать то, что не принадлежит тебе. Вы меня понимаете?
– Нет... Премию присудили вам, значит она ваша.
– Нет.
– Неужели я поверю, что вы просто так отказались от миллиона?... Господин Клейзмер, мы с вами взрослые люди… Таким россказням не поверит даже ребенок. То, что вы мне только что рассказали, просто невозможно! Невозможно!!!... Я не могу написать такое в нашей газете ЖУРНАЛ! Меня читатели засмеют, примут за идиота!...
– Мне очень жаль, – ответил Клейзмер.
– Так,... хорошо, я вас понял. Давайте сделаем следующим образом... Я беру у вас эксклюзивное интервью и плачу вам 20 тысяч долларов, а вы откровенно рассказываете мне всю подоплеку. Устраивает?
– За информацию о том, почему я не взял 1 миллион долларов вы предлагаете мне 20 тысяч долларов?... Это неверное некорректное решение.
– Но мы обычно платим такие гонорары всем нашим ВИП-клиентам, а вы даже еще не получили свою премию?
– Попробуйте решить эту задачу по-другому, иным способом и перезвоните мне. До свидания, господин Бобрин, – и он повесил трубку.
Она уже увеличивалась в размерах.
Росла и мечтала о том дивном часе, который скоро наступит. Чудном волнующем миге, когда не помешает никто, и тогда она вонзится в жертву, будет ее терзать и ранить, ворошить органы своим жалом, которому осталось лишь немного подрасти, и тогда оно превратится в копье, в страждущий меч, которому это бренное тело уже нипочем, и даже кости не застрянут в дырявых зубах… И тогда, обгладывая его по кусочкам, будет владеть им, терзать, обладая всецело...– Господин Клейзмер?
– Здравствуйте.
– Здравствуйте. Я подумал над вашим предложением, могу добавить еще пять тысяч – это очень хорошая сумма. Подумайте!... Вы меня слышите?… Алло!... Так, вы согласны?
– Вам нужно сменить алгоритм решения и идти совсем другим путем. Ваша арифметика некорректна по своей сути. Так у вас ничего не получится. Подумайте-ка еще. Я буду ждать вашего звонка.
И он снова положил трубку.
А она уже становилась огромной зеленой жабой, меняя цвет, уже длинной гиеной готовилась совершить свой прыжок. Нет, не так,… так не интересно,… и теперь огромная корова маячила, висела в воздухе, как надувшийся стратостат. Сейчас он закончит разговор, и можно будет начинать... Хотя, чего ждать – можно прямо сейчас…
– Господин Клейзмер?
– Здравствуйте.
– Здравствуйте. Я посоветовался с моим руководством. Мы идем вам навстречу. Тридцать тысяч долларов! Это огромный гонорар за такое интервью!
– Вы снова на ложном пути. Вы изначально неправильно решаете ваше уравнение. Вы... Как вам объяснить, соотносите кирпичи с помидорами, а котлеты с пчелами, – и он почесался от укола в самую его щеку, но, уже не обращая внимания, продолжил, – переменные должны быть однородными. Попробуйте еще раз и обязательно перезвоните мне...
А щека уже горела от ядовитого укуса…
– Подождите! Не вешайте трубку!!! Я не могу дать вам миллион за ваш неполученный миллион! Я не виноват в том, что вы его не берете! И такая информация этих денег не стоит! Я понимаю, вы хотите получить намного больше!
– Вот! Намного больше, – поддержал его Клейзмер, – в каком-то смысле вы правы. Хорошо! Уже ближе. Но все равно, подумайте еще и обязательно перезвоните мне. До свидания...
И он снова повесил трубку.
Оса величиной с корову! А какое у нее жало! Какой удар, когда ты заваливаешь свою жертву, пронзаешь своим острым копьем, и кровь брызжет из рваной раны во все стороны, заливая красным соком все вокруг, но тебе все мало! И тогда ты начинаешь вращать его и проворачивать, разрывая органы на части. Проникать все глубже и терзать уже безжизненную израненную плоть...
– Господин Клейзмер?
– Здравствуйте.
– Здравствуйте. Я поговорил с руководством, подумал и понял одну простую истину – вы, господин Клейзмер, просто придурок!... Самый настоящий придурок!... И это все, что я могу вам сказать…
Копье вонзилось и прожгло острой болью все его беззащитное тело…
– Ну, вот! Наконец! Вы сами решили эту простую задачу, и не нужно было никаких денег! До свидания, господин Бобрин, – и он повесил трубку.
Потом его рука стала увеличиваться в размерах, стала огромной, как лапа динозавра, и своей чешуйчатой пятерней легко ударила по щеке… по израненной щеке. И эта оса-корова, не ожидая такого удара, расплющилась, растеклась по огромной щеке, забыв о своих похотливых желаниях, просто желания ее стали плоскими и безобидными, и оса тоже стала плоской...