Миллион поцелуев в твоей жизни

“Я хочу кое что сделать”, - шепчет она. “Ты позволишь мне?”

"Да." Я даже не колеблюсь. Я дам ей все, что она захочет.

Рен отодвигается от меня, чтобы взять свой телефон с тумбочки, ее ягодицы покачиваются при ходьбе. Мой член упирается в джинсы, и я протягиваю руку между ног, обхватывая себя руками.

“Я хочу сделать снимок”, - начинает она, и я поднимаю брови.

“Ты, блядь, серьезно?”

Она выглядит слегка раздраженной. “Дай мне закончить. Я хочу тебя сфотографировать. А потом меня. Нас. Вместе.”

“Это называется фотографическим доказательством, детка”.

Ее улыбка дерзкая, когда она приближается ко мне. “Я не боюсь. Ладно, снимай свой свитер.”

Я делаю, как она говорит, снимаю его через голову и позволяю ему упасть. Ее оценивающий взгляд скользит по моим плечам. Моим грудным мышцам. Опускается к моему животу. То как она широко открывает глаза в удивлении, когда смотрит на меня, вызывает у меня желание сорвать с себя джинсы и показать ей то, что она действительно хочет увидеть.

“Хорошо, стой спокойно”. Она делает несколько шагов ко мне, ее рот приближается к моей левой груди.

Поджав губы, она наклоняется и запечатлевает долгий, липкий поцелуй на моей коже, прежде чем отстраниться.

Затем она делает снимок оставленной ею метки.

“Пытаешься заклеймить меня?”

“Оставляю с тобой воспоминания”. Она снова целует меня, в другое место, но достаточно близко к первому. Она также делает снимок, затем проверяет его, сосредоточенно нахмурив брови, изучая изображение.

“Как получилось?”

“Думаю, мне нужна помада потемнее”.

Она протягивает мне телефон.

Я смотрю на фотографию. “Ты знаешь. Я вижу это, но не очень хорошо.”

“В следующий раз я нанесу что-нибудь потемнее”, - бормочет она, ее голос полон обещания.

“Ты хочешь сделать это снова?”

”Есть много вещей, которые я хочу сделать с тобой". Я вижу эмоции, сияющие в ее глазах, и понимаю, что это мой момент. Мне нужно быть откровенным с этой девушкой и сказать ей то, что я чувствую.

“Я тоже хочу многое сделать с тобой”. Я притягиваю ее в свои объятия, просто обнимаю ее. “Ты же знаешь, что я забочусь о тебе, верно?”

Она моргает, глядя на меня. “Ты это делаешь?”

“Ну, да. Я не завязываю отношений. Обычно нет. Мои родители…” Мой голос срывается, и она терпеливо ждет, пока я продолжу. “Они не самый лучший пример. Когда я рос, в моем доме было не так уж много любви. Только деньги.”

Всегда деньги.

“Мы не наши родители”, - бормочет она, и мне интересно, думает ли она о своих собственных.

“Да, но они влияют на нас и на то, как мы действуем. Мой отец был — есть — таким контролирующим придурком. Он не очень хороший человек.” Это еще мягко сказано.

“Хотя ты хороший”. Когда я начинаю спорить, она качает головой, и я замолкаю. “Так и есть. Ты милый и добрый. Со мной”.

“Это потому, что ты мне нравишься”. Этих слов, кажется, недостаточно для того, что я на самом деле чувствую к Рен. Это больше, чем просто забота и симпатия. Это…

Я не хочу навешивать на это ярлык. Не сейчас.

“Тогда, я думаю, что должна чувствовать себя польщенной”. Она смеется, звук такой мягкий. Сексуальный.

Я не отвечаю ей. Вместо этого я целую ее, пока она не начинает задыхаться, мой язык тщательно исследует ее восхитительный рот. Черт, я не могу насытиться ею. Это чувство настолько ошеломляющее, что почти причиняет боль.

Еще больней? Мысль о том, что я могу потерять ее. Даже она причиняет ужасную боль.

Когда она отстраняется, то улыбается, засовывает свой телефон между нами и фотографирует меня.

“Какого хрена, Птичка?”

Она уже открывает фотографию, улыбаясь. “Твои губы покрыты блеском”.

Когда она показывает мне фотографию на своем телефоне, все, что я вижу, — это полный похоти идиот, ошеломиленный девушкой, которая только что его поцеловала. “Я выгляжу глупо”.

“Больше похоже на тупую сексуальность”. Она бросает телефон на кровать, улыбаясь мне. “Спасибо, что потакаешь мне и моему маленькому проекту”.

“Ты закончила?”

“Я думаю, что да”, - застенчиво говорит она.

"Хорошо." Я наклоняюсь ближе, украдкой целуя ее. Потом еще один раз. “Потому что теперь моя очередь”.

40. Рен

Я вздрагиваю, когда он хватает меня за задницу и поднимает, а затем кидает на кровать, как будто я ничего не вешу. Я приземляюсь, подпрыгивая, на матрасе, упираясь в него руками, чтобы не опрокинуться, согнув колени. Он стоит в ногах кровати, его взгляд направлен только на меня, и я принимаю более провокационную позу, сжимая колени вместе, прежде чем медленно их раздвинуть.

Его взгляд становится горячим, когда он смотрит на место между моих ног, и я чувствую, как мои трусики становятся все влажнее и влажнее, чем дольше он смотрит.

“Ты плохая девочка”, - бормочет он. “Я знал, что смогу пробудить это в тебе”.

Я раздвигаю ноги так широко, как только могу, мои ступни твердо стоят на кровати. “Тебе это нравится?”

“Мне это чертовски нравится.” Его взгляд становится расплавленным. “Засунь руку в трусики”.

Шок проходит через меня.

"Рально?" — пищу я.

Он кивает. “Покажи мне, что тебе нравится”.

“Но… ты не сможешь увидеть, где я прикасаюсь к себе”. Я даже не могу поверить, что сказала это. Или что я подумываю о том, чтобы действительно это сделать.

“Мне нравится идея наблюдать за тем, как ты трогаешь себя, как твоя рука занята под трусиками. И я могу видеть. Ткань прозрачная.”

О, верно.

Сделав глубокий вдох, я кладу руку на живот, прямо над верхом трусиков. Я провожу по тонкой полоске указательным пальцем, водя им взад-вперед. То, как он смотрит на меня, то, как я поддразниваю себя, уже заставляет мое дыхание учащаться. Мое сердце колотится сильнее.