Миллион причин умереть

– То-о-оля, – с мерзким подвыванием заканючила Танька, приблизив губы к его уху. – Ты хоть что-нибудь помнишь?! Ну... Кто это был?!

– Нет, не помню, – одними губами ответил он, так и не открыв глаз. – Ничего не помню. Какое это имеет значение для тебя?

– Не будь идиотом, дорогой. – Голос ее мгновенно наполнился властной жесткостью. – Я же предупреждала тебя! Я говорила, что он не даст нам возможности пожениться. И что твоя жизнь в огромной опасности. Теперь-то ты мне веришь?!

Он оставил ее пламенную речь без комментариев.

– Мы должны действовать, и немедленно! – не думала униматься Танька. – Мы должны опередить его!

– Кого, господи ты боже мой?! Кого?! Оставишь ты меня когда-нибудь в покое?! – Добавить что-нибудь более резкое он не решился, здраво рассудив, что для этого время еще наступит.

– Посмотри на меня! – с чувством произнесла Танька, словно смотреть на нее было приятнейшим занятием. Но Толик, невзирая ни на что, подчинился, в глубине души надеясь, что с этой просьбой иссякнут ее садистские приемы взывать к его больному разуму. – Смотри и слушай!.. Мне нужно только твое согласие. Только согласие и ничего более. Мне продолжить?

– Валяй...

– Толя, поскольку твоя жизнь и мое благополучие в опасности... – Последовала трагическая пауза и затем несколько необычное для подобных обстоятельств заявление. – Мы должны пожениться как можно быстрее.

Он, если честно, ожидал чего угодно: предложения к бегству (хотя оставлять состояние на попечительство алчного папаши – не слишком ли круто для него), попытки уложить папочку на обе лопатки путем какого-нибудь компромата, и, наконец, с ним всегда можно было бы разобраться его же методами. То бишь шарахнуть по голове чем-нибудь тяжелым. И хотя у Толика не было твердой уверенности в том, что последнее с ним сотворили с попустительства Якина Святослава Ивановича, дать папе по кумполу он счел бы более разумным, чем поспешное бракосочетание.

– Таня, – хрипло выдавил он, впервые за время ее визита назвав ее по имени. – Зачем спешить?

– Затем! Тебя что, последнего разума лишили! Затем, чтобы вступить в права наследования побыстрее и чтобы ты стал наконец неуязвимым!

– Он может убить меня в тот момент, когда я буду надевать кольцо тебе на палец, – попробовал он ее урезонить. – И тогда твои права останутся прежними.

– Нет, милый, нет. Вдовствующей я буду иметь полное право на наследство. – Она вдруг покраснела, поняв, что сказала что-то неподобающее, и, желая сгладить впечатление от нечаянно вырвавшихся слов, игриво проворковала: – А ты что, не хочешь? Не хочешь на мне жениться?!

О! Господь свидетель, насколько велико было искушение выплюнуть ей в лицо меткое короткое междометие, мгновенно сумевшее бы расставить все по своим местам. Но что-то заставило его промолчать. И это была не обычная трусость, которая ранее очень часто определяла его мысли, поступки и речи. Нет, это было нечто, еще не оформившееся в сознании. Нечто весьма и весьма укладывающееся в ту логическую схему, маленькие фрагменты которой начали складываться в его мозгу.

И Толик счел за лучшее равнодушно обронить:

– Как хочешь!

– Завтра же! Завтра я притащу сюда кого-нибудь из работников загса для оформления всех нужных документов. Тебе нужно будет лишь подписать пару бумажек, и все. Я тебя люблю, пока...

Она даже не удосужилась снизойти до прощального поцелуя. Спросить о нуждах и потребностях прикованного к кровати жениха. Просто заручилась его согласием на скоропалительное бракосочетание, помахала от двери ручкой и упорхнула.

Ему же оставалось лишь ждать. Ждать полного и скорейшего выздоровления (если это ему позволят). Абсолютного возвращения памяти (если последняя не сыграет с ним злую шутку, преподнеся какой-нибудь мерзкий сюрпризец). И уповать на всевышнего в вере своей, что-де воздастся всем по заслугам...

Глава 20

– Сергей Анатольевич? – Приятный мужской баритон, разбудивший его среди ночи, не способен был вызвать раздражение, но не мог и не насторожить. – Это вы?

– Да, да, я слушаю, а кто говорит? – Молодой сыскарь машинально пошарил по прикроватной тумбочке, пытаясь найти кнопку настольной лампы, а заодно и проснуться.

– Это ваш тезка и коллега, – спокойно пояснил мужчина. – У нас с вами есть одна общая проблемка...

– Да, да! Черт, извините, ради бога. Спросонья и все такое. – Кнопка наконец нашлась, и через мгновение мягкий уютный свет выхватил из темноты широченную кровать и на другой ее половине супругу, укрывшуюся с головой одеялом. Следователь чуть понизил голос: – Как у нас обстоят дела?

– Гм-м, вообще-то я думал, что этот вопрос я задам вам. И еще больше надеялся, что получу исчерпывающий ответ.

– Ох, черт. – Сергей выдвинул верхний ящик тумбочки и достал пачку сигарет. – Конечно, конечно. Я не спал целые сутки, ориентироваться тяжеловато. Извините, коллега.

– Итак... Он на месте?

– Да, он здесь. Как мы и предполагали.

– Она его видела?

– Более того, – Сергей зажал трубку между плечом и ухом, бросил очередной опасливый взгляд назад и, не удержавшись, все же закурил. – Она не сдала его.

– То есть?! – В голосе собеседника явственно проступили нотки обеспокоенности. – Объяснитесь.

– Он был у нее в тот момент, когда я попал туда.

– И что он там делал?

– Спал или делал вид, что спит. Но наша героиня была, как бы это поудачнее выразиться... Одним словом, она не выглядела расстроенной. А может, вы не на том пути? Может, что-то путаете?

– Нет. Мы вели его от клиники. Ошибки нет. Наша сеть... Не вам мне объяснять. – Незримый собеседник несколько минут молчал, затем не без раздражения молвил: – Если вы облажаетесь...

– Ой, только вот этого не надо! – Сергей со злостью рубанул рукой воздух, забыв, что у него в руке сигарета. Тут же с ее кончика на новехонький ковер соскочил огненный шарик, мгновенно прожигая темное пятно на светло-бежевой ворсистой поверхности. – Черт!

Он опасливо оглянулся на супругу. Любимая не терпела курения вообще, а курения в супружеской спальне – особенно. И эта злополучная дырка... Неприятного, долгого и нудного разговора не избежать. А тут еще этот коллега прицепился. Как ему объяснишь?.. Да никак! Черта с два он поймет, да и, собственно, знать не должен. Он за сотни верст, а ему тут жить да жить. И жить по тем законам, что диктует волчья стая. Причем неистребимая волчья стая. Разобраться! Вот это другое дело. Вот здесь он всегда «за». А по-другому... Извините, братья-коллеги. Это ваша игра и ваши ставки...

– Чего молчишь?! – Учтивость у коллеги в голосе пропала, а на свет божий поперло раздражение, усталость и нетерпимость к тупым соратникам по оружию. – Уснул, что ли?!

– Да нет, – Сергей насмешливо хмыкнул. – Думаю...

– Нашел время! Пора действовать, а не думать. Думать раньше надо было.

– То-то я смотрю, вы там надумали!..

Сердитое сопение в трубку и следом примирительное:

– Ладно, извини, брат. Погорячился я немного. Земля горит под ногами, как подумаю, что дело моей жизни так и осталось незавершенным.