Миллион за выстрел

– Да нет, ваше. – Она наклонилась и положила ладонь на его руку. – Мы ведь одна семья.

Он улыбнулся.

– Все правильно. – Он сжал ее руку, прежде чем отпустить – Я говорил тебе, что Барри теперь умеет играть новую мелодию?

– Господи! – Гален перевернулся вместе с ней. Он дышал с трудом, хватал воздух ртом. – Или мне правильнее будет сказать… эврика?

Господи, как же ее трясло. Елена впилась ногтями в его плечи.

– Помолчи.

– Не могу – очень счастлив, – Он теснее прижал ее к себе. – Я удивительно хорош или что?

– Не льсти себе, – ответила она дрожащим голосом. – Всего лишь оргазм.

– Так это же как первый миллион на Уолл-стрит заработать.

– И ты вне себя от радости.

– Угу. – Он снова сжал ее в объятиях. – Видишь, не так уж много потребовалось времени. Ничего с тобой нет такого, чего Гален не может исправить.

– Классный проблеморешатель. – Она перестала улыбаться. – Вызов принят. Проблема решена.

– Ничуть. – Он поцеловал ее. – Просто гигантский шаг в нужном направлении. Для достижения идеала потребуется еще очень много времени.

«Сколько?» – внезапно подумала она.

«Ты ведь очень мало о нем знаешь», – прозвучал у нее в мозгу голос Доминика.

Тем не менее, ей казалось, что она знает его хорошо. Она знала его тело, его шутки. Она смеялась с ним вместе и делила с ним опасность. Но Доминик был прав. Разве можно по-настоящему понять человека, прежде чем узнаешь, что сделало его таким, какой он есть?

Он поднял голову.

– Что-то не так? – спросил Гален.

Он, как обычно, мгновенно почувствовал ее настроение.

– Что может быть не так?

– Это ты мне скажи.

Она отвернулась.

– Хотелось бы немного больше узнать о человеке, который подарил мне мой первый оргазм.

– Да брось, таинственные мужчины всегда более сексуальны. – Он вгляделся в нее. – Ты говоришь серьезно.

– Я понимаю, что не имею права лезть…

– Заткнись, – грубо перебил он. – Ты хочешь знать. Валяй, спрашивай.

– Почему ты занимаешься такой работой? Похоже, денег у тебя хватает. Зачем рисковать?

– Привык. Я начинаю тосковать. Попытался бросить несколько лет назад, так едва не свихнулся. У меня нет никакого призвания. Я не могу рисовать, как Джадд. Я всего лишь палочка-выручалочка и, как ты говоришь, проблеморешатель.

– Ты непоседлив, – заметила она.

– А ты разве нет?

Елена покачала головой:

– У меня есть якорь. Барри.

– Я тебе завидую. – И рассеянно добавил: – Как говаривала моя матушка, нет ничего лучше влияния, помогающего остепениться.

– Она в самом деле так говорила?

Улыбка исчезла с его лица.

– Нет, я своей матери не знал. Вырос в приюте. Меня нашли в картонной коробке в переулке.

Она в шоке смотрела на него.

– Значит, все эти трогательные цитатки – сплошное вранье? Зачем?

Он пожал плечами:

– Все началось, когда я еще был подростком. Кажется, я тогда был здорово пьян. Мне показалось это забавным. Вложить этакую домашнюю мудрость в уста женщины, которой было на меня абсолютно наплевать… Позднее это вошло в привычку.

– Ты не знаешь, с чем ей пришлось столкнуться. Возможно, она вынуждена была тебя отдать.

– Нет, – резко произнес он.

– Я же едва не отдала Барри. Чего на свете не бывает.

– Ты ведь не бросила бы новорожденного ребенка на улице при минусовой температуре?

– Она так поступила?

– Да. Она хотела, чтобы я умер. Но я ее надул. Вырос в самого здорового и подлого сукиного сына, когда либо родившегося в Ливерпуле. – Он вздохнул. – Теперь я никогда уже не смогу процитировать тебе мою дорогую мамочку. Боюсь, мне будет трудно разговаривать.

– Я рада. Не желаю ничего больше о ней слышать. – Елена завернулась в простыню и встала. – Если только ты не хочешь назвать цену, о которой мы говорили раньше.

– Цену?

– Я же сказала, что сделаю все, что ты попросишь. Я бы с удовольствием прикончила твою дорогую матушку.

– Господи, ну ты и злючка. – Он засмеялся. – Так и знал, ты вся растаешь и ударишься в сентиментальность при мысли о младенце, брошенном на морозе.

– Не говори глупостей. Я не настолько чувствительна.

– Я знаю. – Он взял ее руку и поднес к губам. – Именно потому этот момент просто чудесен.

Она почувствовала, что тает.

– Черт бы тебя побрал.

Он перевернул ее руку и поцеловал ладонь.

– И у нас было немало таких чудесных моментов, верно?

– Несколько.

– Ну и скупа же ты на похвалы. – В глазах мелькали чертики. – Возвращайся в постель, прежде чем снова начнешь величать меня задницей.

– Мне пора в свою комнату.

– Еще чуть-чуть, – уговаривал он. – Никакого секса, одни ласки.

Она немного покапризничала и снова легла.

Он обнял ее.

– Как здорово, – прошептал он. – Неужели ты прикончила бы для меня мою дорогую старую матушку? Нет, ты явно в меня влюблена.

– Помолчи. – Она положила руку ему на плечо. – Это так, мимолетный импульс. Даже младенцем ты, скорее всего, заслуживал, чтобы тебя выбросили на мороз.

– Опять ужалила. – Он погладил ее по волосам. – И вообще, мне не нравится мысль о том, чтобы ты меня защищала. Я чувствую себя ущербным. – Он помолчал. – Я был бы рад взять инициативу в свои руки.

– Насчет твоей матушки?

– Нет, насчет Чавеза.

Она застыла.

– Ш-ш-ш. – Он начал ласково массировать ее шею. – Я и об этом не хочу сейчас говорить. Но не хочу, чтобы ты что-то делала, предварительно не обсудив со мной.

– Что тут обсуждать?

– Ты же знаешь, что рано или поздно Чавез появится.

– Ты сказал, тебя предупредят, если он возникнет на горизонте.

– Обязательно. Но зачем делать из себя подсадных уток? Почему бы мне не отправиться на охоту и не прикончить Чавеза?