Милые мальчики
Шрифт:
– Дурак! – только и смогла выпалить Маша сквозь смех.
– Охрененная песня! – вскрикнул Леня и рванулся прибавлять громкость.
Маша стукнула его по рукам:
– Не надо так громко.
– Почему? Тебе не нравится песня?
– Нравится.
– Тогда убери руки к херам, малыш! – наигранно закричал он и начал яростно подпевать припеву.
***
Мрак спускался на древнюю землю. Тишина разливалась холодным потоком по тёмным закоулкам склонившегося леса, и вершины оголившихся крон разрезали иссиня-чёрное полотно ночного неба, застеленного мрачными пятнами выгоревших туч. Серые облака
Небо было тяжело. Оно мешком нависало над землёй, желая обрушить на неё свой дремучий, страшный гнев. Костлявая рука мрака скользила в воздухе, капля за каплей пожирая всё живое.
С поляны, среди гущи леса, доносился яркий жгучий свет. Горело пламя. Его жёлтые, рыжие стрелы рвались в небо, полные злости и негодования. И среди стволов деревьев, на пятнах света, разливавшихся по земле, двигались острые чёрные тени. Они прыгали, плясали, падали, рвались к огню, то появляясь, то исчезая из виду. Тёмные силуэты мчались в адском хороводе, словно горели в своём страшном костре.
Их голоса разгоняли тишину. Рождали странные слова, превращая их в общий гомон, шёпот, проникающий в ткань самого мироздания. Их руки перестали быть человеческими. Они рвались в разные стороны, словно руки дьявола, подчиняясь зловещему танцу. В свете костра золотом загорались пятна сухой, оголённой кожи. Красным огнём пылали безумные глаза. И губы каждой тени шептали тёмные слова. Демоны хлопали, отпугивая голос устрашённого воздуха, припадали к огню, топали ногами, создавая страшный ритм. И били барабаны рокотом самой земли, зловещим, древним и таинственным. Содрогалась темнота.
Они бегали вокруг костра, и из пламени вырывались искры чистой стихии, обжигавшие затоптанную, мёртвую землю. На лицах теней мелькали страшные улыбки. И из темноты, полные зловещей ухмылки, смотрели огненные глаза дьявола. Демоны мчались в страшном танце, кричали. Их голос рос, возрастал, разрушал тишину, стрелами пронизывая, словно пламя, безмолвное небо и сон измученной природы.
Уже было жарко. Сухое дерево кидалось в пасть прожорливого горящего бога, а демоны прыгали, падали на землю, сталкивались друг с другом, касались кожи друг друга, обдавая друг друга жаром адского огня. Барабаны всё гремели. Земля дрожала. И дьявол все улыбался из темноты.
Их лица горели страшным красным огнём. Отуманенные взоры были полны зловещей эйфории, а сердца в болезненном жаре ожидали страстного появления божества, великой темноты.
Все они были равны. Демоны, охваченные страстью. Их тела, грубые, высушенные солнцем и бесконечным огнём, чёрными корнями развивались в воздухе, сливаясь со своими страшными тенями. Они не видели ничего. Демоны танцевали во мраке, горя в своём адском пожаре. Они любили друг друга, они кланялись телам друг друга, и вольная страсть греха обжигала чистый воздух ночи…
***
– Они что, сняли домик лесника? – протестовал Леня.
Машина прыгала на ухабах размытой дождем дороги. Деревня уже давно закончилась. Они все глубже заезжали в лес. То и дело
ветки врезались в лобовое стекло и обтирали бока машины, от чего у Лени сжимались челюсти.– Позвони им и узнай, куда они спрятались, – раздраженно бросил он Маше.
– Нет связи.
Из-за деревьев казалось, что уже приближалась ночь. Свет практически не проникал в кабину. Но даже в этом полумраке можно было заметить, как яростно сверкают глазные яблоки Лени.
– Поезжай прямо, – робко произнесла Маша. – Кирилл сказал, что нужно ехать до развилки и свернуть направо. Успокойся.
– Знал бы – пешком бы пошел, – сквозь зубы прошипел он в ответ.
– Я не заставляла тебя ехать со мной, – через пару минут сказала Маша.
– Ага, конечно.
– Что?
– Там будет пять мужиков. Да-да. Так я тебя и отпустил.
– Они все геи! – протянула Маша возмущенно и добавила: – Смотри, чтобы мне не пришлось за тобой наблюдать.
Он невольно усмехнулся и почувствовал, что нараставшее все это время раздражение лопнуло и исчезло.
– Чокнулась совсем? – проговорил он.
– А что?
– Ничего.
– Может, ты специально ради моих милых мальчиков поехал.
– Да-да, мчусь что есть мочи… А вот и развилка. Ура, черт ее драл!
– А ты боялся.
– Да-да, а ты боялась – даже юбка не помялась! – весело воскликнул он.
– Фу!
Они повернули направо. Здесь деревьев, казалось, стало меньше, и вместо чащобы перед их глазами оказался самый настоящий сосновый бор. Деревья устремлялись ввысь, словно своды какого-то темного европейского храма, и слегка раскачивались черными стрелами на фоне серой дымки облаков.
– Ох, как тут хорошо, – протянула Маша. – У Кирилла прекрасный вкус.
– Да, ты только про него и говоришь.
– Так, давай обсудим это сразу, пока еще не доехали, – начала она.
– Ну?
– Давай ты будешь вести себя адекватно. Хорошо?
– В смысле?
– Не нужно показывать свой негатив по отношению к ним. Не язви, не подкалывай. Они мои друзья. И тот факт, что я взяла тебя с собой – факт их доверия ко мне. В другом случае тебя бы здесь не было. Понимаешь меня?
Леня усмехнулся.
– Боятся за свои девственные жопки?
– Леня!
Она вздохнула.
– Давай это будет последняя такая фраза на эти два дня? – примирительно бросила она.
– Ок, – улыбнулся он. – Не бойся, малыш. И на твоих пидорков найду чуток обаяния.
– О, спасите нас, небеса, – вздохнула Маша снова. – Нужно протерпеть только двое суток. Двое суток ты способен выдержать?
– За хорошую оплату, – улыбнулся Леня.
Маша промолчала.
За рыжими стволами показались очертания двухэтажного деревянного дома, окруженного красным железным забором. Ворота были открыты.
– Вот это замок, конечно, – протянул Леня и присвистнул, заезжая. – И посреди леса еще. Нужно иметь яйца и кучу бабок, чтобы решиться на такой дворец в лесу… Сколько Кириллу стоило снять его, интересно.
– Тебе не все равно?.. У тебя есть сигарета? Я не могу найти свои.
– О, там кто-то на крыльце стоит.
– Да, кажется, это Артем… Ты меня слышал? Есть сигарета?
– Сейчас выйдем – дам…
Леня осматривал машину. Внутри разгоралась злоба. Чертовы пидоры! Ни одного чистого места. Везде мерзкая коричневая жижа…