Милый дом и все, кто в нём

– И все-таки?

– Надо полагать, не собираюсь. Ко мне никогда не относились здесь с любовью или уважением, то почему я должна им отписывать часть своих законных денег?

– Вам не приходило в голову, что покойный хотел завещать им свое наследие?

– Как мы все знаем, этого не произошло. И он никогда не говорил мне о том, что он хочет поделить наследство между всеми. Поэтому я смею предположить, что судьба сама все правильно распределила.

Некоторое время дамы сидели в тишине, обдумывая свои вопросы и ответы.

– Как вы смогли удержаться в семье, где вас очевидно не любят и никогда не принимали?

Агата глубоко затянулась, после чего выпустила облако дыма, и, кажется, на мгновение задумалась.

– Только моя неиссякаемая любовь к Стефану давала мне силы держаться и противостоять. Хотя должна признаться, это было сложно. Я здесь как белая ворона.

– А что вы можете рассказать о вашем семейном докторе?

– О докторе? Почему вы спрашиваете? – томно поинтересовалась Агата.

– Изабель меня известила, что господин Ковальски – ваш давний знакомый. Я бы хотела узнать о нем побольше.

– Да, действительно я знаю его достаточно давно. Однажды ему приходилось лечить мою маленькую племянницу от пневмонии. В тот момент он проявил себя как достойный профессионал, и с тех пор я могу довериться только ему.

– Вас не тревожит тот факт, что Стефан все-таки скончался под его наблюдением?

– Безоговорочно, я переживала, но как пояснил Ковальски, что тромб может оторваться в любой момент жизни. А так как мой муж был уже преклонного возраста, то это не было удивлением.

– Не было удивлением? – переспросила в недоумении Адель.

– Я имею в виду, что в старости наше тело уже неспособно справляться с различными заболеваниями и посему для меня не было неожиданностью о том, что Стефан ушел в таком возрасте.

– Расскажите, пожалуйста, какие, на ваш взгляд, у Стефана и Альберта были отношения?

– Полагаю, что сложные. Они неоднократно ссорились за общим столом, и Стефан всегда сердился на него.

– Из-за чего они ссорились?

– Что-то не поделили в бизнесе. Стефан не посвящал меня в подробности.

– Понятно. Насколько мне известно, Ковальски пришел к одиннадцати часам и зафиксировал время смерти в 11:25, и вы все это время находились с ним. Что происходило в комнате?

– Ковальски провел медицинский опрос, взял у него кровь из вены на анализы. Ничего не предвещало беды, но вдруг Стефан стал задыхаться, держался за сердце и внезапно…умер, – Агата пронзала холодным взглядом Адель, – Доктор пытался реабилитировать его массажем сердца, но ничего не получилось. И только после вскрытия он нам сообщил, что это был тромбоз.

– Ковальски давал Стефану какие-нибудь таблетки или микстуры?

– Да, Стефан принимал какой-то препарат, но, боюсь, что я не вспомню названия.

– Это были таблетки или жидкость?

– Таблетки. Простите, госпожа Браун, но я все же пойду к себе. Кажется, у меня начало подниматься давление, – проронив несколько слезинок, Агата торопливо побрела на второй этаж, оставляя детектива Браун погруженной в глубоких размышлениях.

Следом за Агатой спустился Альберт и также присел рядом с ней.

– Альберт, расскажите, в каких отношениях вы находились с покойным.

– Господин Стефан… я был шокирован, узнав о его смерти. Мы всегда прекрасно ладили. У нас были схожие взгляды на жизнь и бизнес.

– Агата, напротив, сказала, что не удивилась, ссылаясь на возраст Стефана.

– Не хотел бы я себе такую жену, которой было бы наплевать на меня.

– Почему вы думаете, что ей было наплевать на мужа?

– Если она не была шокирована его смертью, то подсознательно ждала, когда это случится, – налегке произнес он.

– А как вы прокомментируете то, что Агата слышала ваши размолвки со Стефаном?

– Да, иногда мы действительно не понимали друг друга, но потом мы быстро приходили к консенсусу.

– Из-за чего вы ссорились?

– Ссориться – это слишком громкое слово, но иногда у нас были разные точки зрения по поводу ведения бизнеса. Он считал, что нужно делать всё для качества клиентов, даже если компания понесёт убыток. Я же, напротив, рассуждал, что главное – это получение прибыли, а все остальное – не имеет значения.

– Вы же сказали, что вы прекрасно ладили, в том числе и в бизнесе.

– По большей части так и было.

– Почему вы придерживались стратегии «плевать на клиента – главное прибыль» ?

– Я люблю деньги, чего уж тут греха таить. Деньги – это уверенность и независимость. Почет в обществе и признание. Недовольный клиент уйдет, на его смену придет новый. И это бесконечный процесс.

– Получается, что вас не заботила репутация компании?

– Не совсем так. Я предлагал Стефану различные варианты, как можно сэкономить на сырье, не поколебив общественное мнение и авторитет фирмы, но он меня даже не слушал.

– И что вы ему предлагали?

– Коммерческая тайна, госпожа Браун, – внезапно губы Альберта дрогнули, и на лице заиграла загадочная улыбка. Но это была не обычная улыбка – лишь одна сторона его рта приподнялась.

– Что ж… вы замечали в доме подозрительное поведение членов семьи?

– Нет. Все вели себя как обычно. Как обычно недружелюбно.

– Вас напрягает то, что все наследство достается Агате?

– Разумеется. Стефан обещал мне часть денег, на которые я собирался купить отдельный особняк и переехать с Изабель. Но теперь я вынужден здесь жить, пока не заработаю самостоятельно.

– Почему вы хотите съехать?

– Мы хотим вить свое гнездышко и подумываем о том, чтобы завести детей. Я считаю, что семье стоит жить отдельно от родственников. Тем более таких озлобленных.

– А Изабель поддерживает вас в этом решении?

– Еще как! Ей надоели вечные издевки Нормана.

– А вы никогда не вмешивались в их отношения? Все-таки он обижает вашу жену.

– По-началу я пытался с ним говорить, даже ссорились на этом фоне, но потом я понял, что это бесполезно. Он постоянно пьяный, плетет какую-то чушь. Я не хочу иметь дел с безнравственным человеком.

– Что ж, спасибо. На этом пока все, – произнесла детектив и отпустила мужчину.

Альберт медленно поднялся с дивана, в котором провел последние минуты, погруженный в разговор с Адель. Комната, где они сидели, была наполнена мягким светом, пробивающимся сквозь тяжелые занавески, и воздух все еще хранил в себе напряжение их беседы. Он взглянул на Адель, надел верхнюю одежду и вышел из поместья.