Мимик должен умереть!

– Какую запись? – не понял я.

– Мы записали разговор на мобильный регистратор, – вставил Андрус, тот боец, что взял винтовку.

– Тем более у вас есть запись, – улыбнулся я. – Вы должны там увидеть, что я ничего не говорил про броню мимиков.

– Ты лжец, – выдохнул Профессор, – мы ничего тебе не должны.

Ну что за Караганда! Придется рисковать. Я зашел в виртуальный цех, сунул руку в красную пену, вытащил пряжку и интуитивно, не раздумывая, кинул её в игровой интерфейс. На моей фигурке засветился силуэт желтой брони с массивными плечами.

Вышел в реальность и обалдел. Вот так Караганда! На мне был переливающийся светящийся доспех, на грудной пластине роскошный рельефный узор мимиков из «Комариков». Двигающийся! Он, как нечто жидкое, переливался сам в себя. И воздух рядом со мной вибрировал, как у высоковольтной линии электропередач.

– Этот доспех? – спросил я у Профессора и хлопнул стакан водки.

– Тоже иллюзия! – отмахнулся он.
– Да и вообще это не доспех мимиков, а непонятно что.

Подошел Стас, рассмотрел броню и спросил:

– Можно я палкой стукну? Интересно же.

– Стукни, мне самому интересно.

Стас с размаха саданул дубинкой в плечо, удара я не почувствовал, а его палка рассыпалась в пыль. В руке осталась только рукоять. Удивительно!

– Вот видишь, не лжец, – я зло прищурился, – и не трус.

Я вытащил плазменный нож и не активируя положил на стол.

– А это оружие черных штурмовиков. Ты помнишь, как вы сбежали, когда я сказал, что к башне идет их квад. Я вступил в бой и победил. Черные штурмовики мертвы, а я – жив.

В баре установилась полная тишина: если раньше стоял некоторый гул, то сейчас все замерли и пытались рассмотреть нож, про который лишь слышали.

– А вот ты, Профессор, – лжец и трус, потому что бросил меня одного против отряда врага, а потом хвастался, что меня «прогнул», – я повернулся к Коляну, командиру второго взвода:

– Коля, у вас в отряде разве все такие гниды?

– Да пошел ты! – Профессор попытался встать, чтобы уйти. Но я резко толкнул стол, столешница ударила его в ноги, и он с размаху грохнулся обратно на свой стул.

– Если вы торопитесь, я не буду тянуть, – кивнул и начал чеканить голосом:

– Я, баронет Ветров, позывной – «Ветер», обвиняю Профессора в нарушении условий сделки. Забираю винтовку, право проживания в апартаментах Брома в рамках оплаты за полгода и ваше имущество в двойном размере от суммы имущества, задействованного в сделке. Примерно сто двадцать тысяч рублей Республики Мосс. Сумма подлежит уточнению у независимого оценщика. В случае неисполнения заявляю право на дуэль до смертельного исхода. Комендант, прошу засвидетельствовать факт предъявления требований.

Вся троица притихла, они первый раз услышали, что я баронет, а, значит, отвертеться им ну никак не удастся.

– И бабу я забираю! – шепнул я ошеломленным мужикам.

Я потерял внимание – отвернулся лишь на мгновение – и Витя, самый младший из троицы, выхватил пистолет и выстрелил мне в голову. Но я ничего не почувствовал, воздух у лба замерцал, а пуля пропала. То ли рассыпалась, то ли поглотилась. Я не успел заметить. Взлетел нож, и я сам не понял, как так получилось, но он отсек парню руку с приличной частью грудины. Андрус дернулся к висящему на спинке стула автомату, а нож уже ударил его в горло, рассекая до самого позвоночника. Голова откинулась назад, а из шейной артерии хлестанул вверх фонтан алой крови.

Нож двигался, интуитивно угадывая мои желания. Очень быстро, стремительно: даже если бы я захотел, не смог бы его остановить.

Профессор ударил снизу по столу, и меня сбросило со стула подлетевшей вверх столешницей. Я услышал, как щелкает предохранитель на его оружии. Плазменный нож, мгновенно прорезав столешницу насквозь, уже поразил мужчину – я услышал звук падающего тела.

Вот и вся Караганда… Я поднял с пола бутылку. Хорошо, что закрыл по привычке – водка не разлилась. Сделал несколько крупных глотков прямо из горла.

Оттолкнул столешницу в сторону, встал и склонился над Профессором. Нож вскрыл его от паха до грудины, как консервную банку, внутренности вывались наружу. Крови было мало, плазма прижгла чудовищную рану.

– Есть последнее желание? –спросил я, видя, что он еще дышит.

Товарищ Шмель уже ничего не мог мне ответить, лишь размазывал свою кровь по полу.

– Ну и стоило ли обо мне врать, чтобы так погано кончить? – спросил я, а он закрыл глаза.

Я присмотрелся к надписи, которую он вывел на полу, в четыре слова: «Неразборчиво», «МИМИК», «Неразборчиво», «ПОМОГИ!»

Небрежным движением ноги я её стер. Ничего не понятно, а лишние разговоры предсмертная записка создаст, если кто увидит.

Потом пришли Гора с Дюбелем. Дюбель хотел меня арестовать. Посмотрел бы я на это. Я был сильно пьян. Но никакого облегчения это не принесло. На душе все также погано.

– Если заключаешь сделки с благородными, а потом орешь, что их аннулируешь, – говорил Комендант Дюбелю, – то будь готов сдохнуть с вскрытым брюхом. Все законно.

– Пропустите меня, – кричала врачиха Люба, пытаясь через толпу посетителей бара пройти с медицинским чемоданом к трем лежащим в углу неподвижным фигурам. Почти сразу ушла, буркнув: «Все мертвы».

А я так и уснул на стульчике у стойки бара в своей новой энергоброне и тесной запасной форме Умника, испачканной кровью врагов. Никто не рискнул ко мне прикасаться, чтобы оттащить домой.

Лишь утром меня разбудил Веник, помог добраться до дома, и я опять продрых до вечера. На душе наконец-то стало хорошо и спокойно. Особенно после того, как он напоил меня огуречным рассолом. Хороший человек!

Мы собирались ужинать с ним и Машей, когда приперлись Дюбель и Комендант. Первый дал мне на подпись полицейское заключение о произошедших событиях в баре. Я, оказывается, вообще не при делах: разговаривал вежливо, выдвинул претензии по неисполнению условий сделки, потом меня атаковали, я только защищался. Формально так, ведь первым стрелял Витя. Ну я подписал, там не указано ничего, что могло бы увеличить мне срок заключения. Дюбель заверил, что всё уладит.

Комендант безропотно выдал ключи от бывших апартаментов Брома и сказал, что все имущество Профессора теперь принадлежит мне. Заверил, что в помещение он даже не заходил. Еще попросил – когда будет удобно, сдать ненужные мне трофеи. Ну и подарил бутылку коньяка из личных запасов. Очень распинался. «Вину свою, гад, чует, – подумал я, – он ведь тоже Балим, так что могу и его вдогонку за Горой под казнь подвести. За неуважение и распространение клеветы».

Едва мы с Веником открыли отличный коньяк, который собралась попробовать даже Маша, до этого не участвовавшая в наших попойках, как пришли Стас и Люба. Стас принес зажаренную баранью ногу и три бутылки водки, а врачиха – брусничное варенье. Я обрадовался, но водкой нажираться всем категорически запретил. Хватит! Завтра нам со Стасом нужно будет разгребать непорядок с Янтарем и сорвавшейся сделкой.