Мимолетные встречи

На главной площади Старого Монреаля городской пейзаж оживляло выступление уличных артистов всех жанров. По улицам разъезжали фиакры с туристами.

Как это прекрасно чувствовать свободу во времени и пространстве, забыв о работе и заботах повседневной жизни – идти куда взбредется, смотреть по сторонам, открывая себе что-то новое, удивительное!

Уже совсем стемнело, но возвращаться домой не хотелось, – я продолжал идти от улицы к улице, обозревая жизнь города на новом мне континенте.

Случайно, набрел на магазин «Лейка»; пообщался, узнал, как обстоит дело с фотографией в Канаде, и с «Лейкой» в частности. Цены оказались выше наших.

Проходя мимо фотосалона, зашел и туда; поговорил с фотографами, взял адреса – в планах на будущие контакты.

Прохожие – молодые, и в возрасте – к кому не обратись – охотно останавливались, отвечая на мои вопросы.

Я шел по какой-то многолюдной улице современного Монреаля в сторону квартала небоскребов. Нескончаемые витрины магазинов светились неоном всех оттенков. Я вглядывался в лица прохожих, пытаясь найти в них что-то особенное, специфическое. Но не находил. Однако, продолжал искать, так как знал, что оно в них обязательно есть. Только, для того, чтобы уловить это специфическое, одного дня прогулки совсем недостаточно.

Проголодавшись, я начал всматриваться в витрины магазинов, надеялся набрести, на какой-нибудь супермаркет. Но – ни одного. Начал спрашивать у прохожих. Мне указали на аптеку.

– Так это же аптека… – говорю.

– Аптека – на первом этаже, ну, а под нею – супермаркет! – отвечают.

Так я узнал, что продовольственные магазины, особенно, в центре Монреаля, часто находятся под аптеками, или под какими-нибудь другими заведениями, непродуктового типа. Причем на улицах, никаких указателей на этот счет я не видел. Вот и пойми – как здесь найти продовольственный магазин? Но мои русские монреальцы, как я понял, знают их все наизусть.

По ходу моего вечернего маршрута встречалось немало симпатичных ресторанчиков и колоритных питейных заведений. В иных, через окна просматривались блестящие медными трубами бутафорные пивоварни, где после рабочего дня у пенящихся доверху кружек расслаблялись веселые компании. Решил и сам зайти в такое заведение – посмотреть атмосферу вечернего отдыха на новом мне континенте, и отведать местного пива. Звучал джаз и другая, в настроение, музыка. Я направлял объектив аппарата то в одну, то в другую сторону – никого это не смущало, мне даже с юмором позировали. Под общий шум веселья местное пиво мне показалось отменным!

Я возвращался домой через площадь Оружия, откуда до Миши – прямая линия метро. Доехал я до мишиной остановки быстро, но, выйдя из метро, не мог найти ориентир к их дому, что Миша показал мне утром: русский супермаркет. Обратился за помощью к прохожему.

– О! Так это нам по пути! – ответил тот, обрадованно поднимая руки, словно собирался меня обнять.

Он был так розовощек и словоохотлив, что можно было подумать, что он побывал в той же пивной, из которой только что вышел я. Но пива, или чего-то еще, он выпил, поди, куда больше моего – судя по его болтливости нараспев. Мне было небезынтересно пообщаться с этим монреальцем навеселе. Но хорошо, что мы уже подошли к магазину – а то бы точно пришлось принять его приглашение в какой-нибудь кабачок.

Что касается Миши, то в русском супермаркете он работает с лета. Год назад он порвал со своей прежней работой информатика в страховой компании, объясняя это тем, что не переносил бюрократического стиля работы и царящей там атмосферы русофобии. Он часто жаловался мне на это по телефону.

Да и вообще – в Канаде он разочаровался, несмотря на то, что Монреаль – это франкоговорящий Квебек. Он жаловался на нехватку культурной жизни в в Монреале – как и Канаде вообще. В результате, он даже потерял интерес к его любимому французскому языку. По телевидению, он смотрел теперь только российские каналы, был в курсе всех подробностей жизни в России, и постоянно присылая мне ссылки на российские источники информации, считая их самыми правдивыми в мире.

Иными словами, находясь в Канаде, он жил Россией, радовался ее успехам, идеализировал их. Все местное он называл ограниченным, и оно его раздражало. Вот и решил, что весь полагающийся ему по безработице год он будет отдыхать, и только после этого начнет искать себе «…какую-нибудь, простенькую, физическую работу… где не придется спорить с русофобами».

Год отдыха прошел… И вот однажды, раздается звонок из Канады: Миша спрашивает, каково мое отношение к работе повара?

– А что? – спрашиваю, хотя догадывался о смысле вопроса.

– Да, вот, хочу устроиться на работу в русский ресторан при супермаркете…

– Нормально! – отвечаю.

Поначалу он немного обиделся на мой ответ, видимо, не совсем принимая мою поддержку его выбора, не соответствующего уровню его научной квалификации.

– Зато там не будет русофобов, – говорю, – ты же сам к этому стремился.

В итоге, с начала лета он начал работать в этом русском супермаркете, и с этого времени я находил его в лучшем расположении духа.

…Выбором русских товаров магазин изобиловал. Звучала русская речь. Я взял бисквитный торт, к чаю – в стиле тех, что обычно, покупаю в Курске, когда иду в гости. А моя любимая целиковая селедка, которой меня потчуют в Курске, заманчиво, как и там, смотрела на меня из пластиковой кадушки. Но не взял, так как знал, что и на сегодня Миша запасся устрицами.

Следующий ориентир к Мишиному дому – тянущуюся вдоль всей улицы стену еврейского кладбища, я нашел без проблем. Какая-то прогуливающая собаку парочка, помогла мне найти нужный подъезд. Оля и дети готовили стол к ужину. По телеку вещал московский канал. Вскоре вернулся Миша, и мы сели за стол, продолжив разговор на все темы мира.

Оба – Оля и Миша – жаловались на канадскую медицину, сетуя на то, что к специалисту, без направления лечащего врача – не пробиться. Но лечащий врач отказывается направлять их к специалисту, то есть – к хирургу.

Миша показал мне два нагноившихся пальца ноги, от боли которых он заметно прихрамывал.

– И это длится уже много месяцев, – негодовала Оля. – Лечащий врач назначил ему антибиотики, но лучше от этого не стало. Удалось записаться к инфекционисту, и тот выписал другие антибиотики, но все равно – не помогает. А к хирургу не записывают…

Разгневанный Миша подумывал даже плюнуть на все, и поехать к хирургу в Москву. Ситуация казалась мне странной. Я посоветовал им обратиться в какую-нибудь университетскую клинику, особенно если после теперешнего консервативного лечения улучшения не наступит.

Назавтра Миша решил свозить меня в местечко Сен-Совер (Saint-Sauveur). Это недалеко от Монреаля, в массиве Лорентидских гор, где в выходные дни зимой, они катаются на лыжах.

Мне не очень хотелось выезжать за город, так как на сам Монреаль оставалось не так уж много времени. Ведь на уик-энд мне предстояла поездка в городок Труа-Ривьер (Три реки) по приглашению друзей моих девчонок. Но Миша уже взял отгул на работе, и оказываться от поездки было не совсем хорошо. Решили, что поедем, но что во второй половине дня вернемся в Монреаль.