Мина замедленного действия. Политический портрет КГБ

«Мы железной метлой выметем всю нечисть из Советской России, — писал в журнале «Красный террор» от 1 ноября 1918 г. председатель Всеукраинского ЧК М. Лацис. — Не ищите в деле обвинительных улик о том, восстал ли он (то есть обвиняемый — Е.А.)против Советов оружием или словом, — учил Лацис. — Первым долгом вы должны его спросить, к какому классу он принадлежит, какое у него происхождение, какое образование и какова его профессия. Вот эти вопросы должны разрешить судьбу обвиняемого. В этом смысл и суть Красного террора». ^{28}

Всероссийская Чрезвычайная Комиссия получила ничем не ограниченные права — права на самостоятельные обыски, аресты и расстрелы. Был введен институт заложников — один из самых мерзких методов борьбы, когда ни в чем не повинных людей хватали на улицах в облавах, арестовывали на квартирах, на вокзалах, в театрах. Хватали и расстреливали, только потому, что кто-то другой где-то совершил убийство или теракт.

Журнал «Еженедельник Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией» ради устрашения начал публиковать списки расстрелянных.

«В ответ на убийство тов. Урицкого и покушение на тов. Ленина …Красному террору подвергнуты: Сумской уездной ЧК — трое летчиков; Смоленской областной Комиссией — 38 помещиков Западной области; Новоржевской ЧК — … Александра, Наталия, Евдокия, Павел и Михаил Росляковы; …Пошехонской ЧК — 31 человек (5 Шалаевых, 4 Волковых)…» ^{29}

«По постановлению Петроградской Чрезвычайной Комиссии, — докладывает «Еженедельник ВЧК» N 5 от 20 октября 1918 г., — расстреляно 500 человек заложников». ^{30}

Брали в заложники и убивали «классово-чуждых» — князей, графов, представителей старого режима — министров, жандармов, членов оппозиционных партий («взято… в общем количестве 184 виднейших представителей местной и крупной буржуазии и социал-предателей», — рапортовала Комиссия ЧК Иваново-Вознесенска в «Еженедельнике…» № 3). ^{31}

Брали в заложники и убивали «классово-своих» — крестьян, поднявших бунт, рабочих, объявивших забастовку. («В одном кожуховском концентрационном лагере под Москвой (в 1921–1922 гг.) содержалось 313 тамбовских крестьян в качестве заложников, в их числе дети от 1 месяца до 16 лет». ^{32}

«В Уральской губернии было восстание, подавленное с жестокостью средних веков. По официальным данным расстреляно 10 тысяч крестьян, а по неофициальным — 25 и больше. Когда поговоришь с рабочими и крестьянами, то кажется чудовищным, как большевики могут держаться, когда около 99 процентов населения против них. Это может быть только при отчаянной запуганности населения…» ^{33}

«В своей картотеке, относящейся только к 1918 г., я пытался определить социальный состав расстрелянных, — пишет в своей книге «Красный террор в России 1918–1923» С. Мельгунов, живший в то время в Москве. — По тем немногим данным, которые можно было уловить, у меня получились такие основные рубрики, конечно, очень условные. Интеллигентов — 1286 человек, заложников… — 1026, крестьян — 962, обывателей — 468, неизвестных — 450, преступных элементов… — 438, преступления по должности — 187, слуг — 118, солдат и матросов — 28, буржуазии — 22, священников — 19». ^{34}

Брали жен — за мужей, мужей — за жен, детей — за родителей, соседей — за соседей, слуг, за господ, родителей — за детей. Некий студент П. убил комиссара Н. За это были казнены его отец, мать, два брата (младшему было 15 лет), учительница-немка и ее племянница 18 лет. После этого нашли и студента… ^{35}

Священник, инженер, фельдшер, купец, заводчик, «бывший редактор газеты», «лесничий», «бывший охранник», «отставной артиллерист», «лидер местного отделения партии «Народной воли», «студент, выдающий себя за матроса», — все это из перечисления профессий расстрелянных, опубликованных в различных еженедельниках ВЧК.

Это была какая-то вакханалия насилия!

«Нелепо ввести деятельность ЧК в юридические рамки», — доходчиво объясняет в № 6 «Еженедельника ВЧК» чекист Шкловский. И — не вводили!

По всей стране чекисты без суда и следствия пытали, насиловали гимназисток и барышень, убивали родителей на глазах детей, сажали на кол, били железной перчаткой, надевали на головы кожаные «венчики», закапывали живыми, закрывали в камеры, где пол был устлан трупами с разможженными черепами… Неужели нынешние сотрудники и руководители КГБ после всего этого не смущаются, не краснеют называть себя чекистами, продолжателями дела Дзержинского? Не смущаются. Не краснеют… Читать «Архив русской революции» И. Гессена или «Красный террор» С. Мельгунова невозможно. Невозможно знать, что живешь в стране, где ради некоего «светлого будущего» земля превращена в сплошной погост.

«Наш террор был вынужденный, — восклицали большевистские лидеры. — Это террор не ЧК, а рабочего класса».

Нет, это был именно террор ЧК, — возражают им очевидцы, историки, наконец, — собственные инструкции Чрезвычайки. Вот только одна из них — весны 1918 года:

«I. Применение расстрелов.

1. Всех бывших жандармских офицеров по специальному списку, утвержденному ВЧК.

2. Всех подозрительных по деятельности жандармских и полицейских офицеров соответственно результатам обыска.

3. Всех имеющих оружие без разрешения, если нет на лицо смягчающих обстоятельств (например, членство в революционной Советской партии или рабочей организации).

4. Всех с обнаруженными фальшивыми документами, если они подозреваются в контрреволюционной деятельности. В сомнительных случаях дела должны быть переданы на окончательное рассмотрение ВЧК.

5. Изобличение в сношениях с преступной целью с российскими и иностранными контрреволюционерами и их организациями, как находящимися на территории Советской России, так и вне ее.

6. Всех активных членов партии социалистов-революционеров центра и правых. (Примечание: активными членами считаются члены руководящих организаций — всех комитетов от центральных вплоть до местных городских и районных; члены боевых дружин и состоящие с ними в сношениях по делам партии; выполняющие какие-либо поручения боевых дружин; несущие службу между отдельными организациями и т. д.).

7. Всех активных деятелей к/революционных партий (кадеты, октябристы и проч.).

8. Дело о расстрелах обсуждается обязательно в присутствии представителя Российской партии коммунистов.

9. Расстрел приводится в исполнение лишь при условии единогласного решения трех членов Комиссии.

10. По требованию представителя Российского комитета коммунистов или в случае разногласия среди членов Р.Ч.К. (Российская Чрезвычайная Комиссия — Е.А.) дело обязательно передается на решение Всероссийской ЧК.

11. Арест с последующим заключением в концентрационный лагерь.

11. Всех призывающих и организующих политические забастовки и другие активные выступления для свержения Советской власти, если они не подвергнуты расстрелу.