Минин и Пожарский. Покоритель Сибири. Великие битвы. Царская коронация

Скупой, нерешительный и неискусный в управлении государством, Шуйский скоро заслужил общее нерасположение. И вот уже во второй год его царствования стал распространяться слух, будто Лжедмитрий спасся в Москве от смерти и опять нашел убежище в Литве. Василий Иванович думал, что самым лучшим средством против самозванцев, прикрывающихся именем Дмитрия, будет перенесение в Москву мощей царевича. 3 июня мощи царевича с большим торжеством внесены были в столицу. Сам царь по всей Москве нес их до Архангельского собора, причем прославляли святость невинного младенца, погибшего под ножами убийц, Но это чествование Дмитрия напоминало народу вероломство и криводушие самого царя: в Москве помнили очень хорошо, как он свидетельствовал всенародно в 1591 году, что царевич сам умертвил себя в припадке падучей болезни.

Первое восстание в пользу мнимо спасенного царевича произошло опять в Северской Украине, которую на этот раз возмутил путивльский воевода князь Шаховской. Одним из начальников восстания явился Иван Болотников, бывший прежде холопом, а теперь только что воротившийся из татарского плена. Набрав войско из казаков, беглых крестьян и холопей, он разбил царских воевод и подступил к Москве. С ним соединились рязанские мятежники под начальством дворянина Прокопия Ляпунова и воеводы Сунбулова. Но Ляпунов и Сунбулов скоро помирились с царем, а Болотников, разбитый царским племянником Михаилом Скопиным, заперся в Туле вместе с князем Шаховским и одним казацким самозванцем, называвшим себя сыном Феодора Иоанновича, Петром.

Царь собрал большое войско и лично осадил Тулу. Угрожаемые голодной смертью, мятежники сдались. Болотников и Лжепетр были казнены, а главный защитник восстания, Шаховской, как боярин, был только сослан.

Наконец в Стародубе-Северском явился и новый Лжедмитрий (Лжедмитрий II) во главе буйной вольницы из беглых крестьян и холопей [2] . К нему присоединились казаки и поляки под начальством гетмана, главного начальника войска Рожинского.

Самозванец расположился в 12 верстах от Москвы, в селе Тушине, откуда и получил прозвание Тушинского вора. Сюда насильно привезли к мнимому ее мужу и несчастную Марину Мнишек.

2

Кто был этот второй Лжедмитрий – трудно сказать по разноречивости известий о нем. По наиболее вероятному сказанию, он был родом из Стародуба, по происхождению попович. Во всяком случае, это был хитрый и смелый самозванец.

Между тем как Тушинский вор с Рожинским стояли под Москвой, силясь овладеть ею, литовские налеты (наездники), Сапега и Лисовский, занялись осадой Троицкой лавры в надежде воспользоваться ее прославленными богатствами. Но монахи с несколькими сотнями стрельцов (троицкие сидельцы) целых 16 месяцев оборонялись от неприятелей и, с помощью Божьей, отстояли святую лавру.

В то же время легкие тушинские отряды, рассеявшись по всему государству, приводили города один за другим в подданство самозванцу. Тушинский лагерь скоро превратился в целый город. В самой Москве нельзя было положиться на верность ратных людей: многие ради жалованья или высшего титула переходили на службу к тушинскому царику, а потом возвращались к московскому полуцарю с изъявлением мнимого раскаяния, не стыдясь по нескольку раз повторять эту измену (таких в насмешку называли перелетами). Смятение во всем государстве было несказанное: все дышало крамолой и изменой, везде было брожение и шатость.

В таком страшном положении царь Василий решился искать иноземной помощи: он послал своего племянника Скопина в Новгород просить помощи у шведского короля Карла IX. Шведский король, опасаясь господства поляков в России, отправил на подмогу царю московскому 5 тысяч человек под начальством генерала Делагарди. Шведское войско соединилось с ополчением, набранным Скопиным в северо-западной Руси, и двинулось на очищение государства от тушинцев.

Вскоре дела приняли оборот, благоприятный для Шуйского – отпавшие области снова признали его царем. Скопин-Шуйский разбил Сапегу при Колязине монастыре и собирался разметать Тушинский лагерь. Когда польский король Сигизмунд III подступил к Смоленску, поляки, бывшие с самозванцем в Тушине, перешли к своему королю. Тушинский вор убежал в Калугу, куда вслед за ним прискакала и злополучная Марина, переодетая гусаром. Тогда Рожинский сжег лагерь и отступил с поляками на запад. Казаки, многие русские изменники, холопы и беглые крестьяне опять пристали к самозванцу.

Между тем Московское государство стало оправляться. Герой Скопин, с восторгом встреченный москвичами как избавитель, готовился идти на Сигизмунда под Смоленск, но вдруг занемог и умер, отравленный, по свидетельству современников, на пиру у князя Воротынского женой царского боярина Дмитрия Шуйского, надеявшегося наследовать престол после бездетного Василия и видевшего в общем любимце-племяннике соперника себе.

По смерти Скопина царь Василий стал еще ненавистнее народу. Когда же в Москву пришла весть о поражении близ деревни Клушина гетманом Жолкевским царского войска, отправленного под начальством Дмитрия Шуйского, столица, взволнованная Захарием Ляпуновым, братом Прокопия, возмутилась. Василия низложили с престола (1610). Вслед за тем он был насильно пострижен в монахи и заключен в Чудов монастырь.

Наступило безгосударное время. Правительственная власть перешла в руки верховной думы, состоявшей из семи бояр (Семибоярщина), между которыми первым был князь Мстиславский. Надлежало прежде всего решить, кому быть царем. Но тут обнаружилось сильное разногласие: некоторые держали сторону тушинского Лжедмитрия; патриарх Гермоген, возведенный в патриарший сан при Василии Шуйском, советовал избрать государя из среды русских бояр; верховная дума предлагала пригласить на царство Владислава, сына польского короля Сигизмунда.

Появление гетмана Жолкевского с войском под стенами Москвы решило спорный вопрос в пользу королевича. Бояре вступили в сношения с Жолкевским и согласились присягнуть Владиславу, однако с тем непременным условием, чтобы он принял православную веру, женился на русской и правил с властью, ограниченной боярами и высшим духовенством. Для окончательного решения дела отправлено было к польскому королю посольство, во главе которого находились князь Василий Васильевич Голицын и ростовский митрополит Филарет [3] . Гетман Жолкевский с согласия бояр занял столицу со своим войском, но узнав, что Сигизмунд желает сам быть царем Московским, немедленно уехал под Смоленск, оставив в Москве гарнизон под начальством Гонсевского.

3

Прежде боярин Феодор Никитич Романов. В царствование сына его, Михаила Феодоровича, он получил сан патриарха всероссийского.

Между тем русские послы вели под Смоленском бесполезные переговоры с польскими вельможами, которые в первую голову требовали сдачи Смоленска, осаждаемого Сигизмундом. Так как послы наши никак не хотели согласиться на это, то Сигизмунд объявил их пленниками и отправил в Польшу, куда отвезли также и бывшего царя Василия с братьями.

Почти в то же время тушинский самозванец был застрелен одним из своих приближенных, крещеным татарином Урусовым. Смерть его развязала руки тем из русских, которые согласились признать царем Владислава только из страха ко второму Лжедмитрию. Притом же весть о замыслах Сигизмунда, ярого католика, возбуждала в Москве общий ропот.

Патриарх Гермоген, «начальный человек» в это безгосударное время, разослал по городам грамоты, в которых призывал ратных людей на защиту веры и отечества. Составилось ополчение. Дружины двадцати пяти городов подступили к Москве. К ним присоединилась служившая прежде Тушинскому вору казацкая вольница под начальством Трубецкого, Заруцкого и других предводителей.

Ополчение, подступив к Москве, на ее месте нашло одно пепелище, среди которого возвышались стены Кремля и Китай-города: на Страстной неделе (1611) поляки, теснимые взбунтовавшимися против них москвичами, сожгли столицу. Польский гарнизон крепко засел в стенах Кремля и Китай-города и мужественно выдерживал осаду русского ополчения, подступавшего в числе 100 тысяч человек.

Установлено было временное правительство. С общего согласия начальство над войском и управление государственными делами приняли на себя трое вождей: князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой, Иван Мартынович Заруцкий и думный дворянин Прокопий Петрович Ляпунов. Но эти вожди постоянно ссорились между собой. По уму и горячей преданности общему делу из них выдавался особенно Ляпунов. Но он возбудил против себя неудовольствие своим крутым нравом и неуступчивостью.

Особенно ненавистен он стал казакам, которых строго преследовал за убийство и грабежи. Этой ненавистью казаков воспользовался Гонсевский, чтобы погубить Ляпунова как человека наиболее опасного для поляков: он переслал в казацкий стан подложную грамоту, написанную от имени Ляпунова и заключавшую в себе приказ истреблять казаков. Казаки, по своему обычаю, собрались в круг, призвали Ляпунова к ответу и изрубили его саблями.