Минин и Пожарский. Покоритель Сибири. Великие битвы. Царская коронация

Со смертью главного вождя земское ополчение расстроилось, дворяне разъехались по домам, а казаки хотя и остались под стенами столицы, но занимались более грабежом соседних областей, нежели осадой.

Беда за бедой обрушивалась над Русской землей. Смоленск после двадцатимесячной доблестной обороны сдался Сигизмунду. Новгород, еще не забывший своей древней политической независимости, отделился от Москвы и отдался под покровительство Швеции. Псков, в котором в Смутное время происходила борьба между лучшими гражданами, сторонниками московского правительства, и меньшими людьми, приверженцами казацкой вольницы и простонародья, признал царем Лжедмитрия III (бывшего дьякона Исидора, по другим известиям – московского дьякона Матвея).

В разных местах появились отряды «шишей» (партизан). Казань присягнула сыну Марины (от второго Лжедмитрия). В Астрахани происходили сильные смуты, и явились один за другим самозванцы. С юга набегали на русские земли татары. На востоке взбунтовалась черемиса.

Более плачевного состояния не бывало на Русской земле. Казалось, ее разорвут на части. Шведы в Новгороде, самозванец во Пскове, поляки в Смоленске и в самом сердце Русской земли, в Москве, в священном Кремле. Шайки их рыщут по дорогам и селам, грабят все, чего недограбили раньше, разоряют то, чего прежде недокончили. Казацкие полчища под Москвой под видом защиты русского дела ищут только наживы; ватаги их, посылаемые за кормом по волостям, обирают и теснят несчастный люд не меньше поляков.

Земля опустошена, святыни поруганы, всякое правительство уничтожено, враги-хищники и внутри земли, и по окраинам ее.

В довершение всех бедствий настал голод. «И было тогда, – говорит современное сказание, – такое лютое время Божия гнева, что люди и не чаяли впереди спасения себе. Чуть не вся земля Русская запустела. И прозвали старики наши это лютое время Лихолетьем, потому что тогда была на Русскую землю такая беда, какой не бывало с начала мира: великий гнев Божий на людях, глады, моры, зябели на всякий плод земной. Звери пожирали живых людей, и люди людей ели. Пленение было великое людям! Жигимонт, польский король, все Московское государство велел предать огню и мечу, ниспровергнуть всю красоту благодеяния земли Русской».

Казалось, пришел конец Русской земли…

В подобном безвыходном положении находилась некогда (в начале XV в.) Франция, которой угрожало английское завоевание. Когда, казалось, все погибло, явилась из Лотарингии вдохновенная Иоанна д’Арк. Чего не могли сделать при всех усилиях король и его вельможи, то совершила без труда Орлеанская дева: Францию спасла молодая простодушная крестьянка.

И на святой Руси, когда она стояла на краю погибели, явился такой вдохновенный, простой и незнатный человек, с именем которого неразрывно связано спасение ее от лютых врагов.

Глава I

…Не замолчу. На то мне дан язык,Чтоб говорить. И говорить я будуПо улицам, на площади, в избеИ пробуждать, как колокол воскресныйУснувшие сердца.

Жив еще был русский народ, и не умерла еще в нем святая вера, его главная сила и опора. Опираясь на эту силу, он воспрянул духом и восторжествовал над своими врагами. В скорбную, безотрадную пору междуцарствия Троице-Сергиева лавра явилась истинным ковчегом спасения, верная духу и примеру святого основателя ее. Когда смолк голос патриарха Гермогена, этого страдальца за веру и отечество, запертого в тесное заключение и затем заморенного голодом, заговорил другой великий подвижник – Дионисий, архимандрит Троицкой лавры. Архимандрит Дионисий и келарь Авраамий Палицын [4] рассылали во все концы гибнувшего государства красноречивые увещательные грамоты, в которых яркими чертами изображали неистовство поляков, поругание святыни, гибель отечества и слезно умоляли весь народ русский собрать последние силы и идти на очищение Москвы от неприятеля. Эти грамоты, переписанные во множестве списков «борзыми писцами», пересылались из города в город и возбуждали в народе сильное религиозное воодушевление, особенно в северо-восточных областях России, менее других пострадавших от польских и казацких шаек.

4

Так назывались в старину монахи, заведовавшие монастырскими вотчинами и всеми недуховными делами. Авраамий Палицын, происходивший из знатного рода, известен еще и тем, что составил описание печальных событий, происходивших в Русской земле в его время, и особенно осады Троице-Сергиева монастыря.

Возбуждение народа было сильно. По всем важнейшим городам зашумели оживленные сходки. Сходились и горожане, и соседние крестьяне для земского совета, чтобы всем миром надуматься, как беде пособить. Города стали пересылаться между собой грамотами, побуждая друг друга стать заодно против общих врагов. Воодушевление народа росло. Нравственное и религиозное возбуждение становилось все сильнее и сильнее. Повсюду стала носиться молва о чудесных видениях и знамениях. Говорили, что в Нижнем Новгороде один благочестивый человек, Григорий, сподобился в полуночи страшного видения: видел он, будто крыша с его дома снялась, великий свет осиял его покой, и явились два благолепных мужа с воззванием о покаянии и очищении всего государства [5] . Носились слухи о видениях во Владимире, в Троицкой лавре.

5

См.: Приложение I. С. 66.

Набожный народ только от Божьей помощи ждал спасения и считал необходимым особенным способом очиститься от грехов и умилостивить Бога покаянием и постом. По всем городам приговорили поститься три дня в неделю, в понедельник, вторник и среду ничего не есть, а в четверг и пятницу сухо есть. Так готовился народ к великому делу. Настроение народа было таково, что он готов был всеми силами подняться на борьбу. Нужно было только начало, толчок да нужен был настоящий русский вождь.

Этот толчок был дан, и такой вождь нашелся.

В октябре 1611 года в Нижнем Новгороде получена была грамота из Троицкого монастыря. Воевода Алябьев с товарищем своим Репниным созвал к себе на воеводский двор старейших людей из города. Пришли туда Печерского монастыря архимандрит Феодосий, соборный протопоп Савва, священники, дьяконы, дворяне, дети боярские и посадские старосты, а в числе последних был Козьма Захарьевич Минин-Сухорук. Был он ремеслом говядарь, мясной торговец, или, вероятнее, торговец скотом. Прежде он служил в ратной службе воеводы Алябьева и был несколько знаком с ратным делом. Этот-то староста Козьма Захарьевич, пользовавшийся общим уважением в городе, сказал собравшимся такое слово:

– Вот прислана грамота из Троицкого Сергиева монастыря. Прикажите прочитать ее в церкви народу. А там – что Бог даст. Мне было видение: явился святой Сергий и сказал мне: «Разбуди спящих».

На другой день зазвонили в большой колокол у Святго Спаса – а день был не праздничный. Народ понял, что неспроста звонят большим звоном, и скоро весь собор был набит битком. Отслужили обедню. После обедни взошел на амвон протопоп Савва и обратился к народу с такой речью:

– Православные христиане, господа братии! Горе нам! Пришли дни конечной гибели нашей. Гибнет наше Московское государство, гибнет и православная вера! Горе нам, великое горе, лютое обстояние. Литовские и Польши люди в нечестивом совете своем умыслили Московское государство разорить и обратить истинную веру Христову в латинскую многопрелестную ересь. Кто не восплачется, кто не испустит источники слез! Ради грехов наших Господь попустил врагам нашим возноситься. Горе нашим женам и детям! Еретики разорили до основания богохранимый град Москву и предали всеядному мечу детей ее. Что нам творить? Не утвердиться ли нам на единение и не постоять ли за чистую и непорочную Христову веру и за святую соборную Церковь Богородицы, Ея честного Успения и за многоцелебные мощи московских чудотворцев? А вот грамота просительная властей Живоначальныя Троицы, монастыря Сергиева [6] .

6

См.: Приложение II. С. 67.

Была затем прочтена грамота, призывающая весь народ на спасение православной веры и отечества. Народ умилился. Многие плакали. Говорили люди со слезами и жалостными стонами: «Горе нам, беда нам! Погибла Москва, царствующий град. Погибнет все наше Московское государство!»

Вышел народ из собора и столпился подле церкви. Тут староста Козьма Захарьевич Минин-Сухорук заговорил к народу громким голосом:

– Православные люди! Коли хотим помочь Московскому государству, не пожалеем достояния нашего, да не только достояния – дворы свои продадим, жен и детей в кабалу отдадим, будем бить челом, чтобы шли заступиться за истинную веру и был бы у нас начальный человек. Дело великое мы совершим, если Бог поможет нам. Слава будет нам от всей земли Русской, что от такого малого города произойдет такое великое дело. Я знаю: только мы на это дело подвигнемся, многие города к нам пристанут, и мы вместе с ними дружно отобьемся от иноземцев.

Друзья и братья! Русь святая гибнет!Друзья и братья! Православной вере,В которой мы родились и крестились,Конечная погибель предстоит.Святители, молитвенники наши,О помощи взывают, молят слезно.Вы слышали их слезное прошенье?Поможем, братья, родине святой!Что ж! Разве в нас сердца окаменели?Но все ль мы, братья, от одной купели?И аще, братья, похотим помочь,Не пожалеем наших достояний,Не пощадим казны и животов:Мы продадим дворы свои и домы,А будет мало – жен, детей заложим!