Министерство мертвых. Невозможная принцесса

Обожаю это ощущение абсолютной власти над лезвиями. Идеальные геометрические фигуры: спирали и круги. Движения рук, повторяющие узоры на льду. Разгон, разворот, вращение. Либела… нет, не в этом платье.

В движении разлетались волосы и рукава, наверняка это придавало катанию особый шарм, хотя мне приходилось внимательно следить, чтобы ни за что не зацепиться и не упасть.

С непривычки, от новых коньков, адски болели ноги. Но я все равно каталась и каталась, пока не почувствовала, как силы окончательно меня покидают. Пока в голове не осталось ни одной любимой мелодии. Пока завороженные зрелищем иные и мертвые не выдохнули, поняв, что танец странной девицы на льду подходит к концу.

И вот тогда я в последний раз набрала скорость. Выпрямилась, готовясь к прыжку. Вошла в дугу и прыгнула, закрутив себя в воздухе. Пролетев добрую пару метров. Мягко, почти по-кошачьи, опустившись на лед и несколько раз повернувшись вокруг оси сразу после выезда.

Раздались аплодисменты, изрядно удивившие.

Они что, никогда не видели фигуристок? Или тот, кто умеет прыгать аксель, попадает сразу в рай, и только со мной система дала сбой?

Но я все же поклонилась. Как учили тренеры: одной стороне зала, повернуться – и повторить для второй.

Грудь тяжело вздымалась, неожиданная нагрузка далась непросто.

И там, среди толпы бурно обсуждающих меня людей (и не только), я увидела Дэваля. Они с Самаэлем, похоже, уже закончили тренировку. И сейчас парень, вокруг которого само собой образовалось пустое пространство, мрачно смотрел на меня, не отрывая взгляд. От него веяло холодом сильнее, чем ото льда у меня под ногами. Тяжелым холодом, смешанным с ненавистью. В очередной раз я спросила себя «за что?» и снова не нашла ответов.

Дэваль словно ненавидел меня лишь за сам факт существования. И, в отличие от остальных, не хлопал, лишь тонкие губы скривила презрительная усмешка.

Но я не собиралась отводить взгляд. Ответила ему лишь легким кивком. А затем раздался голос его брата:

– Впечатляющее представление, страж Даркблум. Ты закончила? Может, вернешься к обязанностям?

А вот и начальство, не оценившее перфоманс.

– Твой перерыв закончился, - сказал Самаэль. – Останешься без обеда по собственной вине.

– Да и плевать. – Я устало улыбнулась. – Это того стоило.

4.3

Мне не досталось не только обеда, но и ужина. Когда я закончила разгребать стол и от корки до корки прочла брошюру «Инструкция Стража Предела», на город-замок опустилась тьма. Столовая давно закрылась. Надежда поужинать где-то еще растаяла почти сразу же, когда на одной из улиц мне открылась унизительная и печальная картина.

Какой-то парень безуспешно ломился в двери ресторанчика. Снова и снова они закрывались перед его носом, выталкивая его на улицу.

– Я ничего не сделал! Не заслужил!

В сердцах он пнул несчастную дверь, но та осталась глуха к мольбам и оправданиям.

– Что? – рыкнул парень, заметив, как я пялюсь. – Не прогуливай работу, жрать будет нечего!

И я поспешила ретироваться.

Какой-то у них неправильный справедливый мир. Значит, изводить любовниц отца – страшный грех, а не давать человеку после работы еды – справедливая система загробного мира?

– Кажется, у кого-то белое пальто запачкалось, - фыркнула я.

За пятнадцать минут катания я стерла себе ноги, и это стало неприятным открытием. Нет, не мозоли: разнашивать новые профессиональные коньки – это всегда боль, кровь и мат. А вот то, что даже после смерти нельзя избавиться от неприятных ощущений, печалило. Хотя я и так это знала. Но до последнего надеялась.

Так что я шла по мокрой от дождя мостовой, в одной руке держа пару форменных балеток, а в другой – новенькие коньки. От воды мозоли саднило, но я ни за что не променяла бы минуты счастья на льду на здоровые ноги. Я как будто одним глазком заглянула туда, в счастливое прошлое.

Жаль, папа не видел, как я каталась на льду замерзшей реки. Он улыбнулся бы, вспомнив о нашем первом походе на каток. Город каждую зиму устраивал его на замерзшем озере.

Стикс, к слову, вернулся в исходное состояние. Ничто не напоминало о толстой корке льда со следами от лезвий. Несмотря на пьянящее счастье, я немного грустила: случится ли подобное еще хоть раз? Мне так и не удалось выспросить у Самаэля, часто ли подобное происходит. Он наотрез отказался со мной разговаривать, до конца дня скрывшись в кабинете.

Когда я подошла к общежитию, ночь уже вступила в свои права. Я поспешила войти в здание, чувствуя себя немного неуютно на пустой улице. Жизнь билась где-то вдали, в самом центре. А здесь… порой казалось, что я одна живу в старом крыле с заваленными хламом комнатами.

Я вытащила ключ, привычно окинула взглядом гору чужого барахла, и замерла, не успев взяться за ручку.

К двери на толстую острую кнопку с медным наконечником была приколота открытка из черной, приятной на ощупь, бумаги.

Малиновые буквы внутри гласили:

«Для Аиды Даркблум.

Страж!

Ожидаем тебя на ежегодном «Маскараде Мертвых» в Канун Дня Всех Святых.

Помни о правилах:

1. Строжайше запрещено говорить о приглашении

2. Все, происходящее на Маскараде, остается между приглашенными

3. Получи максимум удовольствия… или погибнешь».

5.1

Что с ним стало?

Он всмотрелся в отражение и нервно рассмеялся. Волосы растрепаны, под глазами залегли круги. Сейчас он куда меньше тренируется и в разы меньше работает. Медленно катится в аид.

Еще недавно Дэваль Грейв был лучшим из Стражей Предела.

Так повелось с самого начала.

Самаэль Сонг – прекрасный начальник, организатор, наставник. Глава министерства, старший сын и гордость Повелителя Мертвых.

Дэваль Грейв – наследник, лучший страж, самый одаренный из детей Вельзевула.

И Дарий. Младший, самый слабый, зато один из немногих, кто умеет чувствовать искусство. Редкий дар для проклятых иных.

В какой момент он так изменился? Когда из хладнокровного стража, не позволившего ни единой темной душе себя коснуться, он превратился в юнца, сводящего счеты с девчонкой? Взрывающегося от одного взгляда на нее.