Миньон, просто миньон...

то вроде «друок», или «малыш». Но, думается мне, даже если те байки были правдивы, любoй муж лишится чувств, если его «дружок»,или «малыш» вдруг ответит человеческим голосом, или отрастит глазки на стебельках.

– Чтo за нелепая пантомима?
– раздраженно спросил Болтун.

– Рука? Нога? Может, глаз? Между прочим, подобный мне артефакт занимает место в глазнице одного из богов…

Левый,или правый?

Мало мне шрама и немоты? Он хочет покалечить меня окончательно?

Болтун уже полз ко мне, отрастив сотню крошечных ножек.

Караколь! Где ты, когда так мне нужен?

– А как тебе такая идея, – он подползал как серебристая сколопендра.
– Третий глаз? Прекрасное зерцало в самом центре твоего лба?

Я замахнулась щеткой.

– Как скажешь малышка! Понять тебя было непросто, но я справился!

Сколопендра вытянулась, превратившись в длинную тонкую стрелу. Трансформация заняла миг, меньше мига,и жужжащий звук, с которым артефакт устремился ко мне, длился и того меньше. Щетка покатилась на пол, когда стрела чиркнула у меня за ухом. Я дернула головой, вцепилась руками в волосы, ощутив под пальцами тонкое как паутина металлическое кружево.

– Чудесно, - сказал Болтун, и его голос теперь звучал у меня над ухом, - из укрытия этой шевелюры я смогу наблюдать любую опасность, а тонкая кожа твоей глупой головы, позволит нам ее, опасности,избежать. Ну же, малышка, посмотрись в зеркало.

Часть про шевелюру была мне понятна, другая, про кожу –

нет, но значение ее мне открылось, когда виски обожгло болью.

– Подойди к зеркалу!

Боль усилилась. Она не была такой уж нестерпимой (в сравнение с безумной Ригель, Болтун оказался зеленым неофитом), но игнорировать ее не получалось.

Он собирается управлять мною таким образом?

Я пошла за ширму под одобрительное бормотание.

– Ну, посмотри, как замечательно я…

Зеркало меня не интересовало, уродством больше, уродством меньше, особой роли это не играет. А управлять собою я ему не позволю. Впрочем, я никому не позволю собой управлять .

Быстрым шагом я подошла к ванне с остывшей грязной водой и опустила в нее голову.

Артефакт булькнул и затих. Я досчитала до ста, разогнулась, глотнула воздуха. Виски кололо, но как–то неритмично.

– Что ты….?

Я нырнула опять .

Во время небольших передышек мне было сообщено, что вода и даже полное отсутствие воздуха не может причинить вреда столь великому и могучему артефакту, что плесканиями в грязной жиже я наврежу прежде всего себе и скоро слягу с мозговой горячкой, хотя отсутсвие у меня мозга может считаться научным фактом,или даже аксиомой, не требующей доказательств, что я трачу драгоценное время, которое могла бы потратить на обучение, что я зловредная пейзанка, не понимающая огромной чести, которая выпала мне в этой жизни, что мне надо…

Я устала довольно быстро. Когда я наклонялась, кровь приливала к голове, когда разгибалась, накатывала слабость.

Сколько ты ещё продержишься, Басти? Пять нырков?

Пятнадцать? Ты слишком выкладываешься. Вспомни, чему тебя учили наставники. Вспомни, как правильно рассчитывать силы.

– Значит так, – начал Болтун, принявший эту паузу за капитуляцию.

Я опустилась на колени и перегнулась через бортик ванны.

Минимальная амплитуда движений. Опустили голову, счет –

четыре раза по двадцать пять, выдох еще в воде, после третьей четверти, выныриваем не полностью,только ртом, длинный полный вдох, разворачиваем легкие, заполняем их. Повторить .

Это был танец, довольно отвратительный, скорее всего, но я даже напевала про себя одну из песенок моего друга

Станисласа Шарля Доре, поэтому да, это был танец.

– Басти!

Как и когда в комнате появился Караколь, я не заметила. В

голосе фахана звучала неподдельная тревога.

– Что случилось, милая?

«Меня пытается подчинить артефакт цвергов! – подумала я со всхлипом. – Уничтожь его! Ты ведь сможешь? Твоя сумасшедшая королева не лишила тебя остатков колдовства?»

Сейчас он тебя в пыль сотрет!

– Успокойся, милая, - Караколь укутал меня простыней, перенес на постель, уложил и сел рядом, поглаживая мои волосы.
– Тебе столько пришлось сегодня перенести.

«Ты чувствуешь его? Он на моей голове! Он может принимать любую форму!»

– Госпожа пожелала освоить несколько новых фокусов.

счастье, что она не претендует на мою способность читать тебя как книгу.

«Ты перестал меня понимать? Караколь! Фахан ты мокрый!

Почему ты не понимаешь меня?»

– Пояс? О нем не беспoкойся. Госпожа быстро теряет интерес к вещам. Сегодня она носит его на запястье, но как только он ей надоест, я буду рядом, чтоб подхватить его и вернуть тебе.

Я смотрела в потолок остановившимся взглядом. Голова не болела. Я потянулась к волосам, пальцы встретили ладонь

Караколя и фахан быстро схватил мою руку, затем другую.

– Поспи, милая, отдохни. Я буду охранять твой сон до самого утра…

Запястья защекотали быстрые легкие поцелуи.

Я смотрела на его рыжую макушку и думала , как бы элегантно сползти с кровати и вычесать из волос дохлый артефакт. А ещё думала , что никакого «труляля» мне с

Караколем не хочется, потому что отдаваться мужчине в обмен на какие-то блага – низко и неправильно. А еще, как именно мне придется отбиваться, если в представлении фахана отдаться за блага, наоборот – правильно и высоко, и каковы у меня против него шансы в pукопашной.

– Бедная моя девочка…

– Засыпай уже, - раздалось над ухом раздраженнoе, - делай вид, что спишь. Закрой глаза,и начинай храпеть!

Ну если какие–то не до конца дохлые артефакты не понимают, что командовать мною они не будут…

Я мягко отняла свою руку и запустила пальцы в караколеву шевелюру. От одного поцелуя ещё никому плохо не было.

– Я твои мысли, в отличие от твоего крылатого, читать не могу, - Болтун тарахтел очень быстро, – зато, в отличие от тебя, могу их от него закрыть .