Мины по-флотски

– Точно не хочешь знать, кто тебе платил за съемки? – уточнил Саблин.

– Это знание мой гонорар не увеличит. Тогда какой смысл мне узнавать имя? Да, я подозреваю, что это командир одной из конкурирующих с Ахмадом Аль-Салихом повстанческих группировок. И съемки его интересуют в первую очередь как разведданные, как компромат. Они постоянно делят сферы влияния, подставляют друг друга перед спонсорами. Но мне до этого нет никакого дела. Я оператор-документалист, а не разведчик. Сегодня я снимаю повстанцев, контактирую с ними, мило улыбаюсь, а завтра точно так же буду снимать действия правительственных войск. Я никогда не вмешиваюсь в сам процесс, я его фиксирую, стою над ним. Оператор не должен отгонять от жертвы льва или акулу, он обязан фиксировать процесс поедания для зрителя, который потом будет созерцать кровавую сцену, сидя на мягком диване с бутылкой пива в руке. Таковы законы жанра, не я их придумал, и не мне их менять. Все это объективная реальность. И не стоит за это называть меня конченым циником, я еще не самый страшный из представителей моей профессии.

– Я тебя так не называл, – констатировал Саблин.

– Обо всем другом можем говорить при моей напарнице. Только о встречах на южной окраине не надо. Это мой бизнес. Она в нем участия не принимала. И сними, пожалуйста, маску, раз уж рассчитываешь на откровенный разговор.

Саблин спинным мозгом почувствовал, что Грифитс, несмотря на все свои умения, не причастен к сплаву морских мин. Если человеку не интересен полевой командир, скрывающий от него свое лицо, то к разведке он уж точно не имеет никакого отношения. Как говорится, и близко не лежал. Хотя, возможно, он в курсе некоторых деталей в силу своей профессии. Ведь были среди его съемок и кадры зарешеченного подземного тоннеля, ведущего в море. Виталий стянул с головы маску, постарался улыбнуться Грифитсу.

– Значит, я все-таки не ошибся. Это был ты. Хорошая работа. Вот только не предлагай мне выкупить записи. Я не заплачу принципиально. Не поощряю шантаж, терроризм и проституцию.

– А проституция здесь при чем? Чем она не угодила? – удивился Саблин.

Из каюты по крутому деревянному трапу поднялась Кэтрин, она была в мужской рубашке, в руках держала поднос с тремя чашками кофе.

– Я не помешаю? – спросила она, глядя на Саблина.

– То, что не предназначалось для твоих ушей, мы уже обсудили, – усмехнулся Джон и взял маленькую чашечку.

– Я не знаю ваших вкусов, потому сахар принесла отдельно. – Кэт устроилась на сиденье и забросила ногу за ногу. – Значит, в каюте побывали все-таки вы.

– Этот вопрос мы уже обсудили, и ответ положительный. Да, это был наш сегодняшний гость. Он любит появляться внезапно. Представь себе. А если бы мы сейчас с тобой занимались сексом? – вставил Грифитс. – Стоило хотя бы постучать о борт, прежде чем забираться на яхту.

– В следующий раз так и сделаю.

– Итак, я вас перебила, когда вы обсуждали проблему проституции. Я тоже ее не одобряю. Рада, что наконец-то вы нашли общий язык. На мой взгляд, единственное, из-за чего стоит драться мужчинам, – из-за женщины. Все остальное и выеденного яйца не стоит.

На короткое время установилось молчание. Трое находившихся на яхте смотрели друг на друга.

– Подводный шокер – твое изобретение? – спросил Боцман, глядя Грифитсу в глаза.

Тот не отвел взгляда.

– Значит, в Тартусе мы уже встречались. Что ж, теперь мы квиты, я проник на вашу военно-морскую базу, а ты – в мою каюту. Только не стоит думать, будто я шпион или диверсант. Я просто снимал. Жаль, что потерял под водой камеру. Кстати, ты не представился. В байку о латышском волонтере-санитаре я не верю и слышать о ней не хочу.

– А что бы ты хотел услышать? – усмехнулся Виталий.

– Правды ты все равно не скажешь. Придется говорить вместо тебя. Ты как считаешь, Кэт?

Женщина щурилась на солнце, словно сонная кошка.

– Любая проблема решается с помощью логики, – произнесла она и глотнула кофе.

– Вот и попробуй, – предложил Грифитс.

– Каждый уважающий себя человек представляет какую-то профессию, – уставилась она на Саблина. – Я журналистка, Джон оператор. Профессия дает нам средства к существованию. А вы чем зарабатываете себе на жизнь? Отлично деретесь, великолепно плаваете. Возьму на себя смелость предположить, что это и есть ваша профессия, за которую вам платят деньги. Есть еще вариант: вы сумасшедший миллионер, зациклившийся на подводном плавании и боевых искусствах. Но его отметаю сразу, на миллионера вы не похожи. Устроить вас санитаром на плавучем госпитале – для этого нужны большие связи в сирийском флоте. Так что за вами стоит кто-то очень влиятельный. При этом вы иностранец, русский по национальности. Латышам до войны в Сирии дела нет. Зато есть дело русским политикам и военным. Появились вы тут недавно. И этому должна быть причина. Могу наверняка утверждать, что вы представляете российскую разведку и ваша деятельность связана с появлением морских мин в здешних водах. Остается еще нерешенным вопрос: вы расследуете, пытаясь докопаться до того, как они тут появились, или же причастны к взрывам судов?

– В общих чертах верно? – засмеялся Грифитс.

– Кто ж тебе правду скажет? – усмехнулся в ответ Саблин. – Меня в самом деле интересуют мины российского производства. Тебя, кстати, тоже.

Грифитс удивленно приподнял брови.

– Не больше, чем все остальное. Да, взрывы мирных судов – хороший сюжет для новостей. Он не затасканный. Но на этом мой интерес заканчивается. Появятся воздушные шары или дирижабли – я буду и их снимать.

– Не надо «включать дурака», – сказал Виталий. – Я просмотрел твои записи. Ты снимал выход в море из подземного водосбросного тоннеля.

Грифитс наморщил лоб.

– Связь-то какая? – После чего он поднял ладонь, останавливая Виталия. – Мины сплавляют подземной рекой? Остроумное решение. Это ты установил точно или же лишь предположил?

– Да, их сплавляют. Это факт, – решил сыграть в открытую Саблин.

– Должен разочаровать тебя. Ты смотрел записи, но не обратил внимания на дату съемок. Выход из тоннеля я снял три года назад, еще до конфликта.

Пришла очередь удивиться и Саблину:

– Зачем?

– Фильм снимал по заказу ВВС – познавательно-исторический документальник о системе подземного водоснабжения в древней Сирии. Римляне строили акведуки, а здесь в древности сооружали подземные тоннели.

– Вы их исследовали? Есть планы подземелий? – воодушевился Саблин.

Грифитс развел руками.

– Я только оператор, но я знаю историка, специализирующегося на этой теме.

– Кто он?

Грифитс хитро прищурился:

– Какой смысл мне тебе помогать?

– Хочешь денег за информацию? – напрямую спросил Саблин.

– Я думаю, какой мой интерес может быть в этом деле? Твоя цель, как я понимаю, найти место, откуда сплавляют мины, и установить, кто этим занимается, а при возможности уничтожить сами мины. Своего интереса я пока не вижу.

Кэтрин нервно сцепила пальцы, хрустнула суставами.

– Джон, тебе не кажется, что ты упускаешь возможность хорошо заработать? – спросила она.

– Не думаю, что наш гость способен заплатить хорошие деньги, – вздохнул Грифитс.

– Платить можно не только деньгами, но и услугами, – улыбнулась журналистка. – Морские мины были в тренде теленовостей несколько дней подряд, сюжеты о них выходили первым номером. Теперь интерес к ним несколько угас. Один раз сообщили о взрыве судна с беженцами, второй раз – о сейнере. Зритель ждет чего-то новенького.

– Вот поэтому я и говорю о воздушных шарах, – вставил Джон. – Надо что-то новенькое искать.

Саблин слушал и удивлялся логике тележурналистов. Они говорили с ним об одних и тех же вещах, но подход разительно отличался.

– Ты упускаешь из виду то, что новости о морских минах не получили достойного завершения. – Улыбка Кэтрин становилась все шире. – В деле не поставлена точка, а зритель ждет разрешения конфликта. Если нам удастся снять достойный сюжет о том, как российские спецназовцы с помощью твоего историка выявляют террористов, то это будет настоящей бомбой. Мы сорвем куш.