Мир Азриэля. Песнь ласточки

Казалось, время сыграло над ним злую шутку: все те секунды, что он добирался до заветной Золотой Двери, растянулись в продолжительные и нереальные минуты, а когда же его пальцы сомкнулись на дверной ручки, под ногами и вовсе образовалась бездна, куда канул весь Забытый Город, и дверь вместе с ним, с треском разламываясь на куски и постепенно переставая существовать во всех известных и неизвестных мирах. В одночасье не стало коридора, что соединял все реальности и сны. Не стало ничего, лишь звенящая пустота, да парящие в неизвестности обломки замка…

Спину жёг холод ледяного тумана, когда глаза окутал приятный полумрак. Он дышал, дышал старым пряным воздухом, в котором различался приторный аромат цветов, и слышал. Слышал далёкую отрывистую пеню ная, и чьи-то раздающиеся эхом в громадном зале из чёрного хрусталя шаги. На миг зажмурив глаза, привыкшие к серебряному свету странного пространства, что не существует ни в одном из известных миров, Виктор сел, смахнув с лица длинные тёмные волосы и тут же устремив взгляд на кулак, чувствуя, что сжимает что-то небольшое, и тёплое, пульсирующее в его ладони как сердце, и оттого казавшееся живым.

— Ты уже пришёл? — раздался позади резкий спокойный голос, заставив даже вскочить на ноги и взглянуть на хозяина лабиринта Костей. И вновь Виктор попытался привыкнуть к этому странному образу, что представлял из себя Бетельгейзе. Словно сошедший со страниц книг, как и Король Полоз, только вот добром от него совсем не веяло.

В своих тонких длинных пальцах существо как обычно сжимало най из белой кости, прижимая его к тонким серым губам и выдавая лёгкую, призрачную мелодию.

— Ты пришёл вовремя… до рассвета остались считанные минуты. — Арктур вдруг наклонился вперёд, не мигая смотря на него своими большими мутными глазами. — Ты принёс семя? Хотя, зачем я спрашиваю… ты просто не мог найти его за такое короткое время, так что забудь!

Он выпрямился, поведя длинными ушами и заставив бубенцы на них тихо брякнуть, когда сам подошёл к чёрному костяному трону, легко и самоуверенно поведя рукой.

— Впрочем, ты попытался… а это уже чего-то, да и стоит… вижу, свои слова ты держать умеешь, или хотя бы пытаешься. Но не подумай! — Бетельгейзе резко повернулся к нему, от чего бубенцы на рогах и золотые браслеты на копытах звонко брякнули в ответ, и вдруг учтиво поклонился, словно увидев перед собой одного из Владык. — Ты меня удивил… поэтому я разрешаю уйти тебе отсюда. Так что уходи, и лучше больше не попадайся мне на глаза!

— Позволь удивить тебя ещё раз, но я прошёл Забытый Город не для того, что бы выбраться из этого лабиринта, а что бы забрать то, что по праву принадлежит мне, — шагнув навстречу и чувствуя, как губы пронзает ледяная усмешка, начал Виктор, заставив хозяина лабиринта даже отшагнуть назад, неуверенно ступив на одну из покрытых золотыми розами ступеней. — Ты и правду думал, что я не сдержу своё слово? Ты ошибаешься, и ошибался всегда. Я достал семя цветка с Того Света, и, поверь, это было не так уж и трудно.

Протянув руку вперёд, Виктор разжал пальцы, смотря, как на его ладони покоится серебряное зёрнышко с алыми линиями, что как живое, отбивает еле заметные ритмы, сравнимые с его сердцем. И только после перевёл вспыхнувшие янтарём глаза на существо, на чьём лице застыл страх, и недоуменнее. Он с тихим звоном посеребрённых копыт отступал назад, качая головой и заливая зал радостными и одновременно глухими переливами.

— Нет… не может… подделка… — заплетающим языком повторял Арктур, и вдруг резанул рукой перед собой, тут же сжав пальцы на голове и сощурив гневно вспыхнувшие злом глаза. — Не верю! Подделка! Ты решил обмануть меня?! меня?!

Виктор отступил назад, смотря, как глаза Бетельгейзе наливаются хищной, опасной тьмой, а сам он покрывается сотней, если не тысячью ослепительно алых линий, делая звонкий, прошедшийся эхом по залу, шаг в его сторону. Сжав длинными пальцами най из белой кости, он с негромким треском сломал его, даже не слыша, как осколки глухо посыпались на стеклянный пол у его мощных копыт.

— Я решил обмануть? — смотря в его сторону до странности спокойным голосом прохладно переспросил Виктор. — Позволь напомнить, что наш договор заключался в следующем: я нахожу для тебя семя цветка с Того Света, а ты взамен навеки становишься моим. А так как в нас обоих отголосок Тьмы, ты как никто другой лучше знаешь, что обманывать её не стоит. Так что либо ты соглашаешься, либо…

Голос Виктора потонул в тишине, в которой с громким треском по одному из завитых рогов с золотым кончиком прошлась белая трещина, и он с противным лязгом откололся, подкатившись к ногам парня и нерешительно замерев, заставив Арктура со звоном бубенцов и браслетов упасть на свои выпирающие кости на козлиных коленях.

Наклонившись и подобрав тяжёлый рог, Виктор задумчиво провёл пальцами по множеством зазубрин, замерев лишь на заострённом, как лезвие ножа, золотом кончике, и вновь перевёл взгляд на хозяина лабиринта Костей.

— Либо Тьма заставит тебя сделать это, разрушая по частям до тех пор, пока от тебя не останется лишь призрак… так что решайся, Бетельгейзе, — присев напротив и сжав в руке рог продолжил парень, — у тебя время до рассвета, а он состоится через минуту. Не думаю, что ты так жаждешь умереть в этом месте, ведь я всё равно получу желанное… так что решай. А это, так и быть, я заберу себе… трофей, как никак.

Выпрямившись, Виктор оценивающе взглянул на даже не вздрогнувшее существо перед собой, чей взгляд замер на тысячи бутонов роз под толстым стеклом, решая, как ему поступить. Правда, решать ему было уже не долго: второй рог начал покрываться длинной сетью трещин, заставив Арктура чуть ли не вскинуть голову и, неуверенно поднявшись на сильные ноги, вдруг поклониться в почтительном поклоне, от чего на его ушах тоскливо звякнули бубенцы.

— Я… признаю своё поражение, — спокойным и покорным голосом произнёс он, и трещины на его роге тут же замерли, — и теперь отныне и навсегда починяюсь вашим приказам…

— Так то лучше… а теперь уничтожь это место к чертям, и больше никогда не возрождай.

Существо даже не дрогнуло, но Виктор почувствовал, как что-то изменилось. Воздух похолодел, а стекло под ногами покрылось сотнями трещин, как и стены, и потолок, что постепенно исчезал в пробивающемся откуда-то сверху свете, что заливал всё, заставляя щурить глаза и чувствовать на своём лице ветер, принёсший с лугов пряный запах вереска и смолы, а так же роз, раскинувшихся на месте некогда грозного костяного лабиринта. Всё это исчезло в один миг, и где-то за кромкой леса показался золотой диск солнца вместе со своим близнецом, озарив всё первыми тёплыми лучами и бликами, падающими на верхушки сосен.

Неподалёку раздалось ржание и, очнувшись, Виктор резко обернулся, смотря на чёрного, как сажа в печи, коня, несущегося в его сторону с застрявшими в гриве лепестками цветов. Нерешительно остановившись и встряхнув головой, Дракар выдохнул из чёрных впадин ноздрей тёплый воздух, и вдруг коснулся своим тёплым лбом лба замершего юноши. Нерешительно подняв руку, Виктор дотронулся до мягкой горячей шеи и, не выдержав, обнял её, зарывшись носом в жёсткую гриву и жмуря от удовольствия глаза. Конь даже не дрогнул, лишь перешагнул с ноги на ногу, вновь одарив шею горячим дыханием и вдруг издав негромкое ржание. Отпрянув, Виктор вгляделся в поляну из цветущих роз, что словно капли золотых лучей раскрывали свои драгоценные бутоны и сверкали небольшими бриллиантами-слезами. К каждому тонкому стебельку была привязана алая ленточка, развевающаяся на поднявшемся из-за леса ветре.