Мир Азриэля. Песнь ласточки
Шрифт:
— Посмотрим, — явив на губах насмешку только и произнёс Виктор, даже не взглянув на руку Арктура и зашагав к дверям храма. — Я тоже не люблю проигрывать, особенно тем, на чьей стороне Тьма.
Смотря, как его гость пропадает в белом свете, а двери с тихим лязгом закрываются, вновь погружая всё во мрак, хозяин лабиринта достал из своей кожаной сумки най из белой кости, явив грустную и печальную мелодию, с тихим стуком копыт дойдя до трона и с только ему одной известной тоской взглянул на золотые черепа изголовья. Оторвав инструмент от тонких губ, Бетельгейзе сделал неаккуратный шаг назад, словно собираясь поклониться кому-то, но запоздало о чём-то вспомнив, так и замер, смотря пустыми глазами на хрусталь, улавливая подрагивающими ушами шёпот золотых роз внизу и шум воды за стенами храма. Он стоял так долго, прежде чем опуститься на ледяные ступени и взглянуть на покоящийся
Глава 17. Цветы с другого конца света
Белый свет померк и, вместо того, чтобы ступить на ледяное стекло ступеней, Виктор шагнул на прохладный камень мостовой, вскинув голову и удивлённо оглянувшись. Это был не лабиринт Костей, даже не храм или тот же колодец. Это был город. Старый, полуразрушенный город из чёрного камня с возвышающимся в центре дворцом, в чьих запыленных окнах уже давным-давно успел прижиться мрак. Улицы тут были узкими, выложенными тёмным шершавым камнем, а многочисленные, нависшие даже над головами мосты, оплетали змеи из чёрного хрусталя с рубинами глаз. Но и на этом все странности не заканчивались: с неба на него лицезрели два громадных белоснежных диска, озаряя всё красивым серебристым светом, лишь порой скрываясь за мягкими, летящими куда-то вдаль, облаками. Они были так низко, что взобравшись на самый верх одной из башен дворца можно было бы легко дотянуться до них. И именно эта странность этого места заставила Виктора осторожно отшагнуть назад, тут же наткнувшись спиной на холодное ограждение и, метнув взгляд за плечо, так и замереть. Внизу проносились многочисленные облака, что закрывали собой бездну, но при этом вверху можно было разглядеть странную рябь, словно это место находилось под водой.
Город парил в неизвестности, заставляя лишь догадываться, как он это делал.
Сколько бы Виктор не прислушивался к внутренним ощущением, он не различал даже признака Тьмы, лишь пустоту, не свойственную для этого места. Оно словно жило само по себе, не существуя во времени, пространстве, неизвестности… как будто пробел между мирами, в котором ему удосужилось побывать. Здесь не было жизни, одни лишь безликие и безымянные тени, что блуждали по чёрным стенам домов, взбираясь по лестницам и идя в сторону величавого дворца, куда вели все улицы, все мосты и дороги.
И Виктор пошёл туда, пытаясь вспомнить, когда успел тут оказаться и потерять топор. Если тут будет опасно, ему придётся прибегнуть к своему тёмному, ненавистному «дару», от которого это место может и перестать существовать. И всё же, что это? В воспоминаниях что-то скользнуло, словно дуновение ветра на миг качнуло листок, тут же оставив его в покое.
Шагая по лабиринтам улиц, следя за чёрными тенями, что пытались ускользнуть от него, Виктор всё больше и больше вслушивался в эту гробовую тишину, стараясь разобрать хотя бы какой-то шорох, посторонний звук, стрекот, шуршание, но ничего не было. Абсолютно. Немая тишина повисла над этим местом с безжизненными тенями на старых тёмных стенах, что оплетали многочисленные змеи. Странно, но куда бы он не пошёл, эти змеи были везде, словно намекали на что-то, вели его куда-то, и какое-то дежавю порой возникало при виде них. Разве раньше он встречал змей? Живых? Он не помнил, темница и пустота промыли ему мозги. Но он всё это время помнил, сколько пробыл там, и вряд ли когда-нибудь забудет…
Где-то в одной из чёрных резных башен дрогнул громадный колокол, и всё охватил погребальный, тревожащий душу звон. Он пронзал кости, заставляя глаза ещё сильнее вспыхивать золотом, а длинные тонкие пальцы сжиматься в кулаки, пронзая ногтями холодные ладони. Не нравилось ему всё этой, ой как не нравилось… но времени, чтобы уже размышлять об этом, не было. Надо идти вперёд.
Виктор долго петлял по пустынным улицам, замечая чёрные впадины дверей, за которыми обитал мрак, так и не решаясь зайти туда, и поднимаясь всё выше и выше по многочисленным лестницам и мостам, ведущим в сторону возвышающегося в центре дворца. Он настораживал его, заставляя всё время оглядываться назад и с трудом перешагивать с одной ледяной ступени на другую. Как же трудно ему это давалось! Как же трудно ему было поднимать глаза на этот дворец, что угнетал одной только своей тенью! Он был заброшен, но какая-то призрачная жизнь до сих пор таилась там, терзая своей мрачностью и пустотой.
— На что я только согласился… — скрежетнув зубами прошептал
Виктор, выйдя на площадь с серым фонтаном в центре с вставшими на хвосты рыбами, из чьих бездонных ртов лилась такая же чёрная холодная вода, почти бесшумно спадая на дно и тускло сверкая обсидианом.Осторожно, почти бесшумно ступая по ледяному камню, он всё ближе и ближе подходил к фонтану, слыша угрюмый звон колоколов и чувствуя, как внутри всё содрогается от собственных безумных ударов сердца. Глаза заливала темнота, когда горло и лёгкие кололо сотнями острых ледяных иголок, и только когда онемевшие пальцы сжались на тёмном бордюре фонтана, Виктор неуверенно замер, смотря на чернильную воду, и своё отражение. Это был уже не тот человек, что сбежал из темницы Безымянного, хотя, многочисленные шрамы на теле вряд ли когда-нибудь заживут, но теперь он мог снова и снова видеть себя, настоящего, которого успел запомнить в последние мгновенья, прежде чем лишиться лица.
Он наклонился ещё ниже, и тёмная, почти чёрная прядь скользнула по плечу, тут же коснувшись воды и заставив поверхность пройтись рябью, на пару мгновений туша золото с рыжиной внутри глаз. Но вот вода вновь стала гладкой, как лёд, и Виктор в очередной раз вгляделся в белое, изнеможённое лицо, зверски горящие глаза и тёмно-пепельные, словно сажа, волосы. Видение пропало так же быстро, как появилось, заставив разочарованно вздохнуть и выпрямиться, зачесав назад слишком длинные и неровные волосы, спутанными прядями лёгшими на спину. Надо будет привести себя в порядок, если, конечно, выберется из этого города-вне-пространства и разберётся с хозяином лабиринта. Ну а сейчас надо думать только о семе цветка с того света, а что-то ему подсказывает, что оно именно тут. Другого конца света он ещё не видел, да и вряд ли когда-нибудь снова увидит.
Вновь ступени из белого мрамора, что неустанно мелькали перед глазами, и тень дворца, как тёмная шаль нависшая над узкими улицами со множеством тупиков и все различных теней, снующих без дела туда-сюда, тщетно пытающихся найти выход. Замерев на одной из ступеней, Виктор вгляделся в эту паутину старого города, поднимая глаза и с тоской смотря на два диска странных голубых солнц, освещающих каким-то холодным, серебристым светом все закоулки и крыши домов. Закрыв на пару долгих секунд глаза, он вдохнул призрачный, ненастоящий воздух, пытаясь учуять хотя бы признак жизни или подобие ей.
— А тут красиво, — раздался призрачный голос за его спиной. Он вздрогнул, и обернулся, взглянув на девочку в длинном, до самых колен, белом платье со множество рыжих рюш. Её копна каштановых волос с примесью меди струилась по хрупким плечам, короткими завитками падая на прямой лоб и выразительные, цвета сочной травы, глаза. — Привет, Вик.
— Мы знакомы? — сощурив опасливо вспыхнувшие глаза негромко поинтересовался тот.
— Нет, не думаю… — качнув головой и рассыпав волосы по спине произнесла девочка, прежде чем заглянуть в его глаза и уже намного тише произнести: — Я Виктория Грардер.
— Врёшь, — отступив назад почти что прошептал Виктор, коснувшись спиной мраморного бортика лестницы и вздрогнув. — Ты лишь легенда, миф, что якобы существовал…
— Это ты миф, что существует лишь благодаря мне, — вдруг сощурив гневно вспыхнувшие изумрудом глаза прошептала та, встряхнув головой. — Жалкая пародия, что воссоздал отец… не ты должен быть там, совершенно не ты…
— Да о чём ты вообще говоришь? — не выдержав и шагнув к ней холодно спросил Виктор, смотря, как девчонка тут же испуганно отступает назад, шаг за шагом поднимаясь по ступеням вверх и не сводя с него прищуренного взгляда. — Ты лишь очередная тень, что сама является жалкой подделкой, созданной этим местом… и ты говоришь, что я копия? Слишком уж ты самонадеянная, девчонка, возомнившая себя главной… была тут уже одна, и вряд ли ты с ней сравнишься, Грардер.
Она побледнела, развернувшись и ринувшись вверх по лестнице, тихо шелестя платьем и шлёпая босыми стопами по холодному камню.
— Да что б тебя, — скривив губы и сжав ладони в кулаки прошипел Виктор, всё же бросившись за ней следом, стараясь не упустить из виду копну тёмных волос.
Девчонка петляла меж улиц, лишь на миг являясь на площадях и тут же сбегая из виду, ни разу не оглянувшись, словно зная, что тот преследует её. А они поднимались всё выше и выше, и воздух становился всё слаще и слаще, словно от множества пряных цветов, что и сами постепенно вырастали в чёрных промежутках окон, сверкая золотом, серебром, кровью… их было много: некоторые прорастали в трещинах стен, другие же мелькали под ногами, опутывая безликие статуи из чёрного хрусталя, что толпились на некоторых мостах, смотря за ними тяжёлыми, непонятными взглядами.