Мир богов. Книга 2

— Понятно.

С расстройства Пан потянулся было к флейте, но передумал и снова положил её в холщовую котомку, висящую у него на плече. Извечный бродяга, он всё своё носил с собой и в любое время был готов пуститься в путь.

Когда Хаос и Лотико ушли вперёд, Пан развернулся и побрёл в противоположную сторону. Это не было бегством. Бог дикой природы и покровитель пастухов не был воином, но и трусом он тоже не был. Если такое случалось, то Пан встречал опасность лицом к лицу и, как правило, ему удавалось утихомирить противника, не прибегая к грубой силе. Вот только сейчас был не тот случай. Пан уже имел дело с Золотым императором и знал, что с ним шутки плохи. Однажды Аэлла уже вымолила ему прощение, но его собственная провинность не шла ни в какое сравнение с тем, что сделал Лотико.

Терзаемый страхом и виной за своё бессилие Пан побрёл куда глаза глядят. Несмотря ни на что он не верил, что Золотой император настолько кровожаден и мстителен, что способен убить их за компанию с Лотико; тем не менее он не исключал такой вариант. Вопреки мнению Хаоса, собственная судьба волновала Пана куда меньше, чем судьба сына и жены.

Ноги сами привели его к любимой скале, расположенной на границе поместья, и он, взобравшись наверх, сел на каменный выступ, похожий на громадный стул. Раньше это был трон короля троллей и располагался на макушке самой высокой горы, пока миссис Фьюстер в гневе не метнула её в мужа.

Некоторое время Пан с грустью смотрел на бушующую реку, а затем достал флейту и с нежностью прижал её к щеке. «Радуйся, Сиринга [38] , скоро я умру, и ты навсегда избавишься от меня», — шепнул он возлюбленной, чья душа до сих пор жила в пожелтевших тростниковых трубочках. Отчего-то нимфа не обрадовалась его предстоящей кончине и заплакала так горько, что довела до слёз самого музыканта.

Пока Пан музицировал, находясь в тоске и печали, а демиург и Лотико разрабатывали планы по обороне поместья, миссис Фьюстер тем временем добралась до Вечерней Звезды. Благо, что буря стихла, небо посветлело, и вскоре солнце с весёлым изумлением рассматривало себя в громадной луже, в которую превратилась подвластная ему земля.

38

Согласно древнегреческому мифу, нимфа Сиринга, спасаясь от преследования влюблённого в неё бога Пана, попросила помощи у речного бога, и он превратил её в тростник. Из него Пан сделал себе флейту и назвал её именем возлюбленной.

В нарушение правил приличия, которые предписывали входить через ворота поместья, миссис Фьюстер соскочила с коня прямо у лестницы, ведущей ко входу в коттедж Вейсов. Пока она поднималась по ступенькам, ей показалось, что стены из красного кирпича, пламенеющие в свете заходящего солнца, блестят свежепролитой кровью. Отгоняя наваждение, она тряхнула головой и на всякий случай сложила пальцы в охранный знак.

Глава 18

Готовая к битве не на жизнь, а на смерть, миссис Фьюстер подошла к дверям и протянула руку к колокольчику, но створки распахнулись сами собой. «Входи, Аэлла!» — пригласила её миссис Вейс, с недоумением глядя на редкую гостью. Они были знакомы по Магической академии Грозолиня, в которой практиковалось совместное обучение смертных и бессмертных [39] , но дружеских отношений у них не сложилось. Виной тому был Пан Фьюстер, преподававший магию природы и врачевание животных. Одно время он бегал за Вифанией, которая числилась первой красавицей Грозолиня, и совсем не обращал внимания на робкие авансы её не слишком привлекательной сокурсницы.

39

Таково было пожелание первого герцога Грозолиня, её основателя и попечителя. Примечание автора.

За чаем миссис Фьюстер извинилась за внезапный визит, а затем изложила суть дела. И хотя она всячески подчёркивала, что Лотико втянули в игры на Олимпе помимо его воли, Вифания указала ей на дверь, как только уяснила, что он принимал участие в похищении Золотого императора. Она даже слушать не захотела, когда миссис Фьюстер попросила её о встрече с Сирин. «Не думаю, что это хорошая идея. Мои девочки уже достаточно настрадались из-за твоего сына», — заявила она с ледяным выражением на лице.

Заметив, что зрачки в глазах хозяйки дома начали приобретать змеиную форму, миссис Фьюстер поспешила откланяться. Даже в те времена, когда Вифания была человеком, её побаивались и старались лишний раз не злить. В форме василиска она была опасна для всех. Никому из бессмертных не хотелось стоять веками в виде статуи и ждать, когда камень разрушится, чтобы заново переродиться. Ну а теперь, когда Вифания занимала высокое положение на Небесах, у неё и вовсе не было отбоя от поклонников и подхалимов. Поговаривали, что даже Кецалькоатль не равнодушен к невестке и поэтому постарался убрать брата руками олимпийцев. Вот только миссис Фьюстер и в страшном сне не могло присниться, что в этом деле будет замешан её единственный и любимый сын.

Жутко расстроенная она шла по парку Вечерней Звезды, не замечая его великолепия; она не видела ни фонтанов, ни изящных павильончиков, ни прекрасных скульптур, ни редких цветов, ни причудливых растений, ни волшебных существ, которые то и дело увязывались за ней.

Миссис Фьюстер не замечала даже Василевса, который брёл следом за ней, и чтобы привлечь к себе внимание время от времени негромко фыркал. «Святые Небеса! Что же мне теперь делать? Как спасти моего бедного мальчика?» — крутилась одна и та же мысль в её голове, но она никак не могла найти на неё ответ. И тут её затуманенный взор остановился на препятствии, возникшем на пути. Она радостно вскрикнула.

— Сирин! Я как раз искала тебя!

— А нашли меня, — скривилась девушка, и миссис Фьюстер остро глянула на неё, стараясь понять друг это или враг.

— Извините, ваше высочество, я обозналась, — сдержано проговорила она.

Алконост усмехнулась.

— Ничего, я уже привыкла, что мне не рады или принимают за Бабочку-однодневку, — сказала она и кивнула на открывшийся портал. — Я знаю, что вам нужно, и хочу предложить способ спасти Лотико.

Они перенеслись в Небесный дворец принцессы и она, прежде чем начать разговор, тщательно проверила комнату и установленные в ней магические поглотители. Миссис Фьюстер не осталась в стороне и деятельно помогала. Совместными усилиями они нашли семь штук подслушивающих устройств, имеющих не магическое устройство, и одного крошечного лопоухого карлика, прячущегося в пузатой напольной вазе. Вместе с ней неудачливый слухач полетел в окно и улепетнул в кусты, до того, как Алконост попыталась его испепелить. «Зря вы его отпустили», — сказала она гостье, но та лишь улыбнулась.

Они сели за стол и, прежде чем приступить к битве характеров, испытующе посмотрели друг на друга. Миссис Фьюстер первой начала разговор:

— Принцесса, почему я должна вам верить? Я слышала, вы позиционируете себя как враг нашей семьи.

— А что? У вас есть выбор? — язвительно парировала Алконост.

— Нет, иначе я бы здесь не сидела.

— Вам настолько противно моё общество?

— Ну, что вы! — спохватилась миссис Фьюстер. — Просто сейчас сложные времена и трудно понять, кто на чьей стороне.

«Лгунья!» — чтобы справиться с приступом гнева, Алконост встала и подошла к окну, но сгущающаяся тьма напомнила ей о нападении Немезиды. Унизительная беспомощность перед судом греческой богини и незатухающая обида лишь подлили масла в огонь. Задёрнув шторы, она вернулась к гостье.

— Я всегда на стороне Лотико! — резко сказала она. — Понимаете, всегда! Так что ему не удастся избавиться от меня, сколько бы он ни старался.

— Скажи, что ты чувствуешь к моему сыну! — потребовала миссис Фьюстер и её глаза потемнели. Ей было не до полемических споров. Непреходящее чувство тревоги за жизнь сына заставляло её спешить.

— Только не лги мне, девочка, а то пожалеешь! Малейшая фальшь и я разорву тебя на мелкие кусочки! — прорычала она, сначала превратившись в гарпию, а затем в ту, кем была на самом деле и чей облик впервые прорвался наружу.

Атмосфера мгновенно накалилась. Выдержать тёмную ярость Девы Ада, которая горой нависала над ней, было нелегко; Алконост с такой силой стиснула край стола, что на нём остались вмятины от её пальцев, но она не дрогнула.

— И не собираюсь! Я люблю Лотико и никогда его не предам! — выкрикнула она.