Мир богов. Книга 2

Золотой император замер, соображая, где находится, а затем принял облик мистера Вейса и сказал, что занят обдумыванием брака принцессы, поскольку ему надоели бесконечные просьбы об освобождении Лотико Фьюстера, и вообще, в преддверии грядущей войны с олимпийцами это предательство с её стороны. Алконост запротестовала, но Золотой император выразительно глянул на неё и пообещал отдать её замуж за небезызвестного ей смертного — мол, ему ничего не стоит вернуть его к жизни. К удивлению Вифании, Алконост не на шутку испугалась и, воткнувшись в тарелку, промолчала весь ужин. Видя, что жена умирает от любопытства, Золотой император заговорил о том, что намерен встретить с Тримурти, в частности с Вишну, чтобы обсудить кое-какие вопросы совместной политики. После этих слов уже напряглась Вифания и постаралась перевести разговор в более безопасное русло.

Естественно, во время ужина Золотой император ни словом не обмолвился о своих трудностях и недавнем нападении на Алконост, которая тоже предпочитала помалкивать. Во-первых, ей не хотелось отвечать на расспросы матери; во-вторых, она побаивалась отца. Он злился, когда Вифанию вовлекали в дела богов, небезосновательно полагая, что это опасно для неё.

Действительно, Вифания ещё не полностью освоила новую для себя магию и частенько совершала ошибки. Причём одна из них, которую она совершила в самом начале своей карьеры богини, поставила её в крайне щекотливое положение, но она, несмотря на беспокойство, которое испытывала до сих пор, не решалась рассказать мужу о постигшей её неприятности.

Вышло так, что Вифания промахнулась при перемещении и вместо дворца мужа оказалась во дворце Вишну, да не где-нибудь, а прямиком на его ложе. Как назло, именно в это время он развлекался с наложницей. Обнаружив, что на спине у него сидит ещё одна красотка, любвеобильный индийский творец, недолго думая, присовокупил её к страстно стонущей наложнице.

Не слушая бурных протестов, Вишну рванул платье на груди незнакомки и, придя в восторг от её великолепной пышной фигуры, пустил в ход всё своё мужское обаяние, которого у него было хоть отбавляй. Он так очаровал Вифанию, что она перестала сопротивляться, а затем и вовсе потеряла счёт времени.

В общем, когда недоразумение разрешилось — к немалому конфузу с обеих сторон — прошло немало времени. Выпутавшись из шёлковых покрывал, Вифания с достоинством поблагодарила нечаянного любовника за великолепный секс, а затем взяла с него слово, что он никому ничего не расскажет о том, что здесь произошло.

Давясь смехом, Вишну пообещал молчать, хотя это был настоящий подвиг с его стороны. Он умирал от желания поделиться впечатлениями с Шивой и сравнить кто лучше: мать или дочь; его удерживало лишь опасение, что слух дойдёт до того, кому он наставил рога. В отличие от олимпийцев, верховные индийские боги отдавали себе отчёт, с кем имеют дело, и не собирались нарываться на конфликт с Золотым императором, во всяком случае, без веского на то повода. Потому наложница, которая присутствовала при появлении нежданной гостьи, бесследно исчезла и больше никто её не видел.

Первым порывом Вифании было рассказать мужу о нечаянном адюльтере. В конце концов, в происшедшем не было её вины, но она не знала, как он воспримет их с Вишну многочасовой марафон в постели. Что-то ей подсказывало, что Золотому императору это не понравится, и даже больше, он будет в бешенстве. Вифания быстро усвоила, что он и мистер Вейс — это далеко не одно и то же. Мистеру Вейсу она рассказала бы всё без утайки, да вот беда почти всегда это был Золотой император. Вдобавок она боялась, что происшествие выплывет наружу, и тогда над ней будут смеяться все, кому не лень, — ведь боги не люди, они живут долго и ничего не забывают. К тому же Вифания была разумной женщиной и понимала, что этот случай может спровоцировать конфликт между Небесами. В общем, она подумала и решила оставить всё, как есть. Тем не менее временами её охватывала тревога, — ведь стоило Золотому императору заподозрить её в чём-то серьёзном и тщательно скрываемый секрет прикажет долго жить. «И хорошо, если не со мной вместе», — всё чаще мелькала у неё обескураживающая мысль.

В результате Вифания резко полюбила поместье на Фандоре; дома она чувствовала себя комфортно и не особо опасалась угрозы разоблачения. Чтобы окончательно обезопасить себя, она, на всякий случай, потребовала, чтобы муж являлся к ней только в образе мистера Вейса.

Видя, что она не хочет переселяться в его небесный дворец, Золотой император не стал настаивать, ему тоже хотелось сохранить хотя бы видимость прежней и, как оказалось, счастливой и беззаботной жизни.

Глава 3

Золотой император недолго пробыл в Вечерней Звезде. Отговорившись делами, он засобирался в свои небесные владения, и Алконост последовала за ним.

— Говорят, ты оставила прежних паладинов. Смотри, кто предал однажды, может предать вновь, — предупредил он, когда они поднимались по лестнице Золотого дворца.

Алконост усмехнулась.

— Знаешь, отец, я бы на их месте бежала куда подальше, а они вернулись и спасли меня от верной смерти. Так что не думай плохо о Лижен и Артуре. Они — не предатели. Конечно, они нарушили долг и ещё поплатятся за это, но родственные узы есть родственные узы. От них сложно отрешиться…

Она вопросительно глянула на Золотого императора.

— Как там Сирин? — спросила она, не удержавшись от любопытства.

На лицо Золотого императора набежала тень.

— Жива и здорова, — последовал краткий ответ.

К разочарованию Алконост это было единственное, что она услышала о сестре. «Надо же, какая живучая дрянь! Сумела уйти даже от Огненной стражи», — подумала она, но без особого расстройства.

— О Кеме по-прежнему нет известий? — неожиданно вырвалось у Алконост.

Золотой император бросил на дочь изучающий взгляд: это было впервые, когда она назвала сына по имени и, вообще, заговорила о нём.

Ответить он не успел, над их головами вдруг возникла громадная туча, и на них обрушился шквал смертоносных молний, а затем хлынул проливной ливень. Вот только дождевая вода была не простой; коснувшись земли, она обретала форму вооружённых людей, которые тут же набрасывались на Золотого императора и его дочь, стоящих спина к спине. Правда, в одиночестве они пробыли считанные минуты. Рядом с ними один за другим возникали воины дворцовой стражи и вступали в ожесточённый бой с нападающими.

Алконост дралась в полную силу, но при этом не лезла на рожон. Дождавшись паладинов, она перешла от защиты к нападению, и тогда быстро растущая толпа воинов разделила её с отцом.

В ходе сражения принцесса прибегла к такоте, и полный Круг Мироздания дал ей такой приток магии, что кэм, как разъярённый зверь на поводке, рвался из её рук. Ища подходящего противника, она огляделась по сторонам и поняла, что ей некуда приложить его магическую мощь — бой на ступенях Золотого дворца распался на множество отдельных поединков, причём чужие воины настолько перемешались с дворцовой стражей, что она, орудуя кэмом, поубивала бы и тех и других. «Примерно в равных пропорциях», — насмешливо подумала Алконост и направила кэм в небо, заметив, что там формируется новая туча. Когда воронка магического излучения коснулась её пуза, раздался такой жуткий рёв, что сражение на лестнице затихло, правда, лишь на мгновение, а затем вспыхнуло с новой силой. Тем временем туча, охваченная огнём кэма, корчилась в преждевременных родах. Из неё посыпались мечи, копья и прочая воинская амуниция — вперемежку с не до конца сформировавшиеся телами, и среди этого изобилия калечной плоти подобно кровожадным бабочкам беззаботно порхали ярко-красные плащи. Греко-римское воинство, вырвавшееся из царства Аида, так и не успело вкусить радостей бытия.

Когда туча бесследно испарилась, Алконост, довольная победой, бросила взгляд вокруг себя и огорчённо вскрикнула. Дела были плохи. Пока она воевала с тучей, паладины с трудом удерживали многочисленных врагов, наседающих на них со всех сторон. Воины и сторонники Зевса прибывали не только с тучами, они просачивались сквозь землю и даже возникали из воздуха. На лестнице и в окрестностях Золотого дворца было уже так тесно, что битва постепенно перемещалась в воздух. Поскольку нападающие беспрепятственно пользовались магией, это говорило о том, что её ограничители не работают, что, в свою очередь, говорило уже о массовом предательстве.