Мир БОКИ
Шрифт:
Сняв с головы каску, положенную по технике безопасности всем, кто находится на обьекте строительства, Сергей взьерошил «слежавшиеся» под защитным головным убором жесткие вихры темных волос. Смерть дальней-предальней тетки, которую он не видел с самого детства, и которая сейчас была уже точно совсем древней старушкой, в принципе, не являлась для него трагедией. Но отчего-то ему вдруг стало тошно что ли. Как будто чувство безвозвратности, потери чего-то о чем не думал, не вспоминал. А тут, вдруг, когда вспомнил, уже поздно… И ты, вроде как, сам виноват в чем-то, хотя, и не виноват… И гложет изнутри ощущение, что упущено нечто имевшее значение. И именно сейчас ты, вдруг, осознал эту важность, а изменить ничего уже нельзя, время упущено…
– Сережа! Ты меня слушаешь?…
–
Раиса Васильевна пошмыгала носом и снова всхлипнула.
– Мы с Ниной иногда созванивались. Редко, конечно, но все же… Пару лет назад я ее уговаривала приехать ко мне пожить. Она ведь одна, и возраст-то уже какой. А она ни в какую…
Снова послышались рыдания.
– Мам, ну ты же предлагала, она сама отказалась… – сделал неуклюжую попытку успокоить мать Сергей.
– Да, предлагала… А Нина мне тогда сказала, что всю жизнь прожила в своей деревне и в ней и останется до конца… – Раиса Васильевна, в очередной раз, всхлипнула. – И ведь даже не сообщила, что болеет, что в больнице лежит… Представляешь! Всегда была чудачкой… Я бы хоть съездила…
– Мам, тете Нине ведь за девяносто, наверное, было. Чем ты могла помочь?
– Девяносто четыре. Да, возраст, ничего не скажешь… Но могли бы повидаться… Ладно. Чего теперь говорить… Мне сегодня позвонил Нинин знакомый. Они когда-то вместе в школе работали. Фёдор Валерьевич его зовут. Сережа! – в голосе Раисы Васильевны прозвучала нотка торжественности. – Федор Валерьевич, сообщил важную вещь.
Раиса Васильевна, являясь поклонницей «эффектов», сделала некоторую паузу, чтобы подчеркнуть значимость информации, которую она собирается сообщить.
– Какую вещь? – без особого интереса спросил Сергей, зная, что мать «создала интригу» и теперь ждет, что ей должны «подыграть».
– Нина оставила завещание и взяла с Федора Валерьевича слово, что после того, как ее не станет он сообщит мне насчет завещания. Сережа! – последовала еще одна небольшая пауза. – Тетя Нина оставила тебе свой дом!
– Мне?! – Сергей в очередной раз ошарашенно вытаращил глаза. Это был один из редких случаев, когда он не знал, что вообще можно сказать.
– Да, тебе! Близкой родни у нее не было. Детей они с мужем завести не успели. Он быстро умер… А тебя Нина всегда вспоминала, когда мы с ней разговаривали. Спрашивала как ты, как семья… Сережа, тебе нужно договориться с Федором Валерьевичем о встрече, он передаст документы на дом. И не затягивай, пожалуйста!
– Хорошо, я понял…
Закончив разговор, Сергей сунул телефон в карман куртки, нащупав кончиками пальцев завалявшуюся там пачку сигарет. Он бросил курить еще осенью. К вредной привычке уже даже и не тянуло. А вот сейчас, вдруг, захотелось…
Смяв пачку он со злостью швырнул ее в собранную у стены кучу мусора, приготовленного на вынос.
Нина из Бобровки приходилась матери какой-то там чуть ли не десятиюродной сестрой. Как и сказала мать, однажды Сергея отправляли к ней на целое лето. Дальняя родственница сама предложила родителям взять Сергея на время их отсутствия. Потому что возникла какая-то сложность с оформлением документов на выезд ребенка, а ехать нужно было срочно.
И это лето у тетки было просто замечательное. Даже удивительно, что он совсем забыл о нем, и о тете Нине тоже. После этого Сергей видел тетю Нину раз или два, когда еще учился в школе. А после школы началась своя взрослая жизнь и свои интересы. И в этой жизни для самой близкой-то родни времени не всегда хватало, а уж места дальним и тем более очень дальним родственникам в ней и вовсе не было…
Тётя Нина пекла пироги. Чуть ли ни каждый день. Очень вкусные, с разными начинками. И в доме всегда пахло выпечкой. А еще она варила варенье из лесных ягод. И не запрещала его есть, а, наоборот, разрешала сьедать сколько угодно. Говорила, оно полезное и в нем много витаминов… И каждую неделю топила баню. После бани, каждый раз, возникало ощущение такой легкости, словно вот-вот взлетишь. А в самой бане пахло травами и деревом. Он обожал
этот запах… Сергей даже как будто снова ощутил эту невероятную, восхитительную смесь из аромата трав и древесины.По вечерам, пока он засыпал, тетка штопала порванные им за день штаны, или рубаху, и рассказывала ему своим мягким певучим голосом сказки, которых она знала превеликое множество, и они все были одна интереснее другой. И все это, вместе взятое, было так здорово. Волшебно! Настоящий прекрасный радостный кусочек детства… Тётя Нина была невероятно доброй и какой-то уютной. У нее был редкий дар окружать тех кто рядом любовью и заботой, делая это так искренне и так ненавязчиво, будто это что-то само собой разумеющееся и по другому и быть не может…
Сергей вернул каску на голову и пошел в сторону лестницы. Нужно было закончить осмотр объекта. В холодной застывшей тишине гулко отдавались звуки шагов…
Жизнь, порой, очень странно устроена. Он совсем позабыл женщину, которая была так добра и так искренне его любила, и у которой он провел, наверное, самое замечательное время в своей жизни. А она помнила маленького мальчишку, сына своей дальней родственницы. Которого заботливо укрывала по ночам теплым пуховым одеялом, которому каждое утро ставила перед кроватью кружку свежего, только что надоенного молока. И которому мазала вечно разбитые коленки сделанными из пахучих трав снадобьями собственного приготовления, и не бранила его за неосторожность и непослушание, а ласково утешала и жалела. По воскресеньям она брала его с собой в храм, и когда ему надоедало стоять на месте и слушать службу, разрешала пойти поиграть во дворе с другими ребятишками, а потом они возвращались домой и по дороге тетя Нина рассказывала истории из своей жизни… И вот она оставила ему свой дом – самое ценное, что у нее было… Потому что любила и помнила о нем. Причем сделала все так, чтобы еще и не причинять «лишнего беспокойства». Чудачка, как сказала мать. Всегда ею была…
Сергей потер прямо вдруг невыносимо зачесавшиеся глаза. Чертова пыль! Стройка. И на стройке всегда кругом эта пыль. Куда не посмотри все в ней. Вот и в глаза даже попала, зараза…
ГЛАВА 2
– Так, семья! Есть важное сообщение, касающееся всех нас!
Семья, собравшаяся за столом, для вечернего приема пищи, воззрилась на своего «вожака» со смесью удивления и любопытства. Толкать речи в стиле «Слушайте все!» было не в привычках главы семейства.
Жена Надежда, шестнадцатилетний сын Вадик и четырнадцатилетняя дочь Люся выглядели в той или иной степени заинтригованными.
– Звонила мама. Сообщила, что умерла одна наша очень дальняя родственница, тётя Нина. И она оставила мне свой дом. Официально оформила завещание… – Сильным зычным голосом вечного победителя по жизни сообщил новость «касающуюся всех» вожак. Три пары, очень похожих, ярко-голубых глаз на несколько мгновений словно бы застыли, выражая теперь уже не удивление и любопытство а самое настоящее изумление.
– О! – сказала Надежда и похлопала глазами, выходя из состояния первоначального ступора. – Очень… неожиданно…
– Ничоси! – Вадик, старательно пытаясь совладать с озорной улыбкой, расползавшейся по юному лицу, скорчил забавную гримасу. Известие о смерти кого-то там из дальней, не известной ему родни, его не особо опечалило, а вот то что отец получил наследство, это прямо крутяк. Как в кино! Офигеть! Завещание. Прикольно!
Люся сморщив маленький аккуратный носик, справившись с удивлением вызванным и правда необычной новостью, изобразила равнодушно-снисходительное выражение на хорошенькой мордашке. Подумаешь, какая-то родственница, которую она знать не знала, оставила какой-то там дом. Нет, конечно, насчет завещания даже «ваушно». Но не то чтобы было прямо особо интересно. Это все скучные, глупые дела взрослых. Они обожают всякой такой ерундой заниматься. Чего-то там оформлять "официально". Тоска! Ее это не интересует. В жизни есть вещи куда важнее и интереснее. Для полноты образа безразличия и не заинтересованности Люся томно закатила глаза.