Мир, что (мен)я покорил, 2 том

— Ну что, ребята… Как вам супчик?

Бедолага, наконец, проснулась. Она так и лежала на полу, потому что переносить её на кровать было бы не так комично в перспективе. Теперь девушка вещала лицом в землю, и я находил это достойным хотя бы улыбки.

— Он был прекрасен, Флюра, — начал я, а Аркаше показал вытянутый у рта указательный палец. Достаточно быстро до пиратки дошло, и она сама еле сдержала на лице ухмылку. — Ты настолько вымоталась, готовя его, что упала в обморок. Но ты победила, и я теперь должен тебе целое желание.

Фикалке потребовалось время, чтобы обмозговать мои слова. Вскоре от неё стали раздаваться весёлые звуки:

— О… Хе. Хе-хе. Хе-хе-хе. Ты проиграл!

— Да, — удерживая слезу сказал я.

— ТЫ проиграл! А значит Я выиграла! — радостно воскликнула она, так и не встав с пола.

— Да… Именно так, — всхлипнул я.

Она отжалась и медленно повернула ко мне голову. На её губах играла опасная акулья улыбка. Несмотря на то, насколько мне хотелось ржать в голос, что-то в её взгляде внушало мне страх.

— Итак, дорогой Федераст, — встала она и уверенными шагами приблизилась ко мне. Я всё ещё пытался удержать как можно более грустный хавальник. — Ты готов к моему желанию?

— Мы сами определились, что ничего пошлого, Флюрочка…

— Нет… Это касалась только тебя, — помотала она пальчиком перед моим лицом, для чего высокого подняла руку. — На нас это не распространялось.

— Ах вот как?.. — в отчаянии шмыгнул носом я. Где-то сбоку едва удерживалась от того, чтобы проржаться Аркаша. Она укрывала лицо в ладонях и пыталась не издавать и звука, получалось плохо.

— Да-а-а, — провела она пальцем по моей шее. Я бы оценил эту сцену как-то по-другому, если бы от Флюры не воняло капустой. Твою мать, с ней даже ничего пошлого заказать нельзя не из-за правил, а из-за этого запаха! Я просто не могу смотреть на неё как на нормальную девушку, а уж тем более — человека!

— Ты будешь бежать по городу кругами… В одних только трусах… — я чуть не прыснул, но она восприняла это, как сглатывание кома в горле, а потому её энтузиазм только усилился. — Днём, когда на улице будет больше всего людей! А мы будем ехать сбоку на карете и смотреть за твоими страданиями.

— О нет… Ты так жестока…

— О да, Федераст! По сути, тут даже ничего нет пошлого! Ты же будешь в трусах? Вот и всё!

— М-м-м, — приставил я кулак к своим губам в удовлетворении. Она вдруг зависла от такой неестественной реакции. — Значит, если ничего пошлого, то это будет то, что я сделаю с тобой.

— Стой… Что? — по её лицу пробежала тень неуверенности, а с виска скатилась капелька пота. — Так я же… Выиграла…

Её глаза в поисках поддержки обратились к Аркадии. Та лишь помотала головой и всё-таки рассмеялась. Губы Флюры задрожали.

— А… А где мой суп?

Я развёл ладони в стороны и сдвинул голову к плечу в известном жесте «нинаю». В неверии девушка стала искать свой котёл, но его мыла Этери у деревенского колодца.

— Нет… Нет, вы не могли со мной так поступить! Не могли! — слёзы показались на её глазах.

— Да, Флюрочка, могли, — сделал я несколько шагов к девушке и положил ладонь ей на талию. — Не могла бы ты повторить ещё раз своё непошлое желание, чтобы я смог его тебе перезагадать?

Глава 4

— Вы не понимаете! Это другое!

Пролепетала волшебница и попыталась отшагнуть от меня, но я крепко держал её за талию.

— Ну уж нет, Флюrа, — вещала со стороны Аркаша. — Сама напrосилась!

Наверное, у пиратки были свои причины, чтобы волшебница последовала собственному желанию. Но она была слишком груба — здесь необходима определённая доза старого-доброго тонкого психологического насилия.

— Ну как же другое? Что это — дискриминация по полу? — стал приближать я к ней лицо. Её зрачки расширились, а глаза наоборот — сузились. — Почему мужчине нормально бежать по улице в одних трусах, а женщине сразу недопустимо?

— Э-Это… — заикалась Флюра, напрягая семь мудрости, — неправильно! Потому что…

— Именно что правильно. Настоящее равенство мужчины и женщины — когда оба пола могут заниматься одним и тем же, — сделал я шаг к девушке так, что теперь чуть не соприкасался с ней. Моя вторая рука тоже упала ей на талию. Волшебница на момент скосила в сторону глаза и продолжила пялиться мне в лицо. — Я хочу создать мир, где никто не отличается друг от друга. Ты же, как моя верная спутница, мне поможешь.

— П-Прекрати н-нести…

— Понимаешь, пробежка по улице не будет наказанием, не будет чем-то, принижающим твоё достоинство. Напротив, твой марафон вокруг Коктауна будет нести идеологический характер. Своим присутствием ты покажешь населению города: Фёдор Хиккин, первосвященник Истины, вернулся — и он не потерпит несправедливость сего мира!

Её взгляд затуманился — похоже, воля фикалки абсолютно сломана. Я сдвинул моё лицо совсем вплотную к её — заранее задержав дыхание, разумеется. Флюра вдруг вышла из транса, её брови взметнулись ко лбу, а щёки покраснели. Идеальный момент для сокрушительного удара:

— Поэтому я загадываю тебе помыться, сука. С мылом! И мне плевать, что у вас его не существует!

— НЕЕЕЕТ! — в истерике она вырвалась из моих рук и побежала в случайном направлении в башне. Впрочем, та была совсем уж мелкой, и волшебнице не удалось скрыться из виду. Поэтому она, как шарик для пинг-понга, оттолкнулась от стены и побежала к другой. Сей ритуал, сопровождающийся плачем, повторялся достаточно долго. — Ты не можешь так со мной поступить! Это самое жестокое из того, что ты мог загадать!

— Даже более жестоко, чем бежать топлес по улицам города? — в недоумении спросил я. Конечно, подобная реакция была ожидаемой… Но чтобы настолько?..

— Да-а-а!

— Федя, тогда меняй желание на пrедыдущее, — вставила свои пять гривен пиратка. Она всё ещё пыталась пролоббировать собственные интересы. И, скажем так, я мог бы последовать её просьбе. Но хорошо подумав, на вопрос «что я хочу увидеть — полчаса грязную и полуголую Флюру, или хотя бы недельку чистую, но одетую Флюру», — выбрал последнее. Может, потому что считал первый вариант более жестоким по отношению к девахе, может, потому что просто не являюсь настолько пошлым. Может, потому что собирался подглядывать, пока она моется. — И, если что, мыло изобrетено уже двести лет как…