Мир-Цирк. Город Барабу. Песнь слона

Джонджей даже присел.

— Клянусь Момусом, но в твоих жилах течет кровь мошенника. Как тебе удалось это украсть?

— Украсть? — Мортифай явно обиделся. — Неужели ты думаешь, я хочу, чтобы мне дали пинка отсюда? Нет, это всего лишь небольшая компенсация за то, что Капе выгнал меня из таверны.

Он откупорил кувшин, сделал большой глоток, а затем протянул бутыль Джонджею:

— На. Самая пора смягчить острые углы реальности.

Джонджей отпил вина, пролив немного себе на тунику. Он отнял кувшин от губ и мутным взглядом посмотрел на приятеля:

— Ну, давай рассказывай.

— Что рассказывать?

— Сколько ты просишь за это зелье? Мортифай слегка протрезвел и перевел взгляд на звездное небо.

— Ты лучше скажи, Джонджей, как мне попасть в те, иные миры. Туда, где улицы и дома по вечерам залиты светом, где есть всякие удивительные машины и развлечения, где можно полакомиться чем-нибудь вкусненьким.

Он потянулся за кувшином и сделал глоток.

Джонджей покачал головой:

— А может, их и нет вообще, этих иных миров. — Он взял у приятеля из рук кувшин.

— То есть как это, нет?

Джонджей отпил вина, передал кувшин приятелю и помахал рукой в сторону неба.

— Что, если это только мифы? Порождение пьяной фантазии старика Мовилла? Как я понимаю, его выбрали главой тарзакских сказителей не из-за приверженности к истине. Что, если мы всегда жили на этой планете?

Мортифай поставил кувшин на землю:

— Ерунда. С какой стати старикам лгать?

— Чтобы вселить в нас надежду. Может, они для того и рассказывают нам эти сказки о других мирах — мирах, где водится множество слонов, — чтобы дрессировщики чувствовали себя дрессировщиками, даже если у них нет слонов?

Мортифай покачал головой:

— Нет, слишком многое похоже на правду. Например, остатки шаттлов. И еще рисунки…

— Ну, знаешь, моя сестра Мэй рисует слонов. Но она рисует все то, что придет ей в голову…

— Нет, Джонджей, есть кое-что и посерьезнее. Например, старина Мейндж не может толком применить и четверти того, что знает. Для этого ему нужны машины и инструменты, которых нет на этой планете, лекарства, которые никто не умеет производить. — Мортифай склонился к другу. — Вот почему мне так хочется побывать в других мирах. Чтобы научиться.

— А зачем? — пожал плечами Джонджей.

— Потому что мне интересно.

— А-а-а… потому что интересно… — Джонджей кивнул, отпил из кувшина, затем поставил его рядом с собой.

— Джонджей, а разве тебе не хотелось бы узнать, почему ты читаешь мысли в чужих головах, как это ты при помощи мысли способен передвигать предметы и даже заглядывать в будущее?

— Да нет как-то. Тем более, разве это может помочь, когда мы вместе с отцом чиним упряжь? — Джонджей пожал плечами. — Ну, может быть, я не отказался бы посмотреть настоящий цирк. Такой, каким я представляю его по рассказам стариков. Где не шесть слонов, а несколько десятков. — И он снова покачал головой. — А может, и нет…

— Эй, вы двое! — раздался в темноте грозный оклик. — Хватит шуметь! Расходитесь-ка по домам. — У них над головой захлопнулись ставни таверны.

— Это городская площадь, а не твоя собственная! — Джонджей встал на ноги. Ставни распахнулись вновь.

— По-твоему, выходит, вы можете на ней куролесить всю ночь напролет. Валяйте, только потом не жалуйтесь, что вас за это отправят в Поре тянуть лямку на лесоповале!

Мортифай поднялся на ноги и дернул Джонджея за руку:

— Ладно, пойдем отсюда! А то, глядишь, Капе и вправду настучит на нас.

Джонджей едва держался на ногах. Пошатываясь, он направился через площадь.

— Стук-стук, бум-бум, — Мортифай рассмеялся, — бум-бум-та-ра-бум.

— Бум-бум-шмяк-бряк!

Приятели, хихикая, прошествовали через площадь. На углу Мортифай подтолкнул друга на тропинку, ведущую к краалю, а сам нетвердым шагом направился домой.

Джонджей дважды обернулся на месте, затем в задумчивости почесал голову:

— Ушли. Все до единого. Никого не осталось. Он пожал плечами и начал взбираться между темных домишек по тропинке, ведущей к краалю.

— Стук-стук, бум-бум. — Взявшись за полы туники, он закружился посреди улицы. — Бум-бум-тара-бум. — Джонджей споткнулся, остановился и посмотрел на звезды. — Момус! Ты жирный, наглый прохиндей! Сколько я ни пью, у меня все равно не получается напиться до чертиков. Посмотри на меня! Кто я? Дрессировщик без собственного слона в цирке, который нигде не дает представлений! Разве я не смешон?

Джонджей поник головой, вздохнул и направился в сторону родительского дома. Это было непритязательное строение — четыре комнаты, крыльцо, притулившееся рядом с краалем. Уцепившись, чтобы не упасть, за перила крыльца, Джонджей посмотрел в темноту, туда, где были слоны, но ничего не увидел. Тьма — хоть глаз выколи. Покачав головой, он прошел внутрь дома в свою спальню. Там он рухнул как подкошенный и растянулся на подушках. Какое-то время он смотрел на тусклые звезды, мерцавшие где-то в вышине в проеме окна.

— Интересно, как это — путешествовать в межзвездном пространстве? И какие они, иные миры? Какая на них жизнь?

— Джонджей!

Юноша узнал голос матери.

— Да, мама.

В комнату с масляной лампой в руках вошла Крошка Вилл.

— Джонджей, ты знаешь, который час?

Он закрыл глаза и положил руки под голову:

— Нет, но, должно быть, очень поздно. Очень-очень. — Он открыл глаза, но тотчас закрыл — не в силах смотреть на слепящую лампу. — Ты что-то хотела, мама?

Крошка Вилл посмотрела на сына и прикусила губу:

— Я просто хотела тебе кое-что дать.

Джонджей слегка приоткрыл один глаз и увидел, что мать действительно что-то держит в протянутой руке. Джон тоже протянул руку и принял ее дар. Затем поднес к огню, чтобы лучше рассмотреть. Это был стек дрессировщика. Джонджеем овладел приступ хохота. Он даже выронил стек из рук.

— А теперь, мама, мне не хватает самого малого — собственного слона. — И он расхохотался снова.