Мир до и после дня рождения

Работа шла полным ходом, когда однажды вечером Лоренс вернулся домой неестественно бледным. Он признался, что чувствует себя «немного странно» и с трудом дождался окончания рабочего дня. Когда он не притронулся к попкорну, Ирина поняла, что с ним действительно что-то произошло. Через несколько мгновений Лоренс сполз с дивана и бросился в туалет, откуда донеслись звуки сильной рвоты. На следующее утро, в субботу, он сел с утра к компьютеру, чтобы завершить работу о партизанской войне в Непале. Через некоторые промежутки времени он срывался с места и убегал в туалет, затем чистил зубы и спокойно возвращался к компьютеру.

Поведение больного Лоренса выводило ее из себя. Две недели он день за днем просыпался в семь утра, заставлял себя встать с постели, одевался, чтобы идти на работу, молча смотрел на чашку кофе, после чего его выворачивало в туалете. Затем Ирине приходилось убирать невыпитый кофе, наливать ему чай, готовить тост и заставлять вернуться в постель. Несмотря на то что он стремительно терял вес, он убеждал ее не отвлекаться от проекта и извинялся за подхваченный «пустяковый вирус». Когда он пошел на поправку, Ирина обнаружила у себя тревожные симптомы — начинающийся насморк и боли в горле, — и Лоренс, шатаясь, приносил ей горячий чай с лимоном и даже сходил в магазин на площади Слон и замок за леденцами от кашля и романами. Он был единственным человеком на свете, чувство сострадания к которому было сильнее жалости к себе.

Тот факт, что Ирина закончила работу в день рождения Рэмси — сорок девятый, она подсчитала, — был не совсем случайным. Боже упаси, она не собиралась предлагать Лоренсу возобновить старую традицию; последний раз они видели Рэмси в Борнмуте почти два года назад, из чего следует, что даже если вы прервали общение из чувства неловкости, то вы все равно его прервали. Кроме того, в прошлом году Рэмси сам избавил их от тяготящей обязанности. 6 июля было обведено в ее памяти красным маркером, ей доставляло определенное удовольствие обозначить эту дату как срок окончания работы, о тайном смысле которого Лоренс не догадывался.

— Это же чертовски здорово! — воскликнул Лоренс, когда она закончила показывать ему распечатанные иллюстрации, но, увы, не сдержался и добавил: — И все же я считаю, концовку лучше убрать. Но, как я понимаю, ты прислушаешься только к мнению редактора, который скажет тебе то же самое.

Несмотря на все замечания, Лоренс с таким вниманием следил за судьбой книги «Иван и его неприятности», что Ирина даже воздержалась от нескольких походов в «Теско». Он заключил, что пришло время ей расстаться со своим никчемным третьесортным агентом и подумать о презентации товара, а затем провел тщательное исследование в Интернете, изучая, какие британские агенты добились наиболее высоких продаж в США. Он «помог» ей и с презентацией — то есть взял на себя — профессионально подготовил продукт для представления: диск с книгой, фотографии рабочих набросков, безукоризненное резюме и сопроводительное письмо. Теперь в ее студии хранилось множество одинаковых конвертов с напечатанным на наклейках адресом и марками. Ирина несколько обеспокоилась такой активностью Лоренса, но все же была невероятно тронута участием.

Между тем прошло шесть месяцев с тех пор, как Ирина последний раз заезжала в клинику в Бермондси, чтобы забрать новые таблетки, и тем не менее менструации со всей тяжестью разочарования обрушивались на нее в установленные дни согласно лунному циклу. Осенью она убедила Лоренса сходить к терапевту и сама прошла полное обследование. Анализ крови подтвердил, что для ее возраста с гормонами у нее все великолепно, но, когда раздался звонок от врача Лоренса, он ответил так грубо, что даже для него было вопиющим.

— Вот, значит, в чем дело, — сказал он, повесив трубку, — низкое количество сперматозоидов.

Он опустился на диван и даже не взглянул на телевизор, хотя уже было время новостей.

Ирина села рядом и заправила прядь волос за ухо.

— Все так безнадежно?

— Похоже на то! Знаешь, я читал, что мужская потенция в западных странах может снижаться из-за использования оральных контрацептивов. Вы, девочки, глотаете таблетки, потом писаете, и эстрогены попадают в воду.

— Хочешь сказать, во всем виновата я? — улыбнулась Ирина.

— Ну, значит, никто не виноват, — вспылил Лоренс.

— Однако тебя это беспокоит, так ведь? И это при том, что ты не был уверен, хочешь ли иметь ребенка.

Лоренс поднялся с места:

— Ну, мне кажется, так будет лучше, не правда ли? Тебе сорок четыре. Беременность протекала бы непросто, и вероятность врожденных патологий у ребенка очень высока. Может, если бы мы знали об этом раньше… Боже, ведь к моменту поступления ребенка в колледж мы были бы уже на пенсии. Да и я теперь провожу иногда выходные в «Блю скай», поэтому все домашние дела были бы на тебе, а ведь у тебя еще работа.

Ирина сочувствовала Лоренсу, страдавшему из-за своей неполноценности, но одновременно ее одолевало разочарование, горькое и щемящее.

— Нет, я тебя знаю. В выходные или вечерами ты нашел бы возможность мне помогать. Посмотри, как ты нянчился со мной, когда я болела, как помог с Иваном. Ты хронически ответственный человек. Ты бы вставал в четыре утра, качал бы малыша и кормил бы грудным молоком из бутылочки, чтобы я еще немного поспала.

Лоренс засунул руки в карманы и уставился в пол.

— Ну, может быть. — Он поднял голову резко, будто что-то вспомнил. — А ты очень хотела, да?

— О, мы же уже все выяснили. У нас не получится. У меня такое чувство, словно что-то еще должно произойти. Будем жить дальше… — Ирина пожала плечами.

— В жизни многое может произойти, — тоном предсказателя заявил Лоренс.

— Знаешь, — неуверенно продолжала Ирина, — ведь существуют и другие варианты.

— Усыновление?

— Это слишком рискованный шаг, боюсь, я к нему не готова. Может, искусственное оплодотворение?

— Если мое семя не работает, то и в пробирке оно не заработает.

— Нет, разумеется, она должна быть чужой. — Она избегала слова сперма.

— Ты имеешь в виду банк? — Он тоже старался не использовать это слово. — Это тоже рискованно. Кто даст нам гарантию, что донор не серийный убийца?

— Я подумала, может, мы попросим человека, с которым знакомы…

— Кого, например?

Ирина отвела взгляд:

— Ну, сейчас мне ничего не приходит в голову…

Лоренс склонился так, чтобы его лицо было у нее перед глазами.

— Кого мы знаем; и ты собираешься пойти вовсе не на искусственное оплодотворение?

— Лоренс! Я бы так не поступила.

— Значит, ты хочешь взять эту штуку у другого парня? Ты серьезно рассчитываешь, что я соглашусь на это, чтобы потом постоянно встречаться с человеком, который будет отцом нашего ребенка, и мы с ним оба будем об этом знать? Как бы ты себя чувствовала, если бы нам пришлось растить дочь, которую родила от меня, не знаю, Бетси, например?