Мир до и после дня рождения

В фойе Черчилль-Хаус она уговорила администратора не сообщать ее «мужу» о том, что она пришла, — все были уверены, что они женаты, — потому что очень хотела сделать сюрприз.

И ей это удалось. Дверь в кабинет Лоренса оказалась закрытой, но она ведь жена и не колеблясь вошла.

Что-то было во всем этом странное. Конечно, этим двоим полагалось сидеть по разные стороны стола или перед экраном компьютера. Но даже если они обсуждали деловые вопросы на диване, разве перед ними не должны лежать документы? Когда она распахнула тяжелую дверь, они уже сидели довольно далеко друг от друга, но что-то в их позах было по-домашнему уютное.

— Что ты здесь делаешь? — сдавленно спросил Лоренс.

— Интересно, — весело ответила Ирина, — а я хотела спросить то же самое у Бетани.

— Разумеется, я здесь по работе, — живо отозвалась та, вставая и приглаживая юбку. — Тебе это неинтересно. Да, Яша! — Улыбнувшись Ирине, нахалка выскочила из кабинета.

Ирина примчалась сюда с потрясающей новостью и хотела, чтобы все прошло так же прекрасно, как она задумала. Поэтому она вычеркнула последние шестьдесят секунд из своей памяти черным маркером, как редактируют рассекреченные с учетом свободы информации документы. Она вычеркнула даже тот факт, что у Бетани есть собственное имя для Лоренса — уменьшительный русский вариант его второго имени, которое ей знать совсем не положено. Бетани и Лоренс коллеги, ничего страшного в том, что они постоянно заходят друг к другу.

Не забывая о приятной миссии, Ирина все же заметила, что подаренная ею Лоренсу на Рождество картина с иллюстрацией из книги «Увидеть Красный мир» все еще стоит прислоненной к стене — впрочем, она сама ее туда поставила. В «Блю скай» следили за тем, чтобы в стенах не сверлили много отверстий, и Лоренс не смог бы попросить мастера сделать для него исключение.

Итак, Ирина все ему рассказала. Лоренс обнял ее и предложил устроить вечером роскошный ужин в дорогом ресторане. Он также заверил, что не сомневается в ее победе. Только рядом с ним она чувствовала, что так и будет.

Собираясь на прием в отеле «Пьер» на Пятой авеню, Ирина, разумеется, нервничала, хотя размеры ее беспокойства казались несоразмерными ситуации. Она старалась унять неоправданные надежды, но нутром чувствовала, что «Иван и его неприятности» может получить приз. Таким образом, источником ее беспокойства были скорее непослушные волосы, не желающие укладываться в прическу, нежели страх перед поражением.

Неприятным совпадением стало то, что Джуд Хартфорд также была номинирована на премию Льюиса Кэрролла. С того момента, как Ирина прочла в «Телеграф» статью о предстоящем награждении, она старалась разработать модель поведения, которое помогло бы ей противостоять этой женщине. Удивительно, но она не могла вспомнить, к распаду какого еще романтического союза испытывала столь сильные и противоречивые чувства — от радости до сострадания. Однако разрыв дружеских отношений заставил отколоться кусочек ее сердца, оставив болезненно острый край, прикосновение к которому причиняло беспокойство даже много лет спустя, как касание языком поврежденного зуба. А ведь дружба не должна принимать формы любви; так настоящие воины могут прекратить воевать, но не перестанут существовать. Разводы, похожие на те, что Ирина наблюдала на примере Джуд, изобилующие проклятиями, бросали вызов всеобщей гармонии. В ссорах между друзьями часто заметна жестокая беспричинность; расставания людей, некогда любящих друг друга, носят умиротворяющий оттенок неизбежности. Даже по прошествии пяти лет воспоминания были еще слишком свежи для Ирины.

— Ого, стильное платье, — сказал Лоренс.

Ирина прикусила губу.

— Тебе не кажется оно слишком откровенным?

— Нет! Оно ведь на целых два дюйма ниже линии чулок.

— Понимаешь, в магазине оно не показалось мне таким коротким. Может, надеть сверху черный пиджак?

— Не надо. Ты выглядишь очень сексуально.

Новое слово в лексиконе удивило Ирину; обычно он говорил, что она выглядит мило.

— Мне казалось, ты не любишь, когда я выгляжу сексуально.

— Что за ерунда. Откуда у тебя такие мысли?

— Ты не любишь, когда я нарядно одеваюсь.

— Я не люблю, когда мне приходится это делать.

— Кстати говоря… — Она оглядела его знакомые темные брюки и рубашку. Каким бы он мог стать привлекательным мужчиной, если бы чуть-чуть постарался! — Не хочу тебя расстраивать, но, думаю, большинство мужчин будет в смокингах.

— И я буду очень им сочувствовать. Нервничаешь перед встречей с Джуд?

— Немного, — призналась Ирина. — Представления не имею, что ей скажу.

— Пошли ее к черту. Ты, несомненно, талантливее ее, а еще умнее, поэтому не будешь слушать гадости, которые она говорит. Скажи ей, что уверена в своей победе, а ее «Любовная диета» просто чушь собачья. Человек должен любить себя, дети не обязаны морить себя голодом только потому, что она не может дня прожить без пачки печенья «Туинкиз». В лишнем весе нет ничего страшного.

— Книга Джуд буквально пособие по диете Аткинса для восьмилеток. Спасибо за хороший совет. — Лоренс умел вызвать в ней желание противостоять противнику.

На самом деле Лоренс недостаточно внимательно прочитал произведения, представленные на конкурс. Книга Джуд была о маленькой девочке, потерявшей из-за любви к однокласснику аппетит. Мальчик оказался недостойным объектом, поскольку оставался холоден к ее чувствам. Тем временем влюбленная главная героиня худеет и становится красавицей, на которую заглядывается каждый второй мальчик в школе, — счастливый конец.

Ирина боязливо проследовала за Лоренсом в зал и сразу заметила в дальнем конце у стола с напитками Джуд — на ней было облегающее вечернее платье, и она выглядела удивительно стройной. Следовало признать, что от вида бывшей подруги она не отшатнулась, как от направленного хука.

История из книги Джуд навеяла воспоминания о том, как, сняв пластины с зубов, она часами сидела в кафетерии и не сводила глаз с председателя школьного совета, в которого была безответно влюблена на протяжении трех лет. Не осмелившись сесть за один с ним стол, она выбирала соседний и внимательно вслушивалась в разговор. Ирина была настолько застенчивой, что не решалась заговорить о нем даже с подругой. Тогда у нее был повод нервничать, ведь сложно привлечь внимание к себе, не привлекая внимания. Но сейчас, в сорок шесть, она не понимала, почему, стоило ей переступить порог отеля «Пьер», к горлу подступила тошнота. Ей кажется или этот высокий мужчина в смокинге рядом с Джуд не кто иной, как Рэмси Эктон?

Их с Лоренсом появления не заметил никто из их старых друзей, такой тесной была их связь и существование в едином приглушенном ритме. Рука Джуд лежала на руке Рэмси, подтверждая факт, что они снова вместе. Всего на мгновение, но Ирине стало не по себе. В следующую минуту к ней повернулась Джуд и посмотрела рассеянным взглядом.

— О, привет! — Ее манера говорить была по-прежнему нервно-восторженной, но глаза казались пустыми, ничего не выражающими.

После обычных для подобной ситуации поцелуев — Ирина едва коснулась щеки Рэмси — она выдохнула и произнесла:

— Как в старые добрые времена! — В голосе появилась нервная веселость. — Вся четверка в сборе.

— Да, бывает же такое, — сказала Джуд.

— Возможно, это не случайно, — продолжала Ирина, стараясь быть вежливой. — Все дело в таланте — мы обе оказались талантливы. Знаешь, взбитые сливки высоко поднимаются. — Она ненавидела себя за то, что не могла забыть о произошедшем между ними скандале. Но выражение лица Джуд говорило о том, что она действительно не помнит прошлого, а гораздо больше поглощена настоящим.