Мир до и после дня рождения

— А из чего же сейчас делают шары? — поинтересовалась Ирина. Ее охватило отчаяние, так бывает, когда вам надо поднять тяжелый чемодан, а никто из окружающих не стремится помочь.

— Из пластика. — Рэмси выдохнул дым. — Пластик изобрели благодаря снукеру. Это изменило мир, изменило игру. Хотя, — он щелкнул по солонке из плексигласа, — многие уверены, не в лучшую сторону.

— Невилл Чемберлен изобрел снукер, а снукер помог изобретению пластика. Что ты выдумываешь?

— Я бы сам до этого не додумался, приятель. Это правда. Из-за шаров слоновой кости спорт превращался в слишком дорогой и жестокий, поэтому отчаянно нуждался в усовершенствовании. В те дни им многие интересовались, в том числе и вы, янки, которые вечно изобретают всякую дрянь. Производители спортивной одежды «Фален» предложили десять штук за шар, ради которого не надо будет убивать слонов — согласись, не самый простой способ. Выиграл конкурс парень по имени Джон Уэсли Хайат — изобретатель из Олбани, он придумал делать шары из коллодия — нитрата целлюлозы. Правда, открытие это он сделал случайно.

— Телефон тоже был изобретен случайно, — вмешался Лоренс.

Поскольку имя Александера Грейама Белла не имело отношения к снукеру, Рэмси посмотрел на него с непониманием и продолжил:

— Проблема была лишь в том, что первые пластиковые шары взрывались при столкновении.

Ирина рассмеялась. Лоренс нет.

— Я бы многое отдал за такой набор, — шутливо сказал Рэмси. — Вносит совершенно новый смысл в понятие о безопасной игре.

— Лоренс! Снукер и терроризм имеют много общего.

— Современные шары, — ледяным голосом заявил Лоренс, — делают из прочных полимеров.

— Молодец! — Рэмси поднял бокал (при этом он не выглядел смущенным).

Официанты принялись менять тарелки и подавать горячее, что требовало смены во всем.

— Итак, мистер Заумный фанат! Что нового в политике и вообще?

Ирина мечтала, чтобы Рэмси был более образованным, чтобы, задавая вопрос, он выглядел не хуже Лоренса. Впрочем, она подозревала, что он плохо представляет себе, чем занимаются люди в «мозговых центрах».

— В этом году очень много работы в связи с положением в Северной Ирландии.

Глаза Рэмси внезапно заволокло пеленой, словно Лоренс стремился повергнуть его в гипнотический транс. Ирина сталкивалась с этим и раньше: магические слова «Северная Ирландия» имели сверхъестественную силу. Они могли погрузить любого человека в сон за шестьдесят секунд, угрожая производителям снотворных пилюль крахом.

— Теперь, когда все нити по урегулированию вопроса о разоружении ирландской армии и прекращении вооруженной борьбы в его грязных руках, — самозабвенно вещал Лоренс, — Блэр отказался от помощи всех союзников и настаивает на привлечении к переговорам «Шин фейн». Уступки Блэра авансом могут привести к необходимости новых уступок в урегулировании вопроса.

Рэмси с тревогой в глазах оторвался от окуня. Пауза в монологе Лоренса предполагала высказывание мнения или хотя бы какой-то реакции, коей не последовало.

— Уступки какого рода? — Ирина чувствовала себя матерью молодого актера, которому предстояло произнести одну-единственную реплику, суфлирующей ему из зала.

— Это же очевидно. Уступки в деле объединения Ирландии. — Взгляд Лоренса вопрошал: «Ты совсем глупая?» Она его слишком хорошо знала. — Создание Федерации. Но есть и другие вопросы — заключенные, ККО…

Лоренс продолжал в подобном духе еще несколько минут, Рэмси выглядел так, будто готов упасть со стула. Каждый раз, когда Лоренс начинал рассуждения на профессиональные темы, он использовал такие слова, как «распространение», «освобождение», и загадочные словосочетания, например «подарок Адаму». Он гордился своим умением тонко сплетать фразы, но не желал замечать, что таким людям, как Рэмси Эктон, это непонятно, как непонятно и то, почему это должно их интересовать.

— Кажется, Алекс Хиггинс из Белфаста, верно? — спросила Ирина.

— Да, — кивнул Рэмси и посмотрел на нее с благодарностью. — У меня всегда создавалось впечатление, что тейги и протестанты упиваются разногласиями — у них нет желания покончить с ними, вражда доставляет им удовольствие. — Воодушевленный, он решил высказать еще одну мысль. — Кровавой империи больше нет, верно? Так, может, дать уже этим ребятам свободу?

— Ситуация в Северной Ирландии не имеет ничего общего с колониализмом! — взорвался Лоренс. — Речь идет о демократии! Протестанты в большинстве, а большинство хочет остаться в Соединенном Королевстве. Чертова свобода им не нужна!

Рэмси выглядел смущенным и озадаченным.

— Но все эти бомбы… — Весь мир наблюдал за происходящим, как за маленьким мальчиком, блуждающим в потоке машин на трассе. — Почему не дать этим придуркам из ИРА то, чего они хотят, и умыть руки?

Глаза Лоренса вспыхнули, как огни рекламы предстоящего полуфинала.

— Это именно то, на что они РАССЧИТЫВАЮТ! Почему вы, британцы, все такие БОЛВАНЫ! Эта страна противостояла ГИТЛЕРУ! Твой друг Чемберлен, может, и был трусливым подлизой, но у Черчилля был железный лоб! Лондон наполовину принадлежал нацистам и устоял, а сейчас стоило взорваться нескольким бомбам в торговых центрах, и вся страна готова сдаться!

Рэмси рванул целлофан со следующей пачки «Голуаза».

— Я сам не понимаю, из-за чего такая суматоха, — пробурчал он.

— Все очень просто, — вмешалась Ирина, хотя вовсе не собиралась вдаваться в детали, поскольку ни одной из них не помнила. — Террористы используют в качестве оружия человеческую порядочность. Вы не сможете позволить, чтобы людям причинили вред, поэтому выполните их условия. По тому, как развиваются события, можно судить, выгодно ли быть подонком.

— Конечно, подонком быть выгодно, — воскликнул Рэмси, пронзая ее взглядом. — Возьмите Алекса Хиггинса! Две победы в чемпионатах мира с интервалом десять лет. Набил карман только за счет причиненных оскорблений и вреда, он самый невыносимый придурок на планете. Понимаете, во всей Британии не найти отеля, где ему позволили бы остановиться на ночь. Его проклинают от Корнуолла до Гебридских островов. Если бы я так же громил номера в отелях, за право писать обо мне боролись бы по меньшей мере пять биографов.

— Неплохая параллель, — произнесла Ирина, многозначительно кивнув Лоренсу. — Помните захват на автотрассе прошлой весной?

— Я тогда застрял почти на весь день на М-4 по дороге в Плимут на «Бритиш оупен».

— Угрозы ИРА оказались блефом, но сработали. А помните очередную акцию ИРА, из-за которой задержали «Гранд нэшнл» в апреле? Давать этим людям то, что они требуют, все равно что преподносить Хиггинсу цветы и шампанское после того, как он разгромил номер.

На протяжении этого своеобразного обмена мнениями — подтекст фраз Лоренса казался оскорбительным, проблема слишком живо его волновала — Ирина постепенно повернулась градусов на тридцать в сторону Рэмси. Стоило ей попытаться перевести разговор на нейтральную тему, как оба ее собеседника застывали, словно отлитые из бронзы статуи.

— Проблема Северной Ирландии — вещь чрезвычайно интересная, — настаивал Лоренс, словно яростные интонации могли сделать его слова аксиомой. — Просто сложно уследить за всеми нюансами. Но это самая большая проблема в стране, и отморозки по всему миру будут пристально следить за тем, как развивается ситуация. Если «Шин фейн» уйдет с букетом, в других городах начнется то же самое.

Из бара неподалеку послышался хор голосов. Рэмси склонил голову набок и загадочно улыбнулся. Совсем рядом его друзья веселятся, как в старые добрые времена, в то время как он вынужден торчать в пустом ресторане и слушать рассуждения о Северной Ирландии. Звуки стали еще громче, и Рэмси, не сдержавшись, стал подпевать: