Мир Дому. Трилогия

Похоронил, значит? Ладно. Не закончено еще ничего. Только начинается. И туда дойдем, и обратно вернемся. Теперь не только в приказе дело, не только в выполнении задачи – дело в принципе. В самой возможности бормотания твои услышать, в глаза посмотреть. Что ты, сука, чувствовал, когда убегал? Что чувствовал, когда обойму предал? Как оправдываться будешь? Уже даже это веская причина из кожи вон выдраться – но вернуться.

Обосрался? Нашим легче. Обузу на себе не тащить. Злодей прав: с таким настроем команду подставить – как два пальца обоссать. Если есть сомнения, неуверенность – уже минус к боевому духу. Не вперед уже смотришь, готовый трудности встречать, – назад оглядываешься. И вот уже в тяжелый момент сломался человек. В тот самый, когда все свои яйца в кулак собрать надо.

Злость – лучший мотиватор. И подстегнула Серегу хлыстом. Не сказать, чтобы шли совсем на расслабоне – но контакты отсутствовали и рутина брала свое. Подъем – долгая нудная дорога – отбой; подъем – дорога – отбой. И завтра снова топать вперед, тупо глядя под ноги. И послезавтра… Волей-неволей расслабишься. Но командирская злость передалась и обойме – ожгла плетью, подтянула, снова собрала в кулак приунывших бойцов, заставив их грязные рожи скалиться в злых ухмылках. Кто там на очереди? Еще десяток дуболомов? Запускайте. Щас разбирать будем… Вовремя – впереди маячил минус третий и «перрон», и нужна была звенящая отчаянной злостью боевая готовность.

С таким настроем обойма и вышла на финишную прямую.

Вышли на одиннадцатом километре южной транзитной. Здесь, как и на горизонтах ниже, стояла оглушительная тишина – но для Сереги она буквально звенела опасностью. Может, и надумал себе, может, и зря яйки от предчувствия сжимались – но последние три горизонта они двигались соблюдая предельную осторожность. Где-то в этих краях враг обязательно выставил заслон. А то и не один.

Прикидывать он начал заранее. Еще за сутки-двое, на минус пятом-шестом. Впереди самая важная цель, конечная – и жизненно необходимо обыграть противника. Вот он и пытался. Здесь, правда, хотелось бы понять, против кого играет – в то что именно Программатор заправляет механизмами, он не верил. Слишком мелка сошка. Никогда, ни при каких обстоятельствах перебежчику не дают большой свободы действий. Обязательно есть кто-то сверху, кто контролирует… Если же предоставят – значит сам предоставивший не большого ума. Должен быть еще кто-то. Или что-то… Тот же ИИ завода, например. Или некий Куратор, о котором обмолвился старик. Это уже ближе к телу… И он все обдумывал, вертел в голове, пытаясь влезть в шкуру противника, пытаясь понять, как поступил бы на их месте.

Дано: обойма. И… всё на этом. Куда идет – неизвестно. Цель – не ясна. Маршрут – непонятен. Пусть даже и засекли их в Гексагоне – Администрацию-то они вскрыли, оставили следы посещения… но что дальше? Как ушли с пятидесятого – с тех пор ни слуху ни духу. Где в следующий раз вынырнут – поди знай. Программатор, правда, говорил о заводе – но это его собственные измышления. И даже хорошо, тоже со следа собьет…

Сам Сотников, будь он на месте противника и видя уравнение со множеством неизвестных, просто разбил бы наличные силы и попытался перекрыть ключевые точки. Перекрестки транзитных с Кольцом, пандусы на соседние горизонты, лестницы… Да, распылил силы. Но иначе просто никак. А раз так – таинственный перрон и перегон, о которых говорилось в Путеводителе, наверняка одна из таких точек. Значит – караулят.

Перед самым выходом в галерею, на лестнице, устроили получасовой привал. Бой впереди ждал уже не только Сотников, предчувствовал и Злодей, и комоды, да и бойцы. Устранить лишние звуки, укрепить что разболталось, проверить подзаряд электроники… Пригодились и сменка, что берег Серега весь переход. Важно было протереться и переодеть чистое; воины на Руси перед боем надевали чистые рубахи – и это не просто красивая традиция. Комбез, неделями хватавший на себя пот и грязь, при ранении стопроцентная гарантия загрязнения раны. А дальше понятно что – местное воспаление, потом возможное системное, сепсис, шок и смерть.

Последний километр они буквально ползли. Короткий бросок за ребро, прикрыть перемещение товарища, снова подъем и следующий бросок. Теперь, когда обойма фактически вернулась к исходному численному составу – четырнадцать бойцов, медик и командир – шума от продвижения было меньше. Легкое дыхание скользящего мимо напарника, чуть слышные шорохи подошв по бетону, посапывание экзы Гоблина, да шелест комбезов. На пятидесяти метрах – уже тишь да гладь. Шли тремя группами – Злодей с тридцать первым, сам Сотников с тридцать третьим, замыкающим – отделение Одина, Знайка, и снайпера с Гоблином. Тьма в глубинах галереи отсвечивала зеленью – но посторонних контактов пока не обнаруживалось. За этот месяц ощущения притухли, подзабылись – и теперь Серега откровенно наслаждался, ощущая сочащийся в кровь адреналин. Как наркоман, право слово.

Как бы ни было стремно – ничего похожего на продуманный план у него не имелось. План – это когда диспозиция известна. Когда располагаешь информацией о силах и средствах. А нет ничего. Ноль да хрен повдоль. Фактически обойме предстояла разведка боем: прощупать вражину и в зависимости от ситуации – понять, можно ли продавить и уйти на перегон или нет. И даже не так!.. В данном случае сомнительное «или нет» – не прокатывало. Прорваться нужно во что бы то ни стало. Если сорвется – ни времени, ни ресурсов повторить попытку не будет, поворачивай оглобли по Гришиным следам. Нет уж. С первого раза надо. И вся ставка на неожиданность.

Перекресток с Кольцом показался вполне ожидаемо – Серега считал секции тюбинга и ждал уже вот-вот. Здесь транзитная шла длинной прямой, и уже издали виднелось пересечение – железнодорожная ветка поперек, узлы вентиляции и трубопровода под потолком, рычаги стрелочного перевода у дальней стены. Но самое главное – на перекрестке было пусто. Все это время он ждал засады, встречного удара, визга пуль над головой – и это казалось по меньшей мере странно.

– Обойма – стоп, – прошелестел он, касаясь кнопки. – Сели.

– Контакт? – запросил Злодей от левой стены.

– Нет. Ждем, смотрим…

Получасовое наблюдение ничего не дало. Обойма сидела тише воды ниже травы, Серега порой даже свое ведомое отделение, которое обосновалось тут же, слышать переставал – но галерея впереди по-прежнему молчала. И непонятно было… Вход на перрон – вон виднеется, слева, не доходя Кольца, в тюбинге широченный проёмище, куда, ветвясь от основного пути, ныряют рельсы. А контактов все нет.

– Двигаем? – спросил, наконец, наушник голосом Злодея. – Тихо вроде…

Серега кивнул и, оторвав левую ладонь от подствольника, коротко махнул вперед: «пошли».

Перрон оказался небольшой площадью, утопленной влево за тюбинг. На юг, в том направлении, откуда пришла обойма, от него уходила типовая транзитная. Фактически, параллельной трубой. Справа площадь кончалась тупиком и в конце железнодорожного полотна высилась бетонная стенка буфера-отбойника, сложенная из четырех бетонных блоков. Обычное для конца железнодорожных путей сооружение. Тормознувшись неподалеку от входа, тридцать третье разобрало сектора – и пока Злодей заходил на перрон и занимал позицию за стенкой отбойника – держали его спину, перекресток с Кольцом. Момент опаснее некуда, и Серега весь слился с пулеметом. Все внимание на сектор впереди и спусковой крючок… Вот сейчас вынырнет из темноты первая партия – и пошла потеха… Но весь этот узел был чист.

– Занял, – прошло по связи. – Сижу на перроне, справа, за отбойником. Подтягивай.

Перешагнув через поребрик, разделяющий две транзитных, Серега сразу ушел левее, глубже в тоннель. Уселся между колец тюбинга, просигналил замыкающим пододвигаться, начал осматриваться по сторонам. Транзитная и есть, один в один. Ребра. Бетон. Рельсовое полотно вдаль. Галерея слегка изгибалась вправо – и там, на пределе видимости, посреди тоннеля смутно виднелась морда мотовоза. Проверить, может, и на ходу окажется. Шагах в тридцати впереди, в правой стене галереи, виднелось ветвление, запертое двустворчатыми воротами. Тоже проверить. Похоже на транспортный цех – куда-то же загонялись эти мотовозы на техобслуживание. Вон и рельсы туда убегают…