Мир Гаора

– Або, когда входишь, надо здороваться, - строго сказала Нисса.

Гаор уже набил рот салатом и потому проигнорировал её на почти законном основании.

– Нисса, - строго сказал Ларга.
– Иди к себе.

– Ну, тётя, - не уступила Нисса.
– Кто-то же должен его воспитывать, учить цивилизованному поведению.

– У него для этого есть хозяин, - рассмеялась Ларга.
– Вот вырастешь, окончишь гимназию, удачно выйдешь замуж, муж купит тебе рабыню, её и будешь воспитывать.

– Но мне же надо тренироваться!
– капризно возразила Нисса.

– Нисса!
– Ларга явно начала сердиться.

– Он ведёт себя вполне цивилизованно, и не лезь не в своё дело. Иди, займись уроками.

Под их перепалку Гаор закончил салат и перешёл к супу, густому, горячему и мясному. Эх, были бы они обе клеймёными, он тогда, конечно, и побалагурил бы с ними, и поблагодарил бы от души, а так... шли бы они отсюда и не мешали. Ведь не даст, чёртова пигалица ни поесть нормально, ни покурить.

– Або, - вдруг спросила Нисса уже другим тоном, с искренним интересом.
– А ты чего ночью кричал?

Гаор поперхнулся последней ложкой супа и закашлялся.

– Нисса, это совсем не твоё дело!
– вспылила Ларга.
– Оставь его в покое и немедленно иди к себе!

На этот раз Нисса не посмела спорить и ушла.

Гаор её ухода не заметил. Он сидел неподвижно, сжав кулак и упираясь им в край стола, будто...

– Ешь, - донеслось до него издалека, - и не обращай на неё внимания.

– Да, госпожа Ларга, - заставил он себя ответить и взялся за безвкусную картошку с мясом.

Он доел, выпил компот, достал и закурил сигарету. А в голове одно. Он кричал во сне. И кричал так, что его услышали на другом этаже, через столько стен. Что же он в казарме делать будет, нет, неправильно, что в казарме с ним за это сделают?

– Ты был на войне?

Гаор вздрогнул и ответил:

– Да, госпожа Ларга.

– Тогда... ты не был... рабом?
– она говорила неуверенно, тщательно подбирая слова.

– Да, госпожа Ларга, - Гаор растёр в пальцах окурок и встал, собирая посуду.
– Да, тогда я не был рабом.

Он уже успокоился и ждал вопроса, за что его проклеймили, но Ларга спросила его совсем о другом:

– Там, на фронте, ты тоже водил машину?

– Нет, госпожа Ларга, - Гаор быстро мыл и расставлял на сушке тарелки.
– Я был в пехоте.

– Ты был офицером?

Гаор изумлённо уставился на неё. Она думает, что полукровка может быть офицером?! Она что, совсем...?! И от удивления так и ответил:

– Я полукровка, госпожа Ларга, бастард, мне старший сержант - предел.

Она кивнула.

– Да, я поняла.

И ушла.

Гаор оглядел выстроившуюся на сушке посуду и пошёл на работу, тут же забыв обо всём. Кроме одного: ночью он кричит во сне, и кричит громко. Что же ему с этим делать?

В гараже он натянул комбинезон, ещё раз быстренько осмотрел старый мотоцикл и решительно вывел его во двор: пока совсем не стемнело, как и велено, "восстановит навыки".

На мотоцикле он не ездил с фронта, хотя нет, на дембеле как-то пришлось, но... но мастерства не пропьёшь. Оглушительно ревя мотором, он выписывал лихие пируэты и "восьмёрки", и чувство полёта снова пьянило его. Он даже не обратил внимания на выбежавшую на крыльцо Ларгу, а уж прижатого к оконному стеклу на втором этаже лица Ниссы и вовсе не заметил. Со двора не выезжать... ну, и не будем, а вот так, на одном колесе, смогу? Смог!

Наконец он с сожалением остановился и с изумлением обнаружил, что не просто замёрз, а почти заледенел. Ну да, в лёгком комбинезоне, без шлема и прочего, но... но всё равно было здорово! Он уже за руль закатил мотоцикл в гараж, привёл его в полную готовность, чтоб если Венну приспичит выехать на нём, то всё в полном порядке, и взялся за "коробочку". Ну и чего там не так воет?

Неполадку, вернее, лёгкую разбалансировку Гаор нашёл. Но не сразу, а уж исправлять её... Ну надо же, какой слух у сволочи, такую малость уловил. Малость, а подлая, никак к ней не подберёшься, одно вытянешь, другое зависнет, а схалтурить и не думай: жизнь дороже. И поротой задницей не отделаешься, с тихушниками шутки плохи, давно известно. Тут он до вечера проколупается, или даже после ужина придётся время прихватить. А это у Ларги проситься, а женщины ни хрена в машинах не смыслят, прикажет, чтоб по распорядку он после ужина на двор не выходил, и всё. Оставляй недоделку до утра. А ну как утром сволочь заявится, а у него не готово? Совсем хреново.

Вдруг у него за спиной прозвучало:

– Або!

Гаор невольно дёрнулся и ударился затылком о край капота. Невероятным усилием он удержался от ругани, рявкнув положенное:

– Да, госпожа Нисса!

Но его тон заставил её испуганно отступить.

– Вот, - растерянно сказала она и протянула ему... тетрадку?

Его мгновенно обдало холодом страха. Что она знает о нём? Ловит? Зачем?

– Зачем?
– вырвалось у него вслух.

– Это физика, ты знаешь физику. Реши мне задачу.

Такого Гаор никак не ждал. Но радость от того, что это не ловушка, пересилила всё остальное, и ответил он намного дружелюбнее:

– Мне надо сделать машину, госпожа Нисса. Я решу её потом?

– Хорошо, - кивнула она.

Но не ушла. И ему пришлось продолжить работу под её внимательным взглядом. Ну... ну и хрен с ней, пусть глазеет, лишь бы ничего не трогала и его своими вопросами не дёргала.

Когда она ушла, он не заметил, целиком занятый работой. И случайно обнаружив своё одиночество, озадаченно покачал головой. Надо же, раньше он как-то успевал за всем следить. Чёрт, здорово его эта камера... "Стоп!" - оборвал он сам себя. Хочешь выжить в казарме, забудь о камере, прессовку тебе не простят, нигде не простят. С этим всегда и везде одинаково: сам лёг, на тебя легли - пошёл к параше! А про палачество твоё узнают... "И что?
– тут же спросил он сам себя, - стоит жить после такого, таким?" Или давай сам, пока ты один. Всё нужное - и крюк, и верёвку - найдёшь запросто. Ну? Братан тебя тогда остановил, сказал, что нас и так мало осталось, так ты-то теперь не наш, ты... палач, подстилка и... и стукач, чего там, раззявил пасть, всё сказал, это Стиг сумел, не сдался, а ты... Снова заныли, заболели полученные на допросе и в камере ожоги и синяки, и снова противное ощущение в заднем проходе чего-то мешающего. А ведь совсем было прошло, сегодня уже и сидел, и ходил нормально, а то ведь всё казалось, что не свободен, что снова в нём кто-то или как стержень оставили... Вот чёрт, неужели ему теперь это до конца? Да ещё та сволочь в белом халате про какие-то "отдалённые последствия" трепала. Сволочи, что же вы со мной сделали, сволочи?!