Мир от Гарпа

Через несколько дней после отъезда Флетчеров Хелен пришла ночью в комнату Гарпа. Она не удивилась, увидев, что и он не спит; он прислушивался к тому же, что и она. Поэтому они оба не могли заснуть.

Кто-то из новых гостей Дженни мылся. Сначала Гарп слышал, как наполнялась ванна, потом гость бултыхнулся в воду, стал плескаться и даже тихонько петь.

Им вспомнилось время, когда Уолт стал сам мыться, и они прислушивались к каждому звуку в ванной и очень пугались, когда становилось тихо. «Уолт!» — кричали они. — «Что?» — отвечал Уолт. И они говорили: «Ничего, мы просто проверяем». Боялись, как бы он не поскользнулся и не утонул.

Уолт любил лежать в ванной, погрузив уши в воду, и слушать, как пальцы скребут стенки. Иногда он не слышал зова родителей и, подняв голову, с удивлением видел их испуганные лица над краем ванны. «Все в порядке», — говорил он и садился.

— Ради Бога, Уолт, откликайся, когда тебя зовут, — говорил Гарп. — Крикни просто: «Что?»

— Я вас не слышал.

— Тогда не держи уши под водой, — говорила Хелен.

— А как же тогда мыть голову? — спрашивал Уолт.

— Это самый плохой способ мытья головы, Уолт, — отвечал Гарп. — Всегда зови меня. Я сам буду мыть тебе голову.

— Хорошо, — соглашался Уолт. А оставшись один, опять опускал голову под воду и по-своему вслушивался в звуки мира.

Хелен и Гарп лежали рядом на узкой постели Гарпа в одной из гостевых комнат под самой крышей. В доме было много ванных комнат, и они не могли сказать точно, в какой именно кто-то мылся, но они слушали.

— Наверное, это женщина, — сказала Хелен.

— Моется? Конечно, женщина.

— Я сначала подумала, что ребенок.

— Знаю.

— Наверное, из-за пения. Помнишь, он любил разговаривать сам с собой?

— Помню, — ответил Гарп.

Они обнялись на кровати, всегда чуть влажной из-за близости океана и постоянно открытых окон.

— Я хочу ребенка, сказала Хелен.

— Хорошо.

— Как можно скорей.

— Прямо сейчас, — ответил Гарп. — Конечно.

— Если будет девочка, назовем ее Дженни.

— Хорошо.

— А если мальчик, то не знаю.

— Только не Уолт, — сказал Гарп.

— Хорошо, — ответила Хелен.

— Не надо другого Уолта, — сказал Гарп. — Я знаю, некоторые так поступают.

— Я бы не хотела.

— Какое угодно имя, если мальчик, но не Уолт.

— Я хочу девочку, — сказала Хелен.

— А мне все равно.

— Конечно. И мне, в общем, тоже, — ответила Хелен.

— Прости меня, — сказал Гарп, обнимая ее.

— Это ты меня прости.

— Нет, прости ты меня.

— Я во всем виновата.

— Нет, я.

Они соединились, очень осторожно. Хелен представила себе, что она Роберта Малдун, только что после операции, и пробует свое новенькое влагалище. Гарп старался ничего не воображать.

Когда у Гарпа включалось воображение, он видел только залитый кровью «вольво». Слышал крик Данкена, а снаружи голоса Хелен и еще кого-то. Он выкарабкался из-под руля, стал на колени на сиденье, и взял лицо Данкена в ладони, но кровь не останавливалась, и Гарп не мог разглядеть, сколь велико несчастье.

— Все в порядке, — шептал он Данкену. — Не плачь, с тобой все будет в порядке. — Но поврежденный язык не произносил слов, вылетали только теплые брызги.

Данкен кричал не переставая, кричала Хелен, слышался еще чей-то стон, напоминавший скулеж спящей собаки. Но что же еще слышал Гарп, что так испугало его? Что еще?

— Все в порядке, Данкен, поверь мне, — шептал он неразборчиво. — С тобой все будет в порядке. — Он вытер рукой кровь с шеи мальчика и убедился, что на шее нет раны. Стер кровь с висков и убедился, что и они целы. Он с силой открыл дверцу со своей стороны, зажегся свет, и он увидел живой глаз Данкена. Он опять стер кровь рукой, но другого глаза не увидел. — Ничего, — шепнул он, но Данкен только закричал еще сильнее.

Через плечо отца в открытую дверь «вольво» Данкен увидел мать. Разбитый нос и рассеченный язык были в крови, правую руку она держала так, будто рука сломана где-то у самого плеча. Но Данкена испугал страх в ее лице. Гарп повернулся и увидел Хелен. Ему тоже было страшно.

Не крики Хелен, не крики Данкена (стоны Майкла Милтона вообще ничего не значили, пусть хоть сдохнет) — что-то другое пугало его. Не звук. Отсутствие звука.

— Где Уолт? — спросила Хелен, пытаясь заглянуть в «вольво». Она перестала кричать.

— Уолт! — крикнул Гарп. Он затаил дыхание. Данкен перестал плакать.

Они ничего не услышали. А Гарп знал, кашель Уолта, его хрипы слышны через две комнаты.

— Уолт! — кричали они.

Хелен и Гарп, уже после, шепотом говорили друг другу, что в то мгновение им показалось, будто Уолт нырнул под воду и слушает, как его пальцы скребутся по стенке ванны.

— Я все еще вижу его как живого, — шептала Хелен.

— Все время, — ответил Гарп, — я знаю.

— Стоит только закрыть глаза.

— Да, знаю, — сказал Гарп.

Но лучше всех сказал Данкен: у него было ощущение, что правый глаз не совсем пропал.

— Как будто иногда я могу им видеть, — объяснил он. — Не настоящее, а прошлое. То, что у меня в памяти.

— Может, ты этим глазом видишь сны? — предположил Гарп.

— Наверное, — ответил Данкен. — Только все кажется таким живым.

— Это твой воображаемый глаз, — сказал Гарп.

— Этим глазом я вижу Уолта. Понимаешь?

— Понимаю, — ответил Гарп.

У детей борцов часто бывают крепкие шеи. Но не у всех.

Данкену и Хелен казалось теперь, что у Гарпа неисчерпаемый запас мягкости; целый год он разговаривал с ними мягко, целый год ни разу не рассердился. Его деликатность кого другого могла бы даже вывести из себя. Дженни Филдз заметила: этой троице нужен был год, чтобы выходить друг друга.

Весь этот год Дженни спрашивала себя, куда у них делись чувства, свойственные людям? Хелен прятала их; она была сильным человеком. Данкен их нащупывал отсутствующим глазом. А Гарп? Он тоже был сильный, но не такой, как Хелен. И он написал роман «Мир от Бензенхейвера», куда и ушли все его чувства.

Прочитав первую главу «Мира от Бензенхейвера», редактор Гарпа Джон Вулф написал письмо Дженни Филдз. «Что за чертовщина творится у вас там? — писал он. — Такое впечатление, будто горе извратило сердце Гарпа».