Мир Под лунами. Конец прошлого

Все это Хален высказал Джавалю. Почувствовав волнение старого владыки, Евгения присела на подлокотник его кресла, положила руку на плечо. Она хотела успокоить его, но ей нечем было поделиться - в ней самой спокойствия не было. Она закрыла глаза и постаралась выровнять дыхание, прислушиваясь к негромким голосам мужчин.

Хален требовал немедля объявить войну незаконному царю и совместными силами напасть на Шедиз. Стремительность обещала успех. Пускай вождь договорился с полководцами, но солдаты вряд ли рады сомнительному товариществу с дикарями. Вторжение сильной и организованной армии с севера посеет панику в войсках, многие шедизцы откажутся сражаться в одних рядах с чужаками. Этот Алекос опасен, его необходимо как можно скорее уничтожить и заодно проучить степняков, чтобы они на долгие годы забыли дорогу в цивилизованные земли.

Джаваль во всем соглашался с племянником, но напомнил, что решение о начале военной кампании должно быть утверждено Советом. Этот Совет был не чета иантийскому. Если Халену практически всегда удавалось подавлять возражения своих советников и проводить собственные решения, то правитель Матакруса не имел определяющего голоса в высшем правящем органе страны. Для принятия решения требовалось одобрение двух третей членов Совета, причем Джаваль на правах царя обладал тремя голосами, а советников помимо него было восемнадцать.

Заседание Совета продлилось три дня. Присутствовавший на нем Хален скрипел зубами от злости. Ему позволили выступить, но он не смог повлиять на резолюцию, которую счел оскорблением памяти Амарха и себе лично.

Совет пятнадцатью голосами против шести отказался от объявления войны. После долгих прений были определены следующие меры. Было решено еще усилить военные гарнизоны на границах с Шедизом и Галафрией и привести войска в состояние боевой готовности. Джаваль обратится к Островам с официальной просьбой о помощи в случае нападения. Численность регулярной армии Мата-Хоруса была не так уж велика - всего около тридцати тысяч копий, - и этим воинам было далеко до иантийцев и крусов, но когда враги исчисляются сотней тысяч, будешь рад любой поддержке со стороны. В Матакрусе войска было около шестидесяти тысяч, но полки были рассеяны по южным территориям и побережью, любое ослабление военного присутствия в этих провинциях грозило бунтом местного населения, так что помощь островитян оказывалась необходима. Никто из правителей северных стран и представить себе не мог, что столь неожиданно может возникнуть опасность вступить в войну с сильным врагом. Вождь сказал, что кочевники не полезут в горы. Что ж, может быть, и так, но граница с Матакрусом проходит по равнине. На карте это линия в четыреста тсанов длиной между истоками Моруса и Гетты, а в реальности - призрачный рубеж, обозначенный военными постами, стоящими в последних отрогах Шедизских гор, лугах, лесах, по краям болот, на берегах мелких рек. Чтобы надежно защитить его, потребуется целая армия!

Бронк должен возвратиться в Этаку и приложить все усилия к слежке за Алекосом. Среди его осведомителей были и слуги дворца, и крестьяне, и солдаты. Он проследит за новым царем и постарается предугадать его действия.

Опасаясь за торговлю и желая сохранить все достижения последних лет, Совет Матакруса принял решение признать законным воцарение нового правителя, тем более, что у Процеро не осталось близких родственников и, следовательно, претендентов на трон. Совет согласился также подтвердить священные договоры, если новый царь действительно, как обещал, не захочет ничего менять в системе обмена металлами и прочими ценностями.

Получается, Матакрус малодушно отказался от мщения за убийство Амарха, лишь бы сохранить доходы казны и стабильность на собственной территории. Старый Джаваль уже не имел прежнего авторитета среди своих людей - решение Совета доказало это в полной мере. Хален был удручен. Тщетно он старался убедить членов Совета, что промедление грозит обеим странам большими бедами в будущем. Высокие чины не желали рисковать без достаточного повода, а смерть наследника они таким поводом не считали. Это были не воины - чиновники, и их заботило не соблюдение офицерских традиций, а собственное благополучие. Военный конфликт непременно спровоцировал бы волнения в южных провинциях, чего, по их мнению, нельзя было допустить. Хален впервые столкнулся с этой стороной власти в Матакрусе, и она ему очень не понравилась. Он не желал бы встретиться с подобным сопротивлением на родине и поспешил сделать выводы. Как бы то ни было, он покинул Рос-Теору проигравшим.

16.

Евгении не пришлось внушать мужу мысль о необходимости смены стиля управления. Переворот в одном соседнем государстве и боязливая политика другого сильно повлияли на Халена.

От нового правителя Красного дома он не ждал ничего хорошего. Не мог простить ему смерти брата, несмотря на неоднократно принесенные извинения и богатые дары, которые тот прислал в знак дружбы и уважения. Бронку при дворе Этаки приходилось проявить чудеса дипломатии, чтобы нивелировать холодность своего господина. Впрочем, он редко встречался с новым царем. Тот подобно вихрю носился по объединенной стране, наводя порядок, строя новые города, переселяя людей с места на место десятками тысяч. Большинство кочевников ушли в степь, но часть осела в Галафрии. Что касается шедизцев, Бронк писал, что они души не чают в новом правителе, воздают ему почести как олуди и ради него готовы терпеть и кочевников, и что угодно. Военачальники и высокие чиновники забыли свои распри и изо всех сил помогают строить сильное государство. Дошло до того, что в первые же месяцы после воцарения Алекоса в страну начали возвращаться покинувшие ее много лет назад жители.

Да, время шло, а новоявленный правитель не доставлял соседям никаких хлопот. Его послы при дворах Киары и Рос-Теоры - по происхождению коренные шедизцы - были вежливы и неназойливы. Он соблюдал договоры и не напрашивался на дружбу. С Бронком он был неизменно приветлив и пару раз даже спрашивал у него совета по поводу проводимых реформ. В своих письмах Бронк старался придерживаться нейтрального тона, но Халену было ясно, что он симпатизирует правителю Шедиза.

Евгению дела южных стран нисколько не увлекали. Государственная стратегия не входила в сферу ее интересов. Ей вполне хватало ежедневных задач, которые она должна была решать. Среди людей, приходивших к ней за помощью, встречались шедизцы, но она никогда не спрашивала их о том, как изменилась их жизнь при новом повелителе, и о нем не спрашивала тоже. Его имя и туманная информация о примененных им пушках ненадолго привели ее в сильнейшее волнение, однозначно указав место, откуда он пришел. Однако она не захотела слушать и предпочла не будить лиха, пока спит тихо.

Она с радостью забыла бы об этом человеке навсегда, но Хален не забывал. Однажды он прямо спросил ее:

– Как ты думаешь, этот Алекос действительно олуди?

Стояла глухая зимняя ночь. За окном бесновался ветер, дождь стучал в закрытые ставни. В их спальне было совсем темно. Хален не различал во тьме ее лица, но она очень хорошо видела его хмурую задумчивость. После этого вопроса настал ее черед задуматься.

– У меня есть только два аргумента в его пользу: его имя и слухи о его оружии. В моем мире это имя было распространено последние две с лишним тысячи лет. Последствия осады тоже очень говорящие. Пушки нанесли бы стенам точно такие поражения, как описывал Бронк. Впрочем, мы с тобой не видели этих стен, а перепуганные жители Этаки могли что-то напутать или преувеличить.

Он положил себе на грудь ее руку. Некоторое время она слышала его тихое дыхание в темноте.

– Два аргумента за. А против - тот факт, что ни в одной хронике, ни в одной книге не зафиксировано одновременного появления двух олуди. К тому же олуди всегда приходили к Вечному камню. Не бывало такого, чтобы кто-то появился в другой стране.

– Какие у нас основания считать его олуди? Слова Бронка? Они не истина в последней инстанции. Этот человек ведет себя как царь, как очень хороший царь, но ничего достойного олуди он пока не сотворил.

– Как царь... Да, ты права, - прошептал он.

Евгения начинала понимать, что его гнетет, - все то же старое стремление быть лучше всех, быть первейшим и сильнейшим.

– Я могла бы съездить туда, - сказала она.

Хален приподнялся, удивленно воззрился на нее в темноте. Она неохотно повторила:

– Как у олуди, у меня есть право на знакомство с Алекосом. Эта встреча позволит мне узнать, кто он, откуда пришел. Может быть, я смогу проникнуть в его планы...

Хален перебил:

– Даже будь у тебя повод для такой встречи, я ни за что не отпустил бы тебя. С ума сходил от беспокойства, когда ты гостила у Процеро, а этот человек в сто раз хуже него.

– Риск оправдан, если он дает шанс больше узнать об Алекосе.

– Я не отпустил бы тебя, даже если б он прислал приглашение, - повторил Хален.
– Но он не пришлет. А мы уж тем более не станем зазывать его в гости!

Евгения вздохнула с облегчением. Одна мысль о встрече с царем Шедиза приводила ее в трепет.