Мир После

— Я — охотница, — медленно, глядя ему в глаза, сказала я.

— А я — пастор, — хмыкнул Габриэль, — Но, в отличие от тебя, я именно тот, за кого себя выдаю.

— Хочешь сказать, что пастыри могут безнаказанно уничтожать деревни ради пропитания Централи и при этом оставаться невинными, не мучаясь появлением скверны? — я сощурила глаза, пытаясь понять, за кого он меня принимает?

С его грехами, он уже давно должен был превратиться в Грешника. Он явно сидит на препарате, как и Трой.

— Хочу посоветовать, чтоб ты не делала выводов, если ничего не знаешь, — Габриэль отошёл от меня, продолжая ухмыляться, — Это может быть опасно для жизни.

— Ты мне угрожаешь? — я склонила голову набок.

Я очень хотела, чтобы он начал мне угрожать. Так было бы легче объяснять причину его смерти.

— Следуя своему собственному совету, я не угрожаю тем, кто выжил за стенами, — он окинул меня оценивающим взглядом, относившимся отнюдь не к моей половой принадлежности.

И я вновь не поняла, что это было: констатация факта? Или издёвка?

Он совсем не скрывал, что не видел во мне опасности.

Что он о себе думает?..

Сам пастор не мучился лишними вопросами: он развернулся ко мне спиной и вальяжной походкой направился обратно. У меня зачесалась рука метнуть ему в спину кинжал, но я себя сдержала: этот человек смог выжить в толпе новорождённых Грешников. Я не могла его недооценивать.

Весь день я посвятила тренировкам с Вельзом, который вынужден был отложить готовку и удовлетворить моё желание выбиться из сил. Я не могла не думать о том, в какой ситуации оказалась, потому решила вымотать себя физически, чтобы отрубиться ночью и не думать вообще. Ублюдок, морально уничтоживший целое поселение людей, чтобы дать возможность псам Централи забрать их урожай, ночует со мной под одной крышей. Более того, он оказался настоящим пастором. И он смог выжить. Пожалуй, это удивляло меня больше всего, и об этом я не могла не думать. Как он смог выбраться оттуда? Может, он тоже имеет стигматы, как и я? Это могло бы объяснить то, что на нём не появляется скверна…

Но, тогда… почему он с ТОЙ стороны?

И как мне проверить свою теорию? Его ладони скрыты перчатками, точно также, как и мои. Вряд ли он спокойно отреагирует на просьбу их снять.

— Гаморичка! — Барб выглянула из-за угла, вынуждая меня вырваться из мира догадок и предположений, — Иди ужинать!

— Я поем попозже, — отозвалась я.

— Когда? Завтра утром?

Я нахмурилась. А потом посмотрела наверх.

Небо было звёздным…

— Обойдусь без ужина, — проговорила, пялясь в пространство; как я не заметила наступления ночи? — Спасибо, — я посмотрела на неё и выдавила из себя улыбку.

— Тройчику не понравится то, что ты не ела, — прикусив губу, сообщила Барб.

— Трой больше не мой наставник, забыла? — я вошла в здание и свернула к спальням.

Желания разговаривать о метисе не было вообще. Мысли о нём вводили меня в ступор, борьба с которым быстро приводила меня к рассуждениям о том, какая я лицемерка. Вновь. И вновь.

Я слишком быстро простила хитрого главу отряда… хотя не имела права ни на прощение, ни на размышления о морали в принципе. Если я решусь следовать принципу защиты справедливости, меня убьют через пять минут после того, как я начну. И дело не в том, что для справедливости сегодня места не было, а в том, что в Мире После выживают только те, кто понимает: спасти можно только себя. Взваливая на спину заботу о чужой жизни, ты сковываешь свои руки и связываешь свои ноги; понять это можно лишь тогда, когда ты бежишь от Грешников или Теней. До того момента ты будешь уверен — защита тебе по плечу, и ты справишься со всем.

Не справишься.

Факт.

Только, если ты — не член отряда разведкорпуса.

Весь день в тренировках дал о себе знать — я отключилась моментально, едва успела лечь на кровать. Мыслей в голове не осталось вообще, так что сны меня тоже не мучили — я просто провалилась в темноту и надеялась пробыть в ней до самого утра, однако, у мироздания были другие планы.

Открывшаяся поздней ночью дверь, нетвёрдая походка и пьяный голос Троя:

— Барб, сегодня спишь в медкабинете.

Я открыла глаза, когда девчонка послушно слезла со второго яруса и вышла из комнаты. Трой стоял в углу, чуть покачиваясь, а спальню медленно наполнял запах перегара.

Я очень давно не видела пьяных людей — кажется, словно это было в прошлой жизни… Алкоголь уничтожили сразу же, как только поняли, что за напасть обрушилась на мир. Ново-объявленные пасторы самолично разбивали все бутылки, нарекая их грешным пойлом и сурово наказывая всех, кто находил способ напиться…

Трой был пьян в стельку.

— Где Аст? — спросила спокойно.

— Аст?.. — Трой прошел на центр комнаты, останавливаясь перед моей кроватью; в темноте я могла видеть лишь очертания его силуэта, — Аст остался в Централи до завтрашнего дня… Уже соскучилась?..

— Зачем мне скучать по нему? — ровно спросила его.

Трой склонил голову, разглядывая моё лицо.

— Ты делаешь вид, что ничего не чувствуешь… — неожиданно протянул он.

— Я знаю, что такое «чувствовать», и я знаю, что такое «скучать», — ответила я, — но я не испытываю подобных чувств по отношению к Асту.

— А по отношению ко мне? — лицо Троя нависло надо мной, и мне почему-то захотелось ответить «да», но я сдержала себя:

— Чего ты от меня хочешь?

На самом деле, перед тем, как уснуть, я почти решила, что завтра сбегу… И, хоть это и выглядело бы довольно подозрительно, вряд ли Барб или Вельз побежали бы меня искать — а Габриэль так и вовсе не пошевелил бы и пальцем… Столь раннее возвращение Троя нарушило мои планы, и теперь я снова начала сомневаться: я не знала, как это объяснить, я просто понимала — мне нравилось быть подле этого человека.

Но ход его мыслей был слишком далёк от меня — я не понимала, чего он хочет, и я не понимала, что он чувствует.

— Ты же спала с этим своим другом из Десятки, — развязно ответил Трой, цепко глядя в мои глаза.

— С чего ты взял? — холодно спросила.

Дамас не мог об этом рассказать. Я молчала тем более.

— Тебя обвиняли в этом во время нашей первой встречи, — взгляд Троя тоже начал меняться, из лениво пьяного становясь пристальным. И холодным, — тебя называли шлюхой.

— Меня вообще много как называли, — напряженно ответила я, начиная проверять каждую мышцу своего тела на готовность к атаке.

От Троя всего можно было ожидать, и сейчас мне не нравилось, к чему он вёл.

— Но мне ты сказала, что не испытываешь интереса к мужчинам, — продолжил тот, не отрывая от меня уже совсем не пьяных глаз, — и на твоём теле не появляется скверна.

— К чему ты ведёшь? — спросила у него.

— Хочу понять, что достанется Асту, — нехорошо усмехнулся Трой, в глазах которого вновь мелькнул хмель.