Мир Савойя. Зов тьмы

Марина невесело усмехнулась. Мечтатель. Каждый знает, что возвращения из мира вечной ночи нет. Что ставший однажды савойя никогда не обернется в человека. Вдали забрезжил рассвет, пока невидимый человеческому глазу. Марина понимала, что если она хочет пережить еще одну ночь, ей нужно поторопиться. Мысли сгореть на солнце были соблазнительны, но она до сих пор не решилась лишить себя жизни. Возможно надежда все еще теплилась где-то глубоко в ее недвижимом сердце.

— Прости, Ришар, — у меня теперь другая семья и я верна ей. Каждую ночь я славлю Ледяного короля, — она извернулась, и в движении ее не было ничего человеческого, и улетела прочь, оставив Ришара приводить Луну в чувство. Он сорвал с нее промокшую одежду, обогрел магией, прикоснулся к бледным щекам. Снег вокруг них растаял и обнажилась коричневая земля. Луна лежала с закрытыми глазами и мерно дышала, но что бы не предпринимал Ришар, не открывала глаз. Он звал ее по имени, покрывал поцелуями лоб и щеки и даже щипал и тряс ее. С ужасом колдун осознал, что зелье, которым Марина щедро напоила его возлюбленную было эссенцией полуночного пиона. Одной капли которой оказывалось достаточно, чтобы человек погрузился в сон и больше никогда не проснулся.

Часть вторая.

Глава одиннадцатая.

Резкий запах чеснока пропитал ее кожу до самых костей. Луна поморщилась, как только открыла глаза, ей невыносимо хотелось пить, а все тело затекло. Она не могла толком разобрать, где находится. Вокруг было темно и тесно, вяло покачивались куски мяса и душистые колбасы. Девушку замутило, она застонала в голос.

Комната клетка, которая до того находилась в непрерывном движении, остановилась, у ног Луны резко отворилась дверца, в которую вбежал Ришар. На нем болтался походный балахон из мешковины, осунувшееся лицо скрывалось за тяжелым капюшоном и темной щетиной, которая росла на изуродованной половине его лица неровно, покрывая только часть борозд на коже.

— Очнулась, — прошептал он, и в голосе его звучало облегчение. Ришар прижал ничего не понимающую девушку к себе, поцеловал в серебряную макушку. Он осторожно вынес Луну из удушливого вагончика. Оказалось, что они находятся на широком тракте, окруженном вековыми дубами. Слабое зимнее солнце, пробивалось сквозь стальные облака, ветер пронизывал до костей, но Луна была счастлива увидеть над своей головой живое небо. Она жестами попросила Ришара положить ее на землю, осторожно шевелила то одной рукой, то другой в попытке заставить тело повиноваться. То не хотело слушаться и уже спустя несколько минут девушка совсем обессилела. Ришар принес воду, подложил ей под голову подушку.

— Сколько, — спросила девушка с третьей попытки, голос ее звучал словно карканье вороны. Деревья зашуршали голыми ветвями, запели жалостливую песню. Было бы лето, они бы поделились с Луной силой, помогли бы ей выздороветь. Но сейчас сам мир находился в состоянии сна и покоя, не мог он помочь ей проснуться.

— Ты без сознания неделю. Моя сестра влила тебе настой полуночного пиона, его еще называют зельем вечного сна. По крайней так он действует на людей. Но ты к счастью не человек.

Ришар не стал говорить, что чуть не обезумел за эти дни. Что гнал вперед тройку лошадей, почти без сна и отдыха, опасаясь, что не успеет добраться до Арсийского княжества и получить помощь брата Луны.

Лекарства от зелья вечного сна не было, в сказках принц мог поцеловать и пробудить принцессу, в реальности никакие поцелуи не были бы способны вырвать Луну из сна. Человек медленно потухал, без еды и движения тело умирало. Савойя Луна была нужна живой, лишь для того, чтобы положить ее на алтарь. Поэтому они не церемонились с ней.

Как только Ришар понял, от чего именно его подопечная не может открыть глаза, он не медлил ни минуты. Мантикору он приказал вернуться в замок у Аршарского озера, а сам взял Луну на руки и отправился обратно в городок, напротив Голубиного гнезда. Там он купил еще одну лошадь, кибитку мясника, который как раз собирался выезжать на юг, а заодно его документы на проезд. Серебро раздобыть было сложнее, но Ришар справился. И кибитка изнутри была обита тонкой серебряной проволокой, которую Ришар выправлял и вытягивал голыми руками, объятыми пламенем.

Под чужой личиной мужчина двинулся в путь. Фамильное оружие было спрятано под кусками свиного сала, пришлось имитировать походку в вразвалочку, а дознающим сообщать, что несется так, потому что маг наложил слишком слабое заклинание и колбасы грозят протухнуть до приезда в Арсию. Те отставали от Ришара, стоило предложить им душистый окорок, желали доброго пути и набрасывались на еду, особенно легко этот трюк проходил на землях Де Шталлей, где люди казались действительно голодными.

Ришар останавливался только для того, чтобы обтереть и попытаться напоить Луну, поднести к ее губам зеркальце и убедиться, что она все еще дышит. Изнутри хрупкая кибитка была укреплена всеми возможными заклинаниями, каждую ночь защитный контур вспыхивал, причиняя Ришару немыслимую боль, но пока порождение ночи держалось от Луны в стороне. Колдун чувствовал, что живая тьма, преследующая девушку становится сильнее, что она ищет ее с отчаянным упорством. Одна надежда была на южное солнце и защиту брата Луны. Ришар понимал, что скорее всего пути их разойдутся как только он удостовериться, что там она в безопасности. Сердце сдавило железным обручем, но за время беспамятства Луны Ришар почти смирился с этой мыслью, он молил всех известных и неизвестных богов о том, чтобы она смогла очнуться. Там, среди эльфов, она найдет защиту и понимание.

Луна улыбнулась, но улыбка вышла блеклой. За время беспамятства она сильно похудела и осунулась. Ришар поспешил сварить для нее и накормить овсяной кашей. Девушка съела пару ложек и даже смогла поднять руку.

— Когда мы приедем?

— Еще неделя пути. Потом нужно будет перебраться через залив и мы окажемся в Арсии. Столица государства стоит на воде, к ней мы и направляемся.

Луна хмыкнула и снова закрыла глаза. Ришар испугался, ему показалось, что она снова заснула. Но девушка просто пыталась почувствовать ноги. Наконец, у нее это удалось и изящная ножка поднялась вверх.

— Тело затекло, — пожаловалась она. Ришар прикоснулся к ее лодыжке, размял ногу круговыми движениями, помогая ускорить движение крови. Девушка улыбнулась, а колдун словно не заметил ее улыбки, сосредоточившись на движениях. Луна подумала о том, что теперь, когда он вынужден был неделю ухаживать за ней, как за больным животным, он навряд ли когда-нибудь захочет прикоснуться к ней как мужчина. Даже движения эти казались движениями лекаря, слишком внимательные, слишком безразличные. Ришара словно не интересовала ни ее ножка, ни ее тело вовсе. Грустный вздох сорвался с губ помимо ее воли.

Вдруг Луна испытала жгучее чувство стыда, она провоняла чесноком, была не мыта и один дьявол знал, как именно приходилось Ришару за ней ухаживать. А стоило ей зажмурить глаза, в память вернулись обрывки того, что колдун делал с ней ночью накануне нападения. Тогда он изучал ее тело с совсем другими намерениями.

— Мы должны поторопиться. Вдруг савойя следуют за нами. — произнесла она, тихо, и потянулась прочь от его прикосновений. Эльфы не знают стыда, а значит Луна была недостаточно эльфийкой, раз испытывала это гадкое чувство.

Ришар кивнул, снова поднял ее на руки, прижал на мгновение к себе. Он был так счастлив от того, что Луна проснулась сама, что испытал эгоистичное желание повернуть обратно в сторону Серебряного замка, наплевав на благородные планы по укрытию ее в стране эльфов и целовать, пока она не забудет собственного имени. Но Луна отвернулась от него, закрыла глаза и мужчине ничего не оставалось, кроме как взобраться на козлы, легко ударить лошадей, чтобы прервать их отдых.

— Только не внутрь, мне нужно солнце. — тихонько попросила она. Ришар готов был исполнить любую ее просьбу, а потому усадил ее рядом с собой на толстое одеяло из козьей шерсти и накрыл еще одним, пусть девушка и говорила, что совсем не мерзнет. Лошади пошли куда медленней, счастливые отдыху от бешенной скачки накануне.