Мир Смерти и твари из преисподней

Выяснились любопытные вещи. Олаф оказался человеком уникальным. Во-первых, он не лысел, регулярно употребляя айдын-чумру и прочую наркотическую дрянь. Во-вторых, не терял памяти. То есть терял, но не так быстро и вообще не так, как все остальные. За это и был назван гордым именем Троллькар. Собравшиеся вокруг него безумцы действительно почитали «фруктовика с золотистой шерстью» за святого и оберегали его от любых нападок.

Меж тем очумевших, озверевших от крови и насилия людей становилось на планете все больше и больше. Не готовые к серьезному отпору моналойцы безропотно, а зачастую и охотно шли на военную службу к фэдерам. Другие просто погибали в неравных боях или сбивались в стаи, как дикие звери, чтобы побеждать если не умением, так числом. Эти стаи и оформились в итоге в две мощные подпольные группировки – калхинбаев и стридеров.

Калхинбаи, в переводе с языка тафи «истинные хозяева», были все как один этнические моналойцы, имели мощную секретную агентуру в рядах десятников, сотников и даже среди персональных охранников. Поговаривали, что кто-то из приближенных самого эмир-шаха оказался однажды шпионом калхинбаев. Возможно, этот бедняга в действительности был обыкновенным преданным псом, и подвесили его вниз головой только для устрашения остальных. Но… исключить проникновения лютых врагов в святая святых политической системы фэдеров никто уже не мог. Калхинбаи требовали свержения марионеточного Зулгидоя, изгнания всех шерстяных с планеты и нормального эмирского полновластия. Базируясь в глухих районах Окаянных Джунглей, они время от времени совершали набеги на рабочие поселки Комбината «Караэли-брук» и даже на резиденции султанов. Ни одной реальной победы над силами безопасности фэдеров одержать калхинбаям не удалось, но и полного уничтожения всех бунтовщиков в ближайшее время не предвиделось. Уж слишком многих ухитрялись они переманить в свои ряды. Любой крупный расстрел заговорщиков неизменно давал чудовищные по масштабам метастазы.

Совсем иное дело – стридеры. В переводе со шведского, искаженного по правилам меж-языка, это слово означало «бойцы». В смысле борцы. Борцы за справедливость для всех. Так они себя называли полностью. А свою организацию гордо именовали политической партией. Возглавляли эту менее многочисленную, но более дисциплинированную группировку беглые фруктовики. И шерстяных среди стридеров насчитывалось едва ли не больше, чем лысых. Стридеры категорически отрицали и осуждали любую этническую и лингвистическую нетерпимость, культивировали запрещенный на Моналои «фруктовиковый» язык, использовали всю полноту знаний, полученных ими на своих далеких планетах. Главными методами борьбы считались: похищение современного оружия, транспорта и прочей техники у фэдеров, а также организация всевозможных диверсий. Стратегическая цель – свобода и справедливость для всех, свержение тоталитарного строя, то есть упразднение как эмирской, так и фэдерской власти, демократические выборы и так далее… Олаф сам лично считал, что все это на девяносто процентов трепотня, а истинная мечта стридеров – пробраться в космопорт Томхет, удрать на самых лучших кораблях в пространство и забыть навсегда, как кошмарный сон, безумную планету наркоманов.

Вот только они, дурачки, еще не понимали, что удирать-то им как раз и некуда. Что они теперь прикованы к Моналои навек. Потому что у тех, кто достаточно долго прожил на планете, начинался жуткий абстинентный синдром не только от отсутствия чумрита, но и от нехватки всех прочих факторов в комплексе: излучения, особого состава воды и воздуха, магнитных линий, подземных вибраций… Даже великий Свамп не взялся бы назвать всех факторов, формирующих психику и физиологию моналойца.

Так что обе воинствующие группировки были и смешны и трагичны в своем отчаянном стремлении изменить что-то на давно сошедшей с ума планете. Олаф пытался объяснить главное и тем и другим лидерам. Излагал в наиболее доступных терминах реальное положение дел. Лидеры приходили в ужас, не верили, потом до них доходило, они впадали в еще большее отчаяние, потом снова не верили. А в итоге все заканчивалось бессмысленными кровавыми схватками. Ведь калхинбаям проще было считать, что это шерстяные пришельцы виноваты в трагедии всего коренного населения Моналои. Стридеры, в свою очередь, обвиняли во всех грехах тупых и жестоких айдын-шовинистов, как они называли калхинбаев. Лидеры тех и других менялись часто, так как смертность среди них была очень высока. Однако, к сожалению, это не влияло на их отношения с пророком Троллькаром. Они никак не хотели его понять.

Зато возникла легенда, что достаточно перетащить Троллькара на свою сторону – и победа обеспечена. Троллькар был выше этого и не поддерживал никого. Драка за него пошла нешуточная. Вот тогда и пришлось своих жрецов обучать азам единоборства. Конечно, в экстренных случаях выручал украденный с «Сегера» генератор защитного поля, но не хотелось размахивать им слишком часто. Бывшие братья по оружию могут и не простить такого. А лидеры оппозиции с годами катастрофически глупели, впрочем, и жрецы – тоже. Единоборства осваивали они все хуже и хуже, а демагогию любили все сильнее. Олаф загрустил отчаянно и начал потихонечку спиваться, особенно когда открыл способ тонкой очистки местного самогона – изобрел так называемую «чорумовку». Алкоголь давал гораздо больше радости, чем местная дурь. Во всяком случае, ему. А на лучшую жизнь Олаф надеяться уже перестал.

Вот тут и появился Язон, захваченный поначалу охранниками султана. Охранники эти оказались все как один калхинбаями и поджидали инопланетного гостя в засаде не случайно. Днем раньше хитрые стридеры с помощью радиоперехвата сумели подслушать важный разговор между Свампом и султаном Азбаем. Фэдер предупреждал, что в самое ближайшее время из-за гор на диковинных летательных аппаратах появятся фруктовики, которые не совсем фруктовики, а некая особая раса. Дескать, к этим шерстяным нельзя относиться как к новым работникам плантаций, они прилетели сами, по собственной воле, и намерены помогать моналойцам в борьбе с ужасными монстрами, вылезающими из-под земли. Что и говорить, стридеры с огромным нетерпением ожидали столь необычных гостей. Однако в их руководстве давно и успешно работали калхинбайские шпионы. Наоборот, естественно, тоже, но в данном случае повезло калхинбаям. Язон спустился с гор в непосредственной близости от поселка, где обосновалась одна из самых мощных организаций местных патриотов. Но и стридеры не хотели терять своего. Инопланетный гость еще не успел прийти в сознание, когда на глухой лесной дороге в Окаянных Джунглях между извечными врагами завязался жесточайший бой. Там же неподалеку оказались, по счастливой случайности, жрецы Олафа-Троллькара. Они-то и сумели в общей суете, средь бестолковой поножовщины и перестрелки умыкнуть бесчувственное тело Язона.

Когда же в очередное утро Олаф вынырнул из долгого запоя и узнал, кто именно сидит в алхинойской темнице… Ах какие мысли завертелись у него в голове! Да только Язона уже не было в подвале. Ну, Олаф и отправил этих кретинов на поиски. Дескать, сбежавший человек – еще более великий пророк, чем сам Троллькар. В принципе они действительно могли отыскать Язона, но вышло так, что он сам раньше пришел.

– Вот и вся история, – закончил Олаф свой длинный рассказ.

Язон, разумеется, чувствовал, что история на самом деле далеко не вся, однако объем обрушившейся на него информации и так уже был слишком велик, а время новых вопросов еще не настало.

И он решил уточнить всего лишь одну деталь:

– Олаф, а ты можешь сказать наверняка: мы летим сейчас на «Сегере»?

– Могу сказать наверняка: не на «Сегере».

– Почему? – поинтересовался Язон.

– Долго объяснять. Но вообще-то «Сегер» я знал как свои пять пальцев. А сейчас совершенно не удивлюсь, если окажется, что это вообще не фэдерский корабль.

– Ничего себе! – присвистнул Язон, ведь его полушуточные ожидания сбывались. – А чей же?

Олаф только плечами пожал. Бывший штурман не любил предположений – он предпочитал факты. И, наверно, был прав.

Уже в следующую секунду, точно по заказу, корабль начал совершать маневр. Язон бы голову дал на отсечение, что это заход на посадку, причем с невысокой околопланетной орбиты. Если, конечно, не предположить, что их забросило каким-нибудь чудом на борт иногалактического корабля, летающего вообще не по нашим физическим законам и, в частности, умеющего нырять в кривопространство без малейших отрицательных эмоций для пассажиров в момент перехода. Язон еще никогда не слышал о таком. А он, вообще-то говоря, старался всю жизнь исповедовать древний принцип «бритвы Оккама»: «Не умножай сущностей сверх необходимого». Потому и теперь счел за лучшее не думать о всяких небылицах.

Да и некогда стало о них думать.

Резкий звук, напоминающий сигнал общей тревоги, донесся из самого центра сферического потолка, а возникшее там небольшое отверстие стало медленно расширяться, как диафрагма гигантского объектива.

Глава 18

– А где Язон? – спросила Мета, когда Экшен наконец пришел в себя и уже можно было надеяться на вразумительный ответ с его стороны.

Выглядел молочный брат Язона неважно. Исхудавший, в грязных обносках, с длинными свалявшимися волосами и жидкой клочковатой бородой, лицо и руки в шрамах, ссадинах, кровоподтеках, вокруг глаз – черные круги, а взгляд затравленный и жалкий. В общем, сломали человека. И как он сюда попал, почему, зачем? Все эти вопросы промелькнули в голове Меты, удивив ее саму внезапным проявлением совсем не пиррянского праздного любопытства. Какое ей дело до некоего зверолова и охотника Экшена из заштатного окраинного мирка со скучным и длинным названием Поргорсторсаанд? Существенным было лишь одно – местонахождение Язона. Но несчастный Экшен, узнав Мету, расклеился окончательно. Обильные слезы потекли по его грязным щекам, плечи начали вздрагивать, ноги подкосились. Он смеялся, и плакал, и бормотал какую-то невнятицу по-моналойски, точно навсегда забыл язык цивилизованных людей.

Фуруху, не видя, чем может быть полезен в такой ситуации, занялся своими делами. Внимательно изучив устройство входных запоров, исхитрился снять тяжелый засов с внешней стороны и грамотно подпер им дверь изнутри. На всякий пожарный – надо же дать себе хоть небольшую фору. Например, в случае внезапной атаки сверху.

Потом Экшен успокоился, затих, уселся на полу, вытянув ноги и упираясь ладонями сзади. Наконец глупо улыбнулся и явно вознамерился что-то сказать. Но Мета опередила его:

– Где Язон?