Мир в коме

Следующим был альбом Сотириса. Тут я решила сильно не экспериментировать и сделала его похожим на альбом брата. Единственное, что я изменила – цветовая гамма. Вместо черного, я взяла основным белым, а вместо золотого, использовала серебряный. Имя я тоже написала серебряным цветом и прилепила такую же сову, но уже в правом верхнем углу имени. На обратной стороне я написала одну простую фразу: «Скрытность – не всегда правильно». Надеюсь, она ему поможет. Несколько минут я просидела, не двигаясь, возвращая себя в ту битву между братьями, а затем и к её последствиям. Именно тогда и пришел на ум этот вывод, ведь если бы Сотирис рассказал брату сам о своих отношениях с Хелайос, то я не думаю, что всё закончилось бы так плачевно.

Встряхнув головой и вернув трезвость разума, я принялась делать следующий фотоальбом. Тэйлса я оставила напоследок, так как была уверена, что именно его альбом будет делать намного проще, но я ошиблась. Именно его альбом я и не могла придумать. Полчаса я буквально билась головой об стену, раздумывая над его оформлением. Давайте по порядку: кабинет Тэйлса – стены в темных тонах, но потолок и пол светлые, что не позволяет стенам сделать помещение темным, на стене фотографии, значит, он дорожит воспоминаниями об остальных полубогах. В то же время трудно было не заметить, что Тэйлс любит, чтобы всё было аккуратно, никаких лишних деталей. Итак… думай, Таира, думай… Кажется придумала. Я тут же принялась оформлять альбом, дабы успеть его закончить до того, как идея выветриться. Коричневый послужил цветом для всей обложки, затем я разместила посередине прямоугольник, контуры которого сделала белыми и в который вписала имя будущего владельца сего творения. Уголки я тоже сделала белыми, а расстояние между ними заполнила ненавязчивыми завитушками такого же цвета. По-моему неплохо. Теперь надо придумать, что же можно пожелать Тэйлсу. Мне пришло в голову, что его нет ни на одной фотографии, а это значит, что он постоянно всех фотографирует. Однако я уверена, что остальным полубогам хотелось бы видеть Тэйлса рядом с собой на фотографиях. Что же ему пожелать… О! «Иногда делать что-то вместе намного приятнее»,– вывела я каллиграфичным подчерком.

Ну вот, теперь осталось самое малое – вставить фотографии. Пока фотоальбом Тэйлса высыхает, я взялась за фотоальбом Париса, так как его я делала первым, и он уже должен был высохнуть. Итак, фотографии. Я закрыла глаза и сделала парочку глубоких вдохов и выдохов, представляя фотографии в нескольких экземплярах, которые лежат передо мной. Что ж, с этим проблем не возникло. Следующие полчаса я занималась внедрением фотографий в фотоальбомы братьев. Некоторые картинки из этой коллекции я вставила в альбом сына Морфея. Однако основные фотографии остались в фотоаппарате Жанны. Я надеюсь, её вещи не исчезли вместе с ней.

Слава Зевсу, фотоаппарат остался на месте,– подумала я, находясь у Жанны в комнате. Я печально вздохнула и осмотрелась. Комната Жанны ничем не отличалась от моей, но её присутствие здесь дало о себе знать. Здесь словно осталась частичка этой странной девушки, которую я никак не могу понять. Хоть мы с ней и враждовали, хоть сначала я её ненавидела, хоть она и пыталась убить меня, однако я ей симпатизировала. Было в ней что-то такое, что заставило относиться к ней с добротой.

–Скучаешь?– спросил у меня кто-то. Хелайос.

От испуга я едва не выронила фотоаппарат. Нужно его спрятать. Посмотрев на кровать, я мигом спрятала вещь под неё.

–Есть немного,– согласилась я.

–Лиза тоже говорит, что ей не хватает «этой эгоистичной девки»,– передразнила девушка. Я улыбнулась.

–Наверняка её много кому не хватает.

–Хочешь, я могу пройтись с тобой до твоей комнаты?– предложила Хела.

–Та нет, спасибо,– отмахнулась я.– Я тут еще побуду.

–Хорошо,– кивнула она и ушла.

Через пару секунд я с облегчением выдохнула. Чуть не попалась. Аккуратно высунувшись из-за двери, я посмотрела по сторонам – чисто. Затем я молнией помчалась в свою комнату, где закрылась и просидела до тех пор, пока не закончила с альбомом Тэйлса и не спрятала подарки в надежное место. Последним, что я сделала – убрала фотоаппараты из этого мира.

–Вроде всё,– сказала я довольно.

Чем же теперь заняться? Помниться Эрнест жаловался, что я мало времени провожу с ним, надо бы пойти его проведать. Идя по коридору, я думала, под каким предлогом заявлюсь к парню. А вообще, чего я голову ломаю? Неужели мне нужна причина, чтобы проведать своего ненаглядного молодого человека? Эта мысль придала мне решимости, и я уверенно постучала в дверь юноши. «Кто?»,– послышалось из-за неё. Наверное, еще с подарком не закончил. «Я!»,– ответила я. Получив одобрение на свой вход, я с довольной улыбкой зашла внутрь.

–Ты еще не закончил?– поинтересовалась я.

–Нет,– помотал он головой,– слишком трудно делать четыре альбома с больной левой рукой.

–Давай я буду делать, а ты будешь руководить процессом,– предложила я.

–Хорошая идея,– согласился Эрнест.

Правда, в следующее мгновение я пожалела о том, что предложила. Эрнест превратился в нечисть. Казалось, будто предо мной царь загробного мира – Аид. Я едва успевала выполнять его указания. Было и так, что он становился просто истинной девушкой, которая руководила процессом вешанья картины на стену: и то ему, и это негоже. Поди, пойми его, а в конечном итоге ему, оказывается, нравилось то, что я делала первым. Как же раздражает! Однако уже через полчаса Эрнест стал Эрнестом, и вся следующая работа пошла мирным ходом. Последние альбомы, которые мы делали, были альбомы учителей Макара. Этого паренька мне тоже очень не хватало, ведь никто так не умел улыбаться, как он, никто не мог придать словам той таинственности, что придавал он.

–Скучаешь за ним?– спросил Эрнест.

–Есть такое,– кивнула я.

–Не переживай, скоро мы вернемся в реальный мир и ты обязательно встретишься с ним,– подбодрил он меня, а потом добавил, – естественно, под моим контролем.

–Эрнест,– начала я тихим голосом,– а если ты забудешь меня? Если забудешь всё, что было в этом мире? Ты говоришь, что ты не помнишь, откуда ты, ты не помнишь, в какой больнице лежишь, ты помнишь относительно мало из твоей жизни в реальном мире. Очень маленькая вероятность того, что ты вспомнишь меня и всех остальных.

–Знаю,– ответил он одними губами,– но одно я знаю наверняка, если я тебя увижу в реальном мире, то непременно вспомню, кто ты. Я верю в это, и ты верь.

–Я постараюсь,– кивнула я.

Остаток работы мы проделали молча. Не хотелось о чем-то говорить после нашего обсуждения. Я прекрасно знаю, что воспоминания об этом мире останутся у меня, но так же я была уверена, что они не останутся с остальными. Скорее всего, эта уверенность была ошибочной, но почему-то она была слишком сильной и я не могла с ней спорить.

–Вот и всё,– сказал Эрнест, вставляя последнюю фотографию в альбом.

–Да, хорошо поработали,– кивнула я.– Я пойду.

–Я провожу.

По коридору мы шли молча. В голову лезла полная чушь и говорить подобное Эрнесту не хотелось. Вскоре молчание начало угнетать, однако на выручку пришла спасительная дверь в мою комнату.

–Вот мы и пришли,– сказала я, останавливаясь возле двери.

Внезапно глаза Эрнеста как-то нехорошо сверкнули. Я и пискнуть не успела, в тот момент, когда его губы накрыли мои. Первый поцелуй. Первый. Серьезный. Поцелуй. Губы парня оказались теплыми, немного шершавыми, но такими приятными. Поцелуй длился не долго. Эрнест с судорожным выдохом оторвался от меня. Некоторое время я стояла, будто в трансе, а затем начала приходить в себя и понимать, что только что произошло. По мере моего понимания, я краснела, а когда уже совсем осознала и осмыслила, что произошло, то покраснела прям до корней волос. На данный момент мною овладевало желание провалиться под землю, спрятаться, стать миниатюрной, всё, что угодно, лишь бы он не видел моего красного личика.

–Это еще не всё,– сказал Эрнест, улыбаясь.

Я непонимающе посмотрела на него.

–Я тебя люблю,– на одном дыхании произнес он.

Не знаю, сколько я так простояла, но я точно могла сказать, что моя кожа на голове окончательно приняла красный цвет. Я набрала побольше воздуха в легкие…

–Это что за возмутительные слова при свете дня, да еще и после поцелуя?!– громко спросила я и тут же спряталась за дверь.

Оказавшись скрытой от посторонних глаз, я облокотилась об дверь и, закрыв свое пылающее лицо, опустилась на пол. Что я только что наделала? Зачем накричала на него? Эрнест же ко мне со всей душой. Слова ему явно не легко дались, а я на него накричала. Хотя с другой стороны, мог хотя бы мне передышку дать, а то сказал, как отрезал. Я от поцелуя толком не отошла, а он мне признание в любви говорит. Конечно же, адекватной реакции ждать не приходилось. Надо идти в душ. Хоть мысли в кучу соберу, а то бегают по моей голове веселым галопом, а я соображать нормально не могу.