Мир в моих руках

Мужчина устало потёр лицо — и видение ненадолго пропало. Впрочем, он вскоре настроил дар смотрения сквозь пространство — наблюдать за ловким парнем было местами интересно, да и от боли отвлекало. Его тело, похоже, ещё не один день будет отходить и исцеляться.

«И откуда я так навернулся?!»

А светловолосый продолжал обороняться… хотя, похоже, местами выдыхался…

«Ловок… дар особой чувствительности и неосознанное быстрое преобразование Света…»

Незнакомец, словно в оправдание его комплимента, изогнулся и сшиб с дальней крыши хранителя, целившегося в него из лука, слепленного из Света.

«Но какого хрена они пытаются добить его? У него большие способности! Ладно бы вцепились в чернокрылого, так в своего-то зачем?..»

Кто-то из лежащих неподалёку вдруг резко сел, выхватывая из металлической бляхи с пояса тонкое острое металлическое лезвие…

«Настоящее… может, его и не заметит?..»

И точно, тот хранитель метнул своё оружие, а белобрысый и не дёрнулся.

«Сейчас получит в глотку…»

Тело среагировало мгновенно, следуя неосознаваемому желанию сберечь ловкого парня.

Перемещение. Появившийся жезл. Взмах. На одном конце жезла повисло, впившись занозой, тонкое металлическое лезвие.

Светловолосый обернулся на стон — спину неожиданного защитника перехватило от боли — недоумённо моргнул, увидев незнакомца, потом разглядел лезвие, застрявшее в жезле у того — и побледнел.

— Ворон считаешь? — спросил, усмехнувшись, нежданный защитник. И, почувствовав лёгкий всплеск Тьмы, отмахнулся жезлом, пропуская сквозь него сгущённый Свет. Пропустил тонкими полосками. Длинными и узкими. Они летали с приличной быстротой. И тот, с настоящими метательными ножами, упал, получив палу полосок в лоб.

«Когда очухается, хрен его знает. Не считал. Да и…»

Резким всплеском потока Света он сшиб светловолосого парня в сторону. На несколько мгновений замешкался. Вскрикнул предупреждающе, нет, уже отчаянно, спасённый…

Но он знал. Он нарочно дождался, когда с разных сторон в него хлынут мощные струи Света — и оттолкнулся от земли, взлетая, всего за мгновение до их попадания в него… и, зависнув почти тут же, над крышами домов, слегка приплюснул короткой толстой струёй Света сгусток чужого Света, свившийся из чужих струй под ним. Так, легонько сплюснул, вынуждая сгусток Света сжаться и оттого выплюнуть тонкими, но жгучими лучами по сторонам. Да, жгучими лучами. Вот как попали окружившие было его белокрылые.

Светловолосый восхищённо присвистнул. А он лишь зевнул, и, поморщившись, потёр спину.

«Мда, оправлюсь ещё не скоро. И откуда я так свалился?.. Отчего?..»

— Ты кто такой? — заинтересованно уточнил спасённый, — Я тебя на Белой земле не видел.

— Я бы на твоём месте свалил бы отсюда. Может, к ним на подмогу ещё отряд придёт.

— Да не, не придёт! — ухмыльнулся молодой ловкач, — Они, наверное, решили, что эти меня вполне прибьют.

— Ты такой хиляк?

— Ты… — светловолосый побагровел от гнева, сжал кулаки, — Ты как меня назвал?!

— Ну, ладно, ладно… — он устало потёр спину и шею свободной рукой, потом откинул жезл, развевая Свет, лежащий в его основе, по пространству, — Ты вовсе не хиляк. Вон как ловко чуешь малейшие перегибы Света.

Молодой парень приосанился.

«Да, точно, ещё слишком молодой. Вон сколько спеси. Уж до чего хранители Света гордые, а такой спеси хватит не на один десяток белокрылых»

— Ты вовсе не хиляк. Ты просто сопляк.

Юнец подскочил, как будто в мягкое место ужаленный.

— Вопли оставь на потом. Если жив будешь — наорёшься допьяна. Скажи-ка лучше, ты кому из белокрылых дорогу перешёл, что они за тобой такой сворой бегают?

— Да я так… — парень поморщился, задумчиво потёр изящно выстриженные усы, — Тренируюсь.

— А бьют, словно прибить хотят. В ближайшие сроки, основательно и насовсем.

— Ну… — на сей раз парень смутился, — А тебе какое дело? И почему я твоего лица прежде не видел?

«Потому что в ближайшие пять веков меня на Белой земле не было… хотя… я так скотски навернулся с высоты, что, может, не один месяц провалялся, пока тело не восстановилось до сколько-нибудь приличного уровня… хотя… одежда сгнила… что, несколько лет провалялся под грудой камней?! Да что ж за дрянь-то со мной была?..»

— Слушай, вот станешь сильным, метким… и будешь всем указывать, — осклабился спаситель, — А пока, извини. Для меня ты ещё сопляк. А перед сопляками я оправдываться не буду.

— А по лицу — не шибко старше меня, — усмехнулся светловолосый, руки в бока упёр.

— Вот говорю: сопляк ещё. Взрослый бы столько не трепался языком, а сбежал бы, пока не набежали другие.

— А я прятаться не собираюсь, — был ответ.

— Тебя в детстве с печки уронили? Или с колокольни? Они прибить тебя хотят, по-настоящему!

— А тебе какое дело?!

Мужчина повернулся к нему спиной и спокойно пошёл вперёд. Впрочем, даже не оборачивался — струю Света он мог запустить по копью из искр и так, не глядя. Он же её чуял. Мощь, толщину, скорость, направление… Вот, щенок! Переместился и запустил со стороны!

От шквала искр и молнии светловолосого распластало по мостовой.

«Надеюсь, и затылком хорошо приложило»

Он подошёл к распростёртому телу, наступил ногой ему на грудь, оставив грязный оттиск на белоснежной… уже местами белоснежной вышитой рубашке. Холодно сообщил:

— На первый раз, так уж и быть, прощаю, так как сопляк ещё и туп как дерево. Но если второй раз твою рожу замечу за ударами в спину, в мою спину, по чужим можешь стрелять, сколько твоей надутой гордости угодно — и прикончу.

— Да я…

— Тявкать на меня будешь, если станешь сильным. И умным. Другие долго не живут.

Убрал ногу и пошёл прочь. Снова повернувшись к нему спиной. Спиной к врагам поворачиваться практично — вначале, правда, было дико больно, а потом научился отличать малейшие колебания в Равновесии или сдвиги в хаосе в пространстве — и отвечать.

«Но как всё тело болит дико! Что это было?! Когда?.. Почему?..»

Парень догнал, обогнал, но, встретившись с серьёзным взглядом, подался в сторону, пропустил, пристроился с боку, шагах в четырёх. Улицы были пустынны.

«То ли болезнь свирепствовала, то ли они его долго били — и людей поблизости не осталось. Хотя… хм… нарушений пространства на других улицах особых нет, значит, большинство людей ушли живыми. Просто сбежали. Там, где кого-то убили, в пространстве остаётся неприятный след и сколько-то держится»