Мир в XX веке: эпоха глобальных трансформаций. Книга 1
Шрифт:
Однако период заигрывания фашистского и нацистского режимов с Католической церковью был недолгим. Главной целью Муссолини и Гитлера после укрепления их власти было включение церкви в качестве составного элемента в тоталитарный режим, ее подчинение интересам своей внутренней и внешней политики, инструментализация религии. Столкновения между Католической церковью и фашистским режимом в Италии начались уже в 1930-1931 гг. Объектом преследований со стороны властей стали католические организации мирян, занимавшиеся социальными вопросами и воспитанием молодежи. В Германии наступление на католические общественные организации началось уже в 1934 г. Был закрыт «Христианский крестьянский союз», разогнаны конфессиональные профсоюзы, закрывались молодежные организации, активные христиане увольнялись с государственной службы. В 1937 г. Гитлер заявил о том, что все члены нацистской партии порывают с церковью, поскольку она является «врагом немецкого народа». Все эти меры вызвали отпор со стороны итальянских и немецких христиан. Папа призвал итальянских епископов взять под свою опеку католические общественные организации, что затрудняло их преследования фашистами. Учителя католических школ в Германии стремились удержать молодежь от вступления в нацистские организации, продолжали
Но в Германии власти готовы были пойти еще дальше. Во второй половине 1930-х годов под руководством идеолога нацизма А. Розенберга был разработан «План национал–социалистической религиозной политики», рассчитанный на 25 лет. Предполагалось, что за это время будет создана обязательная для всех граждан «государственная религия», а традиционные христианские конфессии постепенно исчезнут. Предпочтение отдавалось неоязыческому «германско–нордическому религиозному движению». Планировалось, что через 10-15 лет движение должно было получить государственное признание, а воспитанная в нацистском духе молодежь сменить связанное с Церковью старшее поколение.
Между тем в Италии конфликт с режимом еще не означал полного разрыва с ним. Так, Католическая церковь поддержала вторжение Италии в Эфиопию в 1935 г., выступила на стороне правых сил во время гражданской войны в Испании. Последнее было легко объяснимо, поскольку испанское республиканское правительство развернуло преследования католиков и католических организаций в 1932-1933 гг. Вообще Католическая церковь в рамках франкистского режима в Испании занимала особое положение. Католицизм был важной составляющей его идеологии, сам Франко был ревностным католиком, поэтому здесь речь не шла ни о инструментализации религии, ни о курсе на ее уничтожение. Церковь поддерживала франкистский режим добровольно и сознательно.
Вторая мировая война поначалу разделила христианское сообщество Германии. Часть священнослужителей призвала паству исполнить гражданский, воинский долг; другая отнеслась к войне скорее скептически. Критически восприняло войну и итальянское духовенство. Ватикан выступил фактически с позиций религиозного пацифизма. Не получила одобрения Святого престола и война против СССР, хотя от своего традиционного антикоммунизма Ватикан не отказывался. С началом Второй мировой войны фашистский и нацистский режимы усилили репрессии против духовенства и верующих (в Германии в первые месяцы войны натиск был ослаблен, но потом возобновился с новой силой). Впрочем, задача окончательно сломить церковь, уничтожить ее не ставилась. В Германии осуществление этой задачи было отложено до ожидаемой победы в войне, которая так и не наступила.
Таким образом, мы видим, что отношения с церковью политических религий в Европе (особенно в Италии и Германии) прошли три фазы: заигрывание с церковью, попытки заручиться ее поддержкой на начальном этапе, затем инструментализация церкви, стремление «встроить» ее в укрепляющийся режим, наконец, преследования духовенства и верующих, курс на уничтожение традиционной религии или по крайней мере на ее максимальную маргинализацию. Но третьей фазе не суждено было завершиться. Церковь пережила тоталитарные режимы.
В условиях глобальных международных конфликтов, имевших место в XX в., религиозные институты не могли остаться в стороне. Уже в ходе Первой мировой войны религиозные институты и религиозная риторика оказывались востребованы противоборствующими сторонами. В частности, в России пресса активно писала о походе агрессивного «германского протестантизма» против традиционных церквей. Стремление мобилизовать религиозный фактор в своих интересах особенно заметно проявилось в период Второй мировой и холодной войн. Так, с началом Второй мировой войны советское руководство осознало, что авторитет Церкви может способствовать привлечению на сторону СССР симпатий народов Восточной Европы и общественности Англии и США — союзников СССР по антигитлеровской коалиции. В связи с этим власть отказалась от курса на уничтожение Православной церкви и решила допустить ограниченное расширение церковной жизни в СССР. В 1940-е годы политика советского руководства по мобилизации религиозного фактора в своих интересах прошла несколько этапов. В 1942-1943 гг. основное внимание уделялось выстраиванию через церковные каналы благоприятных для СССР отношений с союзными державами. В 1944-1948 гг. советское руководство прикладывало усилия для создания «системы православного единства» вокруг Москвы, способствуя поднятию авторитета Русской церкви среди других Поместных Православных церквей. Если в странах Восточной Европы, где к этому времени утвердились просоветские режимы, это было возможно, то в Греции и на Ближнем Востоке такие задачи оказались мало реалистичными, тем более, что эти усилия СССР встречали противодействие со стороны других держав. В частности, поставление нью–йоркского митрополита Афинагора на Константинопольский патриарший престол в 1948 г. рассматривалось современниками в русле попыток США и Великобритании (вполне успешных) противостоять политике советского руководства по распространению влияния Русской церкви на восточные православные патриархаты. Поэтому с 1949 г. Русская церковь постепенно переориентирует свою внешнеполитическую активность на участие в международном движении сторонников мира и в других международных организациях (данное направление оставалось актуальным вплоть до распада СССР). Пусть и в меньшем масштабе, но подобные задачи ставились и перед другими религиозными организациями страны. Так, представители Всесоюзного совета евангельских христиан–баптистов оказались особенно востребованными в связи с их взаимодействием с мощными протестантскими организациями в США и в скандинавских странах.
Особняком стояла международная деятельность Католической церкви, которая в силу своего наднационального характера стремилась играть важную роль в мировой политике. Уже во время Первой мировой войны, 1 августа 1917 г. папа Римский Бенедикт XV (1914-1922) обратился к главам воюющих держав с нотой (в тот момент не имевшей успеха) с призывом прекратить напрасное кровопролитие и начать переговоры о мире. Мирным инициативам Святого Престола были посвящены многочисленные пастырские послания папы Пия XII накануне и в годы Второй мировой войны (знаменитое обращение к конфликтующим странам от 24 августа 1939 г., энциклика «Summi pontificatus» от 27 октября 1939 г., рождественское
выступление 1944 г. и др.), а также его активная дипломатическая деятельность, в том числе участие в качестве посредника в различных этапах попыток мирных переговоров. В достаточно разностороннюю миротворческую деятельность Ватикана (поддержанную духовенством многих стран) в годы Второй мировой войны входили и такие компоненты, как выступления в защиту мирного населения и невоенных объектов, а также военнопленных, поддержка и защита лиц неарийской национальности и антифашистов. В первые же дни войны при Государственном секретариате Ватикана было создано Информационное статистическое бюро беженцев, пропавших без вести, военнопленных. Ватикан стремился участвовать и в определении будущего Германии и ее союзников.Глава римско–католической церкви Иоанн Павел II на приеме у первого секретаря ЦК ПОРП Э. Терека. 1979 г. РГАКФД
Необходимость вмешательства Церкви для разрешения международных конфликтов осознавалась государствами особенно остро в связи с началом холодной войны, усилением международной напряженности и атомной угрозой. Уже в период Карибского кризиса (октябрь 1962 г.) папа Иоанн XXIII предпринял попытку выступить посредником между лидерами конфликтующих сторон. Миротворческая миссия Церкви получила дальнейшее весьма активное развитие после Второго Ватиканского собора (1962-1965). До этого папа Павел VI участвовал в подведении итогов Второй мировой войны и приложил усилия к тому, чтобы на континенте были признаны послевоенные реалии; он также внес вклад в подготовку и проведение Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (1975). Его Заключительный акт был подписан делегатом Ватикана, секретарем по государственным делам Церкви монсеньором А. Казароли. Еще более активную роль в миротворческой и пацифистской деятельности играл папа Иоанн Павел II (1978-2005), который в ходе своих многочисленных зарубежных поездок формулировал и уточнял концепцию Церкви по вопросам войны и мира. Он поддерживал деятельность ООН и переговоры различных уровней в области ограничения стратегических вооружений, осуждал оружие массового уничтожения.
Так религиозные объединения мира оказались включены в глобальную политику как ее участники. При этом, как уже отмечено, подобная включенность позволила религиозным объединениям Восточного блока выработать новый modus vivendi в отношениях со своими атеистическими правительствами.
Религиозные традиции оказались немаловажными участниками глобализационных процессов, придавая им особый колорит. Многие из них именно в XX в. вышли за свои веками не менявшиеся этнокультурные границы. Кроме того, частью глобализационных процессов стали два мощных религиозных всплеска — активизация ислама и динамическое распространение протестантизма евангелического толка, особенно харизматических направлений (от греческого ??????? — дар благодати). Если активизация ислама произошла в традиционно мусульманских регионах, то харизматический протестантизм проник в том числе и в те уголки земного шара, где исторически христиан не было. Пятидесятнические церкви (христиане веры евангельской) стремительно разрастались на протяжении XX в. Принципиальным моментом их учения является тезис о получении каждым верующим зримых даров Святого Духа, например, дара говорения на иных языках. В своей проповеди пятидесятники активно используют поп–культуру, что делает их привлекательными для молодежи. Это наиболее экспансивная форма протестантизма, получившая распространение во всем мире, в особенности в Латинской Америке и Африке. Считается, что это происходило потому, что в пятидесятничестве есть такие элементы, которые с легкостью ассимилируют местные духовные практики. Некоторые исследователи даже считают, что за создание глобальной религиозной сети конкурируют лишь три религиозные традиции: пятидесятничество, ислам и католицизм. По приблизительным оценкам, пятидесятническое движение к концу века насчитывало около 500 млн членов.
Выход за свои традиционные этнокультурные границы стал важнейшей чертой и в истории православия в XX в. К концу века оно стало достоянием народов, которые прежде были связаны как с другими христианскими традициями (как в Западной Европе и Америке), так и вообще нехристианскими религиями (как в Японии, Корее, Китае, Африке). Сегодня православное богослужение совершается на самых разных языках мира: не только на греческом, церковно–славянском и румынском, но и на английском, французском, немецком, испанском, японском, корейском, языках коренных народов Африки. Этот процесс готовился еще в XIX в., прежде всего русскими миссионерами в Америке, Китае, Японии, а также русскими священниками, знакомившими западноевропейцев с православной культурой через многочисленные переводы. Но массовая эмиграция православных из России и других стран сделала это знакомство особенно интенсивным.
Масштабные политические и социальные катаклизмы в православных странах в XX в. привели к тому, что православная диаспора стала массовым явлением. Прежде всего это касалось русской эмиграции, между мировыми войнами достигавшей нескольких миллионов человек. В церковном отношении речь шла уже не об организации отдельных приходов, а о возникновении многочисленных епархиальных структур. Уже в межвоенный период существовали русские эмигрантские епархии в Европе и на Дальнем Востоке, после Второй мировой войны они находились уже на всех континентах. Проблема диаспоры касается не только Русской, но и других Церквей, поскольку в XX столетии массовая эмиграция затронула и другие православные народы — греков, румын, сербов, арабов и др. В результате сегодня сложилась новая для истории Вселенского Православия ситуация, когда в одном регионе присутствуют несколько епископов, представляющих разные Церкви. Однако такое положение не соответствует основополагающим нормам церковного устроения, принятым в православии, согласно которым издревле действует принцип «один город — один епископ». Поэтому в настоящее время проблема правильной с точки зрения канонов и церковной практики организации православной диаспоры — одна из самых дискутируемых среди Православных церквей. В XX в. значительное число прихожан православных приходов на всех континентах составляли люди, изначально принадлежавшие к другим культурным традициям и пришедшие к православию в зрелом возрасте. Это явление обусловливалось двумя встречными процессами: с одной стороны, миссионерскими усилиями православных и, с другой стороны, живым интересом к православию со стороны представителей других религиозных традиций.