Мир Вальдиры. Путь к королевскому трону [СИ]

Глава 13

Едва заперев дверь за ветеринаром, я на всей своей возможной скорости поспешила к кокону. У меня так дрожали руки от волнения за Уну, что я собрала коляской все углы, чем только себя замедлила.

Наконец я перебралась в кокон и закрыла глаза… У меня было одно единственное желание: лишь бы с моей напарницей ничего не произошло, но в это о-о-о-очень слабо верилось.

Водоворот выкинул меня недалеко от лавочки, где мы расстались с Уной. Она сказала, что будет возле шатра цвета штормового моря, туда в первую очередь я и иду, не забывая посматривать по сторонам. Вдруг Родогуна уже нагулялась и возвращается?

Кого я обманываю?! Даже я не верю в возможность непопадания этой девчонки в историю…

— Где же ты? Прошу, покажись, не заставляй меня волноваться! — От заветной лавочки нужно было пройти по прямой до ярмарки всего ничего. Но из-за постоянной движухи в обе стороны приходилось обходить снующих игроков и местных. Кстати, это было еще одно отличие основной части города от Яслей — жизнь здесь не замирала даже вечером и ночью.

Ярмарка и не думала закрываться, музыка только набирала обороты, а на импровизированной сцене, похоже, шло театральное представление то ли танцоров, то ли певцов. Зрители заняли все места на лавочках перед сценой, но как я ни вглядывалась, Уны там не увидела.

Естественно, возле шатра, куда я подошла, моей потери не оказалось. Вот и где мне ее теперь искать?

Вдруг меня прошиб пот, я только сейчас поняла, что пока меня не было, сюда мог прийти очень злой Битывас и…

И даже не хочу думать, что могло произойти дальше! Нет, все с ней хорошо, алхимик, конечно, не подарок, но Родогуну любит, ничего плохого он ей точно не сделает.

Пока я топталась на одном месте и не знала, куда себя деть, на сцене появились девушка с мужчиной. Пара была очень колоритной: он был намного выше ее. Чтобы достать ему до плеча, девушке придется прыгать, и то не факт, что достанет.

Мужчина был сердит, он сжимал и разжимал кулаки, как будто это чья-то шея была у него между пальцев. Глаза прищурены, челюсти ходят ходуном, еще чуть-чуть — и начнут крошиться зубы.

Вид он имел будто после тяжелой битвы: одежда вся рваная и в следах копоти и гари. Все тело было покрыто синяками и царапинами, на запястьях рук видны следы от кандалов. Нет, похоже, он был не в битве, а в тюрьме.

Обстановка на сцене была домашней: два кресла, очаг с термитным огнем, столик с фруктами, кровать с балдахином и прикроватным ковриком. Шкаф с потрепанными книгами и люстра. И если мужчина, едва войдя, так и остался стоять, то девушка здесь явно была как дома.

И если кем и нужно было любоваться в этой паре, то именно ей.

Она казалась фарфоровой статуэткой в длинной тоге, доходящей до самых щиколоток. Тога была из темной полупрозрачной ткани, которая светилась мягкими переливами перламутра, когда на нее падал свет. Запястья украшали тяжелые золотые браслеты, которые больше были похожи на наручники. Ноги до середины голеней оплетали веревочные сандалии. Волосы девушки ниспадали свободным потоком по всей длине тоги и сворачивались кольцами где-то у ног.

— …нет, уговор был честным, покинуть должен ты мою обитель, теперь здесь дом мой, а ты всего лишь зритель! — Голос девушки был очень знаком, но рассмотреть ее поближе не было никакой возможности, к сцене не подобраться из-за лавочек.

— О, ты само коварство и обман, я бился для тебя с самою смертью, в моих глазах остался лишь войны туман, побило меня жизни круговертью. — Ого, да здесь драма: он отвержен и унижен, она горда и неприступна.

— Ты жалок, видишь ли себя? И жизни цель твоя — лишь битва до смерти с врагами. Погибла без тебя твоя семья. Ни радости и ни любви они не знали! Ты дом свой променял тогда на что? На удаль молодую и почести героя. Не беспокой семьи ты кости, то грешно, оставь теперь их ты в посмертия покое! — Ух, голос девушки грозен, как удар набата.

Она просто раздавила своего оппонента. Он уже не стоит, а лежит у ее ног, руками пытаясь дотянуться до ее ступней, но она брезгливо отходит от него в сторону, даже не удостоив взглядом.

— Ты обещала мне улыбку подарить, коль сброшу я семьи своей оковы, мне от тоски осталось только выть, не вынесу я больше все твои укоры. — Мужчина уже не лежит, он на коленях перед этой… уже не милой фарфоровой статуэткой, а мраморной статуей, которая вершит его судьбу. Ей только занесенного над ним меча не хватает.

А нет, вот и меч, хотя… не меч, а небольшой кинжал, который эта девчонка безжалостно вогнала между лопаток коленопреклонённому мужчине.

Вот обагрился кровью кинжал… Судорожно схватившись за щиколотки своей убийцы, мужчина издал последний вздох и растянулся у ее ног. Она же, переступив через его неостывшее тело, покинула сцену, после чего опустился занавес и раздались аплодисменты зрителей.

М-да… Судя по реакции и аплодисментам, представление было очень интересным, жаль, я не успела увидеть, с чего все началось.

Это все конечно хорошо, но я так и не нашла Уну.

Ого, а кто это идет ко мне? Это же та актриса, что только что ушла со сцены, было бы интересно с ней познакомиться, только не мне одной. Буквально за несколько мгновений ее окружила волна восторженных зрителей, которые громко восхищались, дарили охапки цветов, осыпали комплиментами… Короче, актриса была на вершине славы. Что ж, значит, не судьба мне приобщиться к прекрасному, этой девушке и без меня найдется с кем пообщаться.

Пока я медленно удалялась от сцены, мысли мои были только об Родогуне: девчонка пропала, и это плохо, очень плохо. Без нее мне не выполнить уникальное задание.

В Ясли мне не вернуться, это точно, единственный выход — как-то передать Битывасу письмо, рассказав ему все как на духу. Он ахилот умный, поймет, что нужно делать и где искать мою потеряшку.

— Смаргдена Сидус! Куда уходишь ты? А как же путь наш святый и обещанье, данное тобою? А как же все мои мечты, неужто мне теперь не быть героем? — Откуда голос? Вокруг меня толпа зрителей, которые мне не дают и шага ступить, я только и могу слегка вертеть головой на звук.

Но я же не ошиблась, я точно слышала Уну, да еще и очень недовольную мной. Вот хоть убей не знаю, когда я успела ее обидеть.

В какой-то момент толпа передо мной расступилась и на освободившееся место вышла актри… Да нет!.. Нет, не может эта милаха быть моей грозной воительницей! Да разве по силам моей пигалице произвести такой фурор на сцене своим явным театральным талантом?

Но как я не протирала глаза, они точно видели Родогуну в тоге и браслетах, с прической до щиколоток. Хотя сейчас она несколько небрежно собрала свое пышное богатство в пучок на макушке и теперь может ходить без угрозы споткнуться.

Улыбка озаряла ее лицо, косметика, кстати сделала ее старше. Ведь ей было не больше шестнадцати, а теперь можно было смело давать почти тридцать.