Мир всем

Раскрасневшаяся горничная Катерина вихрем носилась по комнатам, взбивая перины и нагружая подносы печеньем и чашками с эрзац- кофе. Настоящий кофе давно перевёлся. Дуне поручили стирать одежду и мыть полы. Впрочем, уход за коровами тоже не отменялся, тем более, что испуганные животные постоянно мычали и метались в своих загородках. Ближе к вечеру уставшая и растрёпанная, она сунула ноги в чёботы и понеслась за сеном. Сено хранилось в низкой постройке из каменных валунов с тёмной покатой крышей из замшелого шифера. Её не насторожило лёгкое, совсем мышиное шуршание, но от фашистов можно ждать чего угодно, поэтому Дуня по-немецки спросила:

— Wer ist hier?

И повторила по-русски:

— Кто здесь?

Шорох затих, и она принялась за заплечную корзину сеном, но чувство присутствия чужака не оставляло. Перехватив вилы, Дуня резко развернулась:

— Только шевельнись, фашист, рука не дрогнет, и пусть меня убьют, хоть одного, да унесу с собой в могилу!

Ей было всё равно, что тот, кто притаился в углу, не понимает по-русски. Она говорила не для него — для себя, чтоб не отступить и драться до последнего. Достаточно за сегодняшний день насмотрелась на поганые фашистские рожи, уворачиваясь от их липких лап. Когда толстяк ефрейтор подставил ногу в грязном ботинке, она с разбегу растянулась посреди двора, а фрицы хохотали и тыкали в неё пальцем. Весело им! Ничего, не долго осталось веселиться!

— Да свой я, свой, — раздался тихий голос из сена, — положи вилы, а то и впрямь проткнёшь.

— Свой? Советский?

Веря и не веря, она смотрела, как из сена вылез невысокий сержант и улыбнулся. Хотя темнота в сарае скрадывала черты лица, она увидела, что у него ослепительная, бесшабашная улыбка, от которой стало светло на душе. Не помня себя, она бросилась на шею к бойцу и принялась целовать его глаза, колючие щёки, ватник, пропахший дымом и порохом:

— Господи! Господи! Дождалась! Дожила!

— Погоди, не шуми! Немцев приманишь. — Он осторожно оторвал её от себя и легонько встряхнул за руки: — Тебя как зовут?

— Дуня!

Он кивнул:

— А меня Гриша. Работаешь тут?

— Да, я остарбайтер. Угнанная из Смоленска.

— Понятно. Быстро расскажи мне, много фрицев в фольварке?

— Не очень. Пять офицеров, они на хозяйской половине. Хозяева муж и жена. Ещё есть горничная Катерина, она за немцев. Работник Ласло, он немой, но будет помогать нашим. Немцев терпеть не может. Около ворот стоит танк.

— Танк я видел. Скажи, сколько солдат.

Дуня произвела быстрый подсчёт в уме:

— Около пятидесяти. Но вам не надо идти, где танк. Фольварк лучше обойти со стороны реки. Там на страже стоят два солдата. Я отнесу им бутылку вина, попрошу у Ласло. И дверь в дом оставлю открытой.

— Хорошо. — Гриша крепко сжал её руку. — Ты молодчина. Услышишь выстрелы — прячься куда-нибудь. Лучше в подвал. Сможешь?

— В подвал меня не пустят, но ты не беспокойся. Главное, бейте фашистов покрепче!

Она выглянула наружу:

— Я сейчас пойду с сеном и заговорю с охранником, а ты уходи, он тебя не заметит.

Гриша смотрел на неё блестящими глазами, и Дуня не удержалась, поцеловала в щёку:

— Удачи тебе!

На миг прижав её к себе, он прошептал в самое ухо:

— Ещё увидимся! Иначе и быть не может! Ты отличная девчонка!

* * *

Фольварк взяли почти без боя. Со стороны Советской армии потери составили двое раненых, со стороны немцев пятеро убитых, остальные пленные. Растерявших спесь пленных как баранов погнали в сенной сарай, где напротив двери установили пулемёт, чтоб отбить охоту к сопротивлению. При виде пулемёта фельдфебель, который накануне гонял Дуню по двору, втянул голову в плечи и сбивчиво забормотал на каком-то ужасном швабском диалекте, Дуня едва могла разобрать его мольбу:

— Герр офицер, прошу, не расстреливайте. У меня дома жена, дети. Я простой рабочий, я за мир во всем мире. Гитлер капут!

Горничная Катерина где-то пряталась, а хозяева стояли тут же, обречённо понурив голову.

Командир советского подразделения в чине майора повернулся к Дуне:

— Зверствовали? Издевались?

Она перехватила умоляющий взгляд хозяйки и покачала головой:

— Нет. Другие осты жили в сто раз хуже. А нас хоть кормили досыта. У них сын под Сталинградом погиб.

Взгляд майора стал жёстким.

— Нечего было соваться. — Он махнул рукой хозяевам. — Идите, занимайтесь своими делами. А ты молодец. Хорошо помогла. Мне Макаров про тебя докладывал. Жаль, зацепило его при штурме. Ну да не беда. Он парень крепкий. Санинструктор пообещала через неделю поставить на ноги.

У Дуни пересохло во рту:

— Где он?

Хмыкнув, майор подозвал одного из бойцов:

— Колосов, проводи девушку к Макарову. Где там у нас санинструктор амбулаторию оборудовал? В хозяйской спальне? Тогда сама найдёт дорогу.

С перевязанной головой Гриша сидел на кровати и сиял улыбкой:

— А, спасительница! Давай присаживайся, — он похлопал ладонью по краю кровати. — Рассказывай, как тут с вами немчура обращалась.

Больше всего на свете Дуня сейчас жалела, что стоит перед Гришей в грубых чёрных ботах на деревянной подошве — такие специально продавались для рабов, чтоб по стуку подошв арийцы знали, что идут осты, и в сером платье-мешке с нашивкой «OST» на груди. Но Григорий, казалось, совсем не замечал несуразного убого наряда, а смотрел на неё, как на дивную царевну-лебедь.

Целых десять дней, пока не зажила рана, они не расставались. Не могли наговориться, налюбоваться друг на друга. А перед тем как фронт двинулся дальше, Гриша взял её за руку и потянул к командиру.

— Товарищ майор, я прошу вас выдать Дуне справку, что она моя жена.

Тот оторопел:

— Ты что, Макаров, я тебе ЗАГС, что ли? Кончится война — и поженитесь, честь по чести.

— Богдан Алексеевич, напишите справку, очень вас прошу. — Гриша упрямо сжал губы. — Вы сказали, что представите меня к ордену, так вот, вместо ордена дайте Дуне справку.

— Как это не надо ордена? Ишь какой ферт выискался, орденами разбрасывается! — взвился майор. — Заслужил — носи! — Он достал изо рта папиросу и щелчком отправил её под ноги. — Может, вы до конца войны ещё тысячу раз передумаете.

— Не передумаем, — стоял на своём Гриша. — Вы что, не верите, что можно за неделю полюбить друг друга?

— Да верю, — лицо майора помягчело, — сам так женился.

— Ну вот, — Гриша почувствовал слабину и поднажал, — а я хочу, чтоб у нас всё было по-честному, по закону. Товарищ майор, напишите справку, ну что вам стоит? А жене она ох как пригодится. — Гриша вытолкнул Дуню вперёд себя, и она со страхом подняла глаза на командира.