Мир за забором

– А если у мужчины нет женщины, то он не может устроиться на работу?

– Может. Тогда он берёт в помощники или братьев и сестёр, или родителей. Нам намного удобнее иметь дело с родственниками. Ты поела? – спросил он.

– Да, спасибо, – ответила я, мечтая о чашке чая.

Он улыбнулся и очень мягко сказал:

– Я сейчас тебе принесу чай и пирожные. Ты чай с травами будешь?

– Буду, – растеряно сказала я, не понимая, почему он переменился.

Харт вышел и пришёл минут через пять с подносом, на котором стояли две чашки с чаем и лежали на блюдце несколько маленьких пирожных в виде завитков.

– Ты меня балуешь! Сказал, что в ночлежке жизнь тяжёлая, а сам пирожные с кремом несёшь. Или думаешь, что я сейчас объемся, чтобы потом меня воротило от сладкого? – фыркнула я.

– Не переживай, я тебе дам на первое время немного денег.

– С чего это? – съязвила я, – Хотя отказываться не буду. У меня здесь всё равно других знакомых нет. Как заработаю – отдам, – уже на полном серьёзе добавила я.

Теперь настала его очередь фырчать, на что я уверила его, что такие мелочи, как решение бытовых проблем не могут меня остановить в решении главной задачи.

– Это какой? – насторожился он.

– Не переживай, к тебе она не имеет никакого отношения. Мне очень хочется исследовать упавшие аппараты пришельцев. Надеюсь, что они упали не очень далеко от города.

– Не очень. За час можно дойти, – ответил морринг.

– Тебе или мне за час? – решила я сразу уточнить.

– Мне, – подтвердил он, – но зачем тебе это?

– Я учёный, у себя дома я занималась сложными техническими устройствами и учила молодёжь. И я ни за что не упущу возможность исследовать инопланетный корабль, который валяется практически у меня под ногами, – ответила я ему, заметив, что глаза у него стали круглыми.

– Но ведь ты женщина! – не понял он.

– И?.. – начала злиться я. – Если женщина, то должна сидеть дома и заниматься хозяйством?

– Ну, да, – растерялся он. – У вас не так?

– Нет, у нас женщина может работать в любой сфере деятельности. Единственное ограничение – это вредность для её здоровья.

– Но ведь это не правильно! – возразил он.

– Давай не будем это обсуждать, у нас разный менталитет, поэтому всё равно каждый останется при своём мнении. Я сейчас спущусь за своей одеждой, и ты отведёшь меня в ночлежку.

Я уже ринулась к двери, когда меня остановили, подхватив за локоть.

– Я сам принесу. Подожди меня здесь.

– Извини, забыла. Принеси ещё расческу, если есть, пожалуйста.

Он вышел, а я подошла к окну посмотреть, как он будет снимать мои вещи. Джинсы, естественно, ещё не досохли, но он несколько раз провел по ним руками. Судя по пошедшему от них пару – высушил. Потом осмотрел их со всех сторон, даже внутрь глянул. Футболка его заинтересовала намного меньше, а моё белье он снимал с большой осторожностью, боясь повредить. Я не стала досматривать представление, сходила в ванную, забрала ботинки, которые с утра хорошо отмыла от грязи, и подождала, пока Харт занесет вещи.

– Вот, расчёска. У меня только такая, – он протянул мне деревянную расческу с ручкой и добавил, – можешь её оставить себе.

– Спасибо. Подожди меня пять минут, я оденусь,– попросила я и закрылась с вещами в ванной.

Быстро оделась, расчесалась и заплела волосы, благо резинка осталась у меня на руке, не потерялась.

– Ну всё, я готова! – я вышла и застала Харта за разглядыванием моих ботинок.

– Хорошие ботинки. И очень лёгкие. У нас люди такие не делают, – заметил он.

– Да, хорошие. А у нас люди делают ещё и не такие, – я забрала у него свои боты, надела и встала.

– Можно ещё вопрос? – спросил он и добавил после моего кивка. – А такие штаны у вас только женщины носят или мужчины тоже?

– Конечно, носят и мужчины, и дети, и женщины. А здесь женщины в брюках ходят? – на всякий случай спросила я.

– Ходят, только не в таких обтягивающих.

– Ну и ладно. Это хорошо, что ходят, а то у меня другой одежды всё равно нет. Идём?

– Идём.

***

Мы остановились около ободранного одноэтажного здания с проваленной в нескольких местах крышей. Двери там тоже держались только на честном слове и были приоткрыты. Дом в проветривании не нуждался, так как половина окон были с разбитыми стёклами. Около крыльца на лавочке сидел старик и курил трубку.

Уже подходя к нему стало понятно, что с гигиеной в этом месте тоже не очень. Я сморщилась от резкого запаха нечистот и спросила у Харта:

– Вода-то здесь есть?

Похоже, что он здесь тоже впервые, потому что был шокирован не меньше моего.

– Не знаю, – растеряно ответил он, а потом решительно схватил меня за руку, и рванул назад, бормоча, что здесь мне не место.

– Ээээ, ты куда меня тащишь? – я почти бежала за ним, не успевая. – Да, стой же ты! Остановись!

Я повисла на его руке, пытаясь немного притормозить, но он этого даже не заметил и остановился только на мосту через небольшую речушку, которая разделяла город на две части – жилища моррингов и пригород, где жили люди, которые их обслуживали.

Когда мы сюда добирались, он мне показал центральные улицы с богатыми домами моррингов и объяснил, что люди сюда могут прийти только на работу по специальным пропускам. Их община небольшая, но земли на много километров вокруг города в их владении и селиться на них можно только с разрешения главы общины. Я сразу спросила, нужно ли мне такое разрешение, но он мне как-то невнятно ответил, что если я пришла с ним в город, то это автоматически даёт мне вид на жительство, если выражаться нашими понятиями, и не требует оформления пропуска. Глядя на то, как он юлил, я поняла, что или врёт, или не договаривает, но не успела выяснить в чём дело, потому что мы как раз пересекли этот мост и остановились перед пресловутой ночлежкой, будь она не ладна!

Я стояла перед ним и пыталась отдышаться после нашего забега, а он смотрел на меня очень сосредоточенно, и по его лицу была видна ускоренная работа мозга, ищущего выход из сложившейся ситуации. «Значит, не хочется ему оставлять меня в этом бомжатнике. Ну-ну. А как же папа?» – подумала я, вырвала руку из его лапищи и подошла к ограждению. Фух, постою лучше на водичку посмотрю. А водичка-то грязная. Здесь про очистные сооружения, видно, никто не знает.

Вдоль реки стояли небольшие домики людей, от каждого из который к берегу шли дорожки, заканчивающиеся небольшими деревянными помостами. Кое-где на них стирали женщины. Во всех домах были огороды и сады. На другом берегу картина была противоположная – там был парк с подстриженным газоном, огромными деревьями, дорожками, клумбами и беседками. Причём, парк окружал город по всему периметру. «Эстеты, блин! Не хотят смотреть на жизнь людей», – подумала я.