Мир Зодака. Отброс

– Мама… что мне делать?.. – пробормотал я сквозь слёзы и, перевернувшись на правый бок, стал скулить, как щенок.

«Почему всё так вышло, мама? Ты говорила, что добрым людям возвращается добро…» – горько думал я, пока от нервов просто не вырубился.

* * *

Мне снилось, что я валяюсь в этой пещере уже несколько дней и постепенно умираю от жажды и голода. Наниты и наноботы словно исчезли, а моя рука распухла и началась гангрена. Мне оставалось лишь отстранённо лежать и ждать смерти, пуская по щеке и носу капли слёз.

– И в кого ты превратился, солдат? – услышал я грубый мужской голос позади и резко обернулся.

Внизу напротив меня стоял невысокий мускулистый дядька в чёрной кевларовой экипировке без рукавов. На груди у него была бело-сине-красная нашивка бывшей Российской Федерации, а на плечах красовались чёрные пластиковые погоны с тремя большими серебристыми звёздами генерала-полковника. В руках он держал старинный плазменный метатель, а за его спиной висел не менее старинный молекулярный разделитель.

Под тяжестью оружия его мышцы бугрились, создавая впечатление невероятной силы этого человека. Чёлка слегка отросших чёрных волос скрывала один глаз на небритом лице. Вторым глазом он хмуро взирал на меня почему-то кроваво-красным цветом радужки. И я был уверен, что это не имплант…

– Г-генерал Родин… Илья Васильевич? – изумлённо пробормотал я.

– Ещё раз спрашиваю – в кого ты превратился, солдат?
– безжалостно выдал он.

– Я… Помогите мне… прошу вас… – жалобно начал я, протягивая в его сторону свою ослабшую левую руку.

– Если ты не хочешь быть хныкающим отбросом, то тебе нужно найти выход самостоятельно. Никто тебе не поможет, кроме себя самого, – по-прежнему хмурясь, но спокойно проговорил Родин.

– Моя рука сломана и зажата… Ног не чувствую… Помогите выбраться! – вскрикнул я, но легендарный герой исказился в злобной гримасе и прошипел:

– Ты меня не слушаешь, мелкий, тёмную твою мать! Я сказал – ты должен выбраться сам! Меня тут нет! – прорычал он под конец, и вокруг него полыхнула во все стороны чернейшая дымка.

Я оцепенел от ужаса. Это было похоже, как у той темной тётки, что прикидывалась моей матерью и пару раз снилась!

Тем временем полыхающий зловещей темнотой Илья Васильевич со светящимся красным взором глаз достал из-за спины пилообразный меч, длиной больше метра и всадил его в камни недалеко от меня. Провернув его в щебёнке пару раз, он выдернул разделитель и закинул за спину. В том месте, куда он ткнул, появился серебристый цвет мультитула!

– ПОДЪЁМ, СОЛДАТ, ТВОЮ ТЁМНУЮ!.. – прорычал он утробным басом, и его темнота окутала всё пространство, а я закричал.

* * *

– А-А-а-а… – вскрикнул я и подскочил, врубая налобный фонарик.

Я сразу же посветил в то место, где стоял герой-тёзка, но там его ожидаемо не оказалось, как в двух метрах от меня не оказалось мультитула. Взглянув на руку, я удивлённо стал откидывать насыпанную на предплечье щебёнку. Этот сыпучий грунт постепенно движется. Я поспал всего-то пару часов, а так много насыпало!

Тяжело вздохнув, я отстегнул респиратор и расслабил часть спины, которую чувствовал, прикрыв левой рукой глаза, и стал думать.

Что за бредовый сон мне снился? Нет, я лет с пяти, можно сказать, фанат Родина, но он мне ещё ни разу не снился. Особенно в таком странном виде, с красными глазами и какой-то осязаемой тьмой. Может, это и вправду виноват мамин нейроинтерфейс? Как она объясняла, это модифицированная версия самим Заборским, специально для Ильи Васильевича. Который, в последствии, мама сильно модифицировала под меня… Но при чём здесь эти сны?

Слегка повернувшись на бок, я всё же посветил в то место, куда во сне ткнул герой своим разделителем.

– Даже если это правда, то как мне достать его из камней так далеко?.. – пробормотал я и стал думать.

Через десять минут, со своей смекалкой, я додумался использовать свой аккумулирующий энергию пояс и газоанализатор. Пояс был секционный и удлиняющийся, а за пружинную пряжку очень хорошо зацепился газоанализатор. Но сам газоанализатор мне был без надобности, мне нужен был его очень сильный магнит. Если мультитул и правда находится там, где мне привиделось во сне, – в чём я сомневаюсь – и если он не так глубоко погребён, то магнит анализатора точно за него зацепиться. Надо лишь помучаться, половить эту «рыбку».

Из раза в раз закидывая свою удочку, я всё больше убеждался, что я занимаюсь бесполезным делом. А потому начал произвольно кидать конец ремня в разные стороны. Вдруг мне повезёт, и в радиусе двух метров я обнаружу мультитул. Но и тут меня ждала неудача – магнит ни к чему так и не зацепился за целый час бросков. И один раз я даже чуть не потерял свой магнитный прибор, так как он отцепился от пряжки, но мне крайне повезло зацепить магнитом за пряжку и вытащить.

Раздосадованный, я кое-как снял рюкзак и, достав флягу, припал к ней губами. Я до последнего держался, чтобы экономить воду.

– Ничего здесь нет, тёмную твою мать… – недовольно пробормотал я, передразнивая воображаемого генерала, опять лёг на камни и расслабил уставшую спину.

Через какое-то время я продолжил забрасывать удочку. Выбора у меня всё равно не оставалось, только из раза в раз пытаться. И в таком режиме я продолжал ещё два часа. От моих бросков даже стала образовываться круглая волна из щебёнки на расстоянии двух метров.

Выдохнувшись, я опять лёг и глянул на процесс лечения:

Регенерация поясничных позвонков (Приоритет)… 34.5%… 34.6%…

Сейчас часть нанитов работают на регенерацию позвоночника, а часть ввела мою повреждённую руку в подобие стазиса, а чтобы не развилась гангрена, наниты самостоятельно переносят свежую кровь в пережатые участки. Но на руке я всё равно отключил нервные окончания, так как она ужасно болела из-за поступающего в конечность кислорода.

Всеми остальными повреждениями занимаются наноботы. Ими управлять я не могу, так бы я восстановил спину гораздо быстрее.

Собравшись с духом, я продолжил кидать конец ремня с магнитом, через каждые десять минут начиная злиться. Я настолько устал, что стал выдумывать альтернативный план спасения. И один такой был – дождаться, когда у меня заживут позвонки, и начать крошить камень лазами на ногах. Конечно, выгибаясь, я сильнее поврежу руку, но другого выхода не было.