Мираж черной пустыни

Она подбежала к двери и прижалась к ней ухом. Дым пробивался сквозь щели. Крыша казалась столбом огня. Грейс различила детские голоса, которые были еле слышны.

— Мона! — Грейс попыталась открыть дверь.

Подбежали мужчины с листьями банана. Они стали сбивать языки пламени, выбивающиеся сквозь стены. Кто-то начал швырять комья грязи. Грейс надавила на дверь всем телом, один из африканцев оттолкнул ее в сторону и попытался выбить дверь.

Хижина начала заваливаться внутрь. Криков детей больше не было слышно.

Вскоре все строение превратилось в сплошной столб огня, и африканцы в страхе отступили.

Грейс кричала и ломилась в дверь. Искры и пепел сыпались прямо на нее. Жар опалял ее лицо и легкие.

— Мона! — кричала она.

Наконец дверь поддалась, и из нее повалил густой дым. Прикрывая лицо, Грейс опустилась на колени и поползла внутрь. Потолок вот-вот должен был рухнуть. Она нащупала чью-то ногу, вцепилась в нее и потянула изо всех своих сил. Появилось тело Дэвида, и в тот же момент на это место упал сноп горящего папируса. Он ударил женщину по голове. Она тащила Дэвида за собой, пока он не оказался в безопасности. Затем, борясь с жарой и дымом, Грейс побежала обратно за Моной.

И тут полил дождь.

Он вырвался из низких туч и смыл адское пламя. Языки пламени съежились, воздух наполнился шипением. Гром грохотал, молнии все так же озаряли небо; дождь полил сплошным потоком.

Грейс барахталась в грязи, запутавшись в своей ночной сорочке. Тростник, уже занявшийся, теперь пропитывался влагой и становился все тяжелее. Она протискивалась сквозь снопы обгоревшего папируса и поднимающиеся клубы пара, скользя и оступаясь, и упрямо продолжала разыскивать Мону.

Африканцы отошли, а потом исчезли где-то в потоках воды.

Грейс нашла Мону: та лежала, придавленная сверху шкафом с инструментами. Грейс еще не успела добраться до нее, как в этот момент крыша рухнула от резкого и мощного порыва ветра, похоронив под собой девочку. Грейс яростно принялась копать, разрывая пропитанную влагой крышу на части, пока не ободрала руки в кровь. Мона лежала неподвижно, одна бледная рука торчала вверх и была неестественно вывернута.

Дождь обрушился на Грейс с пугающей силой, прибивая волосы к лицу. Она попыталась поднять шкаф, но не смогла. Она стала звать на помощь, а ветер швырял пригоршни воды ей в рот. Грейс почти ничего не видела перед собой. Дождь лил стеной. И от него обуглившийся пол быстро превращался в озеро. Мона была на волосок от гибели, она могла умереть от ожогов или утонуть, если Грейс не удастся вовремя вытащить ее.

— Помогите! — кричала женщина. — Кто-нибудь! Марио!

Она в отчаянии осмотрелась вокруг. Двор был пуст, черные руины хижин и больничной мебели, остывая, шипели под струями дождя.

— Помогите! — выкрикнула она. — Где вы все?

Она заметила неясную тень, которая появилась за густой завесой дождя и теперь медленно приближалась.

— Пожалуйста, помогите мне, — заплакала Грейс. — Моя маленькая девочка застряла. Может быть, она еще жива.

Вачера смотрела на нее сверху вниз с каменным выражением лица.

— Черт возьми! — крикнула Грейс. — Не стой просто так! Помоги мне поднять шкаф!

Знахарка произнесла лишь одно слово:

— Таху.

— Нет, это вовсе не ваше гнусное таху! — закричала Грейс, пытаясь сдвинуть шкаф. — Это всего лишь буря! Помоги мне!

Вачера не шелохнулась. Она стояла в воде, ее платье из кожи пропиталось водой, струи дождя стекали с бритой головы.

Грейс вскочила на ноги.

— Черт возьми! — кричала она. — Помоги мне спасти эту девочку!

Взгляд знахарки быстро пробежал по торчащей из-под шкафа руке. Уровень воды вокруг безжизненного тела Моны неуклонно поднимался.

— Я спасла твоего сына! — выкрикнула Грейс.

Вачера повернула голову. Когда она увидела Дэвида, который постепенно приходил в сознание, лежа в грязи, выражение ее лица изменилось. Она перевела взгляд с мальчика на белую женщину, затем вниз на шкаф. Не говоря ни слова, наклонилась и взялась за угол. Грейс ухватилась за другой, и они вместе, упираясь и надрываясь, сдвинули тяжелый шкаф с тела девочки в сторону.

Грейс упала на колени и осторожно перевернула Мону. Она отвела волосы, отерла от грязи побелевшее лицо девочки и позвала:

— Мона! Мона, дорогая, ты слышишь меня?

Грейс нащупала пульс на шее. Она приложила щеку к ее серым губам и ощутила слабое дыхание. Жива. Но едва жива.

Она постаралась сосредоточиться, села, прижав к себе девочку, и осмотрела двор. Где же все?

Как будто бы прочитав ее мысли, Вачера сказала:

— Они все покинули тебя. Они боятся таху Они боятся гнева Нгай.

Грейс пропустила ее слова мимо ушей. Прижимая к себе безжизненное тело девочки, она безумно оглядывалась по сторонам в поисках укрытия. Все строения были разрушены; ее собственный дом уничтожен, ветер и дождь гуляли по тому, что осталось. Ее голова отказывалась думать, она не могла рассуждать спокойно и ясно. Она сидела в грязи, пытаясь прикрыть лицо Моны от дождя.

— Мои инструменты, мои лекарства, мои перевязочные материалы…

Все пропало.

Потом она подумала о Белладу. О его спальнях и сухих постелях. Там должны быть какие-то медикаменты в одной из ванных комнат, бинты можно сделать из тряпок.

Грейс попыталась встать. От полученной травмы у нее закружилась голова. Кровь залила правый глаз. Нужно попасть в дом, но дорога стала непроходимой!

Сквозь струи дождя она видела свой «форд», завязший в непролазной грязи. Дорога в Найэри тоже превратилась в сплошное болото. Никто, это она знала точно, не сможет проехать по ней.

По-прежнему прижимая к себе Мону, Грейс сделала новую попытку встать, но поскользнулась и упала. Затем заметила ужасную глубокую рану на ноге девочки и попыталась нащупать пульс Моны.

— Она умирает!

В третий раз Грейс удалось устоять на ногах. Она начала медленно двигаться сквозь дождь в сторону тропинки, которая поднималась вверх на холм. Мона в ее руках лежала как мертвая; мир, охваченный бурей, вокруг нее накренился в сторону, земля, казалось, поднялась ей навстречу.

Грейс расплакалась. Она брела по колено в грязи, ее ноги еле двигались, туго стянутые подолом ночной рубашки, дождь колотил по спине, тело Моны становилось все тяжелее. Она должна добраться до дома, или обе они утонут здесь, в этой грязи…